Очень драконий отбор
Я понимающе кивнула. Наньи, души нерождённых или убитых матерями младенцев, видели чужие тайные грехи и мало о ком шептались просто так.
— В общем, дала я ему гарбуз, — сказала Дорлина. — А семье сказала, что замуж не особенно хочу. Буду людей лечить и на отшибе жить, как положено. Им не понравилось, но как ведьму уговоришь? Вот и решили другим путём пойти. Мачеха придумала: мол, это я с мозгу короткого бешусь. Ума не хватает, чтобы понять своё счастье, а магия с мамиными книгами напару наглой делают и дочернюю почтительность отбивают. А вот если меня с женихом закрыть, чтобы он меня обесчестил и всем о том раззвонил, то я сама замуж побегу. Потому что иначе мне жизни злые языки не дадут.
— Что за бред? — поразилась я.
— Ты ж городская, феечка, — вздохнула Дорлина. — Потому и не понимаешь. В деревне, где все всё и про всех знают, вещи совсем по-другому делаются. Вот и жених мой на предложение согласился. И в себя я пришла в подвале. И скажи ж ты: не поскупились! Амулеты у охотников на фоморов заказали. Ну, чтобы уже наверняка. Ты понимаешь, наверное.
— Понимаю, — вот так новости. — И как ты выбралась?
— Он дурак был, — сказала она устало. — Прямо как автор. Амулеты развешал, а камни не убрал. Ну знаешь, те самые, которыми придавливают малосольные огурцы... Он навалился на меня, а мне камень под руку попался. И его ударила раз. А потом ещё много раз… как затмение нашло. А когда пришла в себя, спасать уже некого было.
— Ну и молодец, — хмыкнула я. — Он заслужил.
— Не знаю, — вздохнула Дорлина. — Я себя потом корила, но что уже сделаешь? Я сорвала амулеты со стен и заставила землю поглотить его. А потом домой вернулась, как ни в чём не бывало. Мачеха сначала злорадные взгляды бросала, всё спрашивала, где я была… а потом все узнали, что жених мой пропал. По её глазам ясно стало, что она догадывается. И я поняла: надо бежать, иначе сложат костёр для меня. Вот так вот.
Ну да, та ещё история. И мне ли не знать — теперь не отмоешься. Даже если права сотню раз. Для меня самой чем-то похожая ситуация навсегда проложила черту между маленькой Лил, которая однажды хотела спасать людей, как папа, — и преступницей, которой она в итоге стала.
Но у Дорлины другая ситуация, если честно. И другой характер. Возможно, всё ещё сложится не так уж плохо… если ей повезёт с адекватным “суженым”, конечно. Кстати, об этом…
— А кто тебе эту нетленку принёс вообще? — уточнила я. — Кто этот мамин юморист?
— Когда всё случилось с леди Каталиной, нас служба безопасности разогнала по комнатам. Вот я и попросила у безопасника книгу. Дальше ты знаешь.
Угу, как же. Знаю! До сих пор помню того оборотня и это презрительное “отборные шлюхи”. Что-то мне подсказывает, что это не только его мнение.
И вот так-то из песни слов не выкинешь, все всё вроде бы понимают про девчонок, пришедших на Отбор. Но как меня злит эта демонстративно подброшенная Дорлине книжка… точно так же, как злило всегда презрительное отношение к работникам и работницам борделя. Мне всегда хотелось спросить: что же вы презираете их, а не тех, кто их покупает? Не спрос ли, ребята, рождает предложение? И от хорошей ли жизни в большинстве своём выбирают именно такую дорогу?
— А узнать этого доброго сотрудника сможешь? — уточнила я вкрадчиво.
Да, неправильно пользоваться своим положением и властью над Кио ради мелочной мести. Но вот в этом конкретном случае, боюсь, слишком велик соблазн — для меня.
— Ну да, — вздохнула Дорлина. — А зачем?
— Да просто спросила, — сделаю всё, чтобы его эту книжонку наизусть выучить заставили. — Так а пирожные откуда?
— А, это… — Дорлина покраснела и напустила на себя очень-независимый-вид. — Это от того Радужного придурка.
— О? Продолжай! — проворковала я. — Он сам тебе принёс?
—Нет, — буркнула Дорлина. — Передал — с разрешения нашего Ртутного, как я поняла. И записку.
— И что в записке? — что же из неё всё тянуть приходится?
— Щас, — она решительно встала и подняла с пола бумажку, у которой, судя по виду, была очень тяжёлая жизнь. — “Я присылаю вам свой сладкий аналог, чтобы вы могли предварительно распробовать меня на вкус. Лучшие повара Радужного Дома трудились над этими пирожными всю ночь, чтобы сотворить из них настоящий шедевр. Надеюсь, вам понравится… и смею верить, что вы согласитесь встретиться. И сравнить вкус пирожного — со вкусом моих губ”.
— Поэтично, — оценила я.
— Он гад! — возмутилась Дорлина.
— Так ты не пойдёшь? — таким тоном, наверное, мои предки искушали древних ведьм заключать с ними сделки.
Она вздохнула и уставилась в мою сторону своими совершенно потрясающими бездонно-тёмными глазищами.
— Думаешь, стоит?..
— Думаю, да. Тебе нужно проверить, есть ли эта твоя лента на его запястье — хотя бы для того, чтобы точно знать. А уж что ты с этой информацией будешь делать, можно по ходу решить.
Она призадумалась. Я буквально видела, как блуждают мысли в её голове — и меня посетило дурное предчувствие на тему того, до чего она в итоге может додуматься.
И, надо сказать, не зря.
— Знаю! А пойдём со мной!
— Чего?! — ошалела я. — С тобой — на свидание к Радужному?!
Но Дорлину уже было не остановить.
— Точно! Пойдём вместе. Как подружки.
— Мы не…
— Хорошо! — она отмахнулась. — Пока не друзья. Но! Ты моя крёстная фея. Сама сказала!
— Эм…
— Ну пойдём!
— Зачем я тебе там?! Или ты хочешь, чтобы мы вместе попробовали и сравнили впечатления?
— Тьху на тебя! — она отвернулась и буркнула: — При тебе он точно ничего дурного мне не сделает, ясно?
Я вздохнула — и стала представлять, как буду уговаривать Кио меня отпустить. То самое предчувствие подсказывало: будет непросто.
