Кононов Варвар - Ахманов Михаил Сергеевич
«Это признаки вашей цивилизации. Мы не нуждаемся в подобном».
– Но где же вы живете?
«В естественных полостях планетарной коры».
– В пещерах? – Кононов был потрясен.
«А что тут удивительного? Вы изменяете среду, калечите ее, чтоб подогнать под собственные нужды, мы приспосабливаемся к среде и образуем с ней единый организм. Такова наша природа, и в силу этого…»
Трикси внезапно смолк.
– Что? Что в силу этого? – спросил Ким, усаживаясь и открывая глаза.
«Тише! Я чувствую… кажется, я чувствую инклин… не тот, что у твоей подруги, а самый первый, исчезнувший!.. Он движется, но далеко, далеко, на грани восприятия… Я не могу вступить с ним в связь!»
Вскочив, Ким прижался всем телом к стене, будто надеясь проникнуть сквозь прочную кладку. Губы его шевельнулись.
– Похоже, не врал экстрасенс… Мужчина лет пятидесяти с хвостиком, любимец Фортуны, счастливый муж и богатейший человек… Все-таки Чернов, крыса таможенная! Ну, Трикси, выдирай свой инклин да побыстрее!
«Я не могу, не могу! Я же сказал – слишком большая дистанция… Но он перемещается… Как ты думаешь, что он делает?»
Справившись с охватившим его возбуждением, Ким пожал плечами.
– Гуляет! Вечерний моцион среди жасмина, роз и серебристых елей… Ты приготовься, вдруг он ближе подойдет.
«Контакт! Я теряю ментальный контакт! – простонал Трикси, выплеснув эмоции горя и отчаяния. – Он не приближается, уходит… ушел совсем… Исчез!»
– В дом вернулся, – прокомментировал Кононов. – Ну, ничего, ничего… Главное, мы наконец-то обнаружили пропажу! И знаем, в чем секрет успехов этого типа! Как Дашу охмурил и как забогател… – Внезапная мысль вдруг промелькнула в его голове, едва не заставив споткнуться: – Послушай, Трикси… У него инклин, но ведь у Дарьи тоже! И если он попробует ее гипнотизировать… или что он там вытворяет… что получится? Как бы коса на камень не наехала!
«Я не знаю, – откликнулся пришелец. – Я говорил тебе, что не могу предвидеть взаимодействие инклина с человеком. Этот процесс, при всей примитивности вашей психики, не поддается прогнозу. Не будем заниматься гаданием, а лучше подумаем, что делать. У тебя есть план?»
– План! – с энтузиазмом воскликнул Ким, направившись к дороге. – Есть ли у вас план, мистер Мэнсон? Конечно, у нас есть план! Завтра утром берем у старичка-ветерана бульдозер, едем к черновской фазенде и сносим ворота. Грохот, лязг, все в панике и разбегаются по углам, как тараканы! А мы – к особнячку… Чернов выглядывает в окошко, чтоб выяснить причину шума, и ты эвакуируешь инклин. А я беру его за жабры и выясняю, куда он Дашу подевал. Пока не найдем ее и не уедем, будет у нас в заложниках!
«Рассчитываешь на внезапность? Но все ли выйдет, как задумано? Инклин я, разумеется, извлеку и попытаюсь выяснить, где твоя женщина. Но вдруг не здесь? Вдруг Чернов упрется и не скажет? Я понимаю, есть негуманные способы дознания, но…»
– Никаких пыток, – сказал Кононов, резво шагая по бетонному мостику. – Упрется – отвезу его к Варваре, положим гада под слона, слону дадим слабительного, бананов с ананасами… Ты представляешь, что будет?
Трикси пару минут молчал, потом внезапно произнес:
«Слон… такое мощное огромное животное… Лучше бульдозера, как ты считаешь?»
– Лучше, – согласился Ким, приближаясь к окраине поселка. – Есть лишь один нюанс: с бульдозером я как-нибудь управлюсь, а со слоном – навряд ли.
Он повернул на улицу, ведущую к станции электрички. Уже смеркалось; тучи затянули небо, и стал накрапывать прозрачный летний дождь. В домах зажглись огни, прохожие исчезли, только где-то с криками носилась неугомонная детвора.
«Тебе не придется им управлять, – сообщил Трикси. – Это я беру на себя».
– Имеешь опыт погонщика слонов?
«Это совершенно ни к чему. Стоит внедрить инклин, и мы окажемся в полном контакте».
– Инклин – в Облома? – Ким даже замер на секунду. – Богатая мысль! А как же с ментальной резистентностью?
«Если ты будешь рядом с животным, я смогу контролировать его через инклин. Думаю, что смогу. Все-таки это не человек, и совладать с ним проще. Кстати, и вылечить, если пулей заденет».
– Богатая мысль! – повторил Кононов и впал в глубокую задумчивость.
В этом состоянии он добрался до платформы, приобрел билет, затем купил два пирожка, сжевал их, дожидаясь электрички, сел в вагон и задремал. Сначала ему снилось, как он въезжает на Обломе в усадьбу Пал Палыча, крушит караульню, давит качков и собак и продирается к дому сквозь розовые кусты – а Даша уже на балконе, готовится прыгнуть к нему в объятия. Потом эти картины сменились иными – фазенда опять превратилась в замок, лестница, ведущая ко входу, стала круче и длинней, а по углам массивного строения вытянулись к небу башни. Он снова очутился на мрачной равнине Ванахейма, под серым низким небом; стоял и слушал, как завывает ветер, как шелестит пожухлая трава и как рокочут волны у подножия утесов. Кажется, он был не один…
* * *Конан остановился у крутой лестницы, разглядывая закрытые ворота Кро Ганбора. «Если нас с Идрайном не захотят впустить в крепость, – размышлял он, – попасть туда будет нелегко. И лучше сделать это ночью; залезть на башню или на стену и проникнуть внутрь, во двор либо в жилые покои». Он не сомневался, что сможет взобраться наверх по этим наклонным каменным поверхностям; он был горцем и с малолетства привык лазать по скалам, обрывистым склонам и коварным осыпям. К тому же он прошел отличную школу в Заморе, стране воров, научившись двигаться бесшумно и плавно, скользить подобно тени, пробираться в узкие окна, вскрывать замки и запоры. Этим искусством он владел не хуже, чем клинком, секирой и арбалетом.
Затем мысли Конана переключились на другое. Он думал, что долгие странствия завершены, что он почти у цели и лишь полсотни ваниров-стражников да высокие стены Кро Ганбора отделяют его от колдуна. И от мщения! Сейчас он, пожалуй, не мог бы сказать, что было для него важнее: убраться с острова Дайомы и обрести свободу или отомстить за своих погибших барахтанцев. И та и другая причина казалась достаточно веской, и он знал, что коли уж добрался сюда, преодолев морское пространство, дебри Пиктской Пустоши и ванахеймские равнины, то не уйдет, не взыскав долгов.
Он поднял руку к тусклому солнцу и поклялся про себя, что взыщет за кровь своих людей и смерть Зийны – да будет душа ее спокойна на Серых Равнинах! Он обещал это светлому Митре и грозному Крому, не ожидая от них ни помощи, ни божественного знака, ибо привык полагаться во всяком деле лишь на себя самого. В этот момент он не вспоминал о Дайоме и ее сварах с магом из Кро Ганбора; он думал лишь о мести и о том, что предстоящее свершение освободит его от клятвы. Он будет свободен! И он уйдет туда, куда захочет, отправится добывать богатство и славу, ибо путь к чаемым сокровищам манил его больше, чем результат поисков.
Ну а доказательства, которых требовала рыжая колдунья… Что ж, она их получит! Получит и голову стигийца, и сломанный кинжал, и свой железный обруч – из лап серокожего!
Он бросил взгляд на каменное лицо Идрайна, и тот, словно дождавшись разрешения, произнес:
– Господин! О чем ты думаешь, господин?
Это было неожиданностью: голем почти никогда не начинал разговор первым и уж, во всяком случае, не интересовался мыслями хозяина. Но долгое странствие изменило его; хоть он и не обладал душой, но с каждым днем все больше походил на человека. Правда, с таким человеком Конану не хотелось бы делить хлеб и вино.
Но скорая разлука с надоевшим спутником прибавила киммерийцу терпения, и он ответил:
– Я думаю, как пробраться в крепость. Стены высоки, и ворота на запоре… Надо ждать ночи.
– Зачем? Ворота я разобью и справлюсь со стражей. Иди за мной и прикончи того, о ком говорила госпожа.
Конан с подозрением уставился на голема:
– Она говорила с тобой о стигийце? Ты знаешь, кого надо убить?
– Конечно, господин.
