Пути и перепутья (СИ) - Коллектив авторов

Поднявшись и переведя дух, я позвонила, приготовившись к долгим объяснениям.

Однако дверь мне открыли сразу. Хозяйка квартиры в застиранном длинном халате и заношенных шлепанцах казалась вполне обычной пенсионеркой. Впрочем, по психам далеко не всегда видно, что они психи. Так что я подобралась, размышляя, не придется ли мне уносить ноги.

— Что вам надо? — резко спросила она.

— Я — сотрудница частного детективного агентства, — а протянула свое удостоверение. — Хочу поговорить с вами о девочке Але, которую нашли на автобусной остановке в Приозерске. Вы ведь говорили, что эта девочка — ваша внуч…

— Нет! — от истошного вопля у меня заложило уши. — Вы лжете! Вы — агент инопланетян! Они направили вас ко мне, чтобы убить!

— Поверьте, вы ошиба….

Дверь квартиры захлопнулась, скрыв мою разгневанную собеседницу. Послышалось щелканье замков.

Я немного потопталась на лестничной площадке и направилась к лестнице. Ну не психиатр я, что поделаешь!

Смущало меня лишь одно: и фальшивая бабушка, и приемные родители считали, что Аля как-то связана с инопланетянами. Скорее всего, это случайное совпадение: страхи современных людей однотипны. А если нет?.. Я решила после общения с местными журналистами, но до визита к хорошему полицейскому собрать хоть какую-то инфу о фальшивой бабушке. Вдруг она испугалась меня не просто так, а потому, что действительно знает что-то относящееся к девочке? Эта версия казалась мне крайне маловероятной, но и пренебрегать ею не стоило.

Подводя итоги долгого дня в автобусе, который вез меня из Уремы домой, я вынуждена была признать, что художественных красот я сегодня видела много, а вот полезной информации по делу вообще не нашла. В общем, радоваться было абсолютно нечему.

Следующим в очереди был заволжский драмтеатр, где когда-то работала актриса Анастасия Перевезенцева, утопившая свою шестилетнюю дочь.

Для начала я поискала в Сети публикации, посвященные данному событию. Даже напрочь лишенные стыда и совести газетчики писали об этом преступлении скупо и коротко. Острый психоз, внезапно развившаяся шизофрения…

Фотографии Анастасии с маленькой девочкой в статьях имелись, но что-то в них меня насторожило. Погуглив, я поняла причину: это были кадры самого известного фильма с участием актрисы. Он получил приз на фестивале независимого кино, а в прокате провалился. Снимков погибшей Наташи я в Сети не нашла. Ни мужа, ни других детей у Анастасии не было.

Если верить сайту заволжского драмтеатра, сезон должен был начаться через неделю. Это означало, что актеры уже съезжаются в город: провинциалы снимались в кино нечасто. Так что дорога для меня была открыта.

По местным меркам Заволжск действительно выглядел огромным. Здесь были не только дома частного сектора и хрущевки, но и высотки, в большинстве своем весьма уродливые. Я знала, что на Западе ситуация с недорогим жильем совсем не так прекрасна, как можно судить по сериалам из жизни миллионеров и менеджеров высшего звена, однако за древний город с богатой историей все равно было немного обидно.

А вот заволжский драмтеатр, один из первых, созданных в России, выглядел очень мило. В семидесятые годы прошлого века советские архитекторы-авангардисты почему-то обратили свое внимание именно на театры. Результаты трудов производили нехорошее сильное впечатление. Лично меня особенно потряс новый МХАТ — куб грязно коричневого цвета, обильно усыпанный небольшими цилиндриками того же цвета. У меня это вызывало вполне определенную ассоциацию. Вспоминая строки Высоцкого: «И даже вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ», — я абсолютно убеждена, что великий поэт думал о том же, что и я.

По сравнению с этим ужасом здания театров во Владимире и Великом Новгороде выглядят почти симпатичными, но человека, никогда не видевшего новый МХАТ, они приведут в ужас.

Заволжску в этом отношении повезло: здание XIX века с колоннами смотрелось действительно очень приятно. Расположенный перед фасадом сквер был стилизован под старину: фонари, афишные тумбы, фонтан — все напоминало о позапрошлом веке. Только булыжной мостовой и скучающих у дверей извозчиков не хватало.

У служебного входа театр сидела интеллигентная пожилая дама. Я предъявила удостоверение частного детектива и повторила уже привычную сказку — дескать, выясняю, не являются ли Перевезенцевы наследниками очень богатого человека, который недавно скончался в Москве.

Увы, дама то ли не смогла, то ли не захотела мне помочь, заявив, что начала работать в театре лишь два года назад и Марию не застала. Впрочем, один полезный совет я все же получила — обратиться к Елене Харламовой, лучшей подруге Маши. Харламова должна была сегодня прийти в театр, и мне милостиво разрешили подождать ее на проходной.

Так я и сделала. Вокруг царила тишина — та волшебная, глубокая и завораживающая тишина, которая бывает лишь в театре. Иногда ее нарушал звук открывающейся тяжелой двери, впускавшей внутрь людей разного пола, возраста и внешности. Однако во всех было и что-то общее, позволявшее сразу причислить их к актерскому цеху. Они косились на меня с явным интересом, но вопросов не задавали.

Время шло. Мне захотелось есть и пить, но я боялась уйти: о встрече по настолько деликатному вопросу лучше договариваться лично, а не по телефону.

Я уже начала подозревать, что интеллигентная дама меня обманула, когда она радостно приветствовала очередную вошедшую:

— О, Леночка! Вас тут частный детектив дожидается!

Харламова оказалась явной травести — невысокая, худая, с коротко остриженными волосами, покрашенными в ярко-рыжий цвет. Серые глаза взглянули на меня внимательно и жестко:

— Что вам нужно?

Я предъявила удостоверение и повторила свою легенду. Все так же настороженно глядя на меня, актриса сказала:

— Что ж, Вере Васильевне и Маше деньги не помешают. Но у меня сейчас дела, освобожусь через пару часов. Сможете подождать?

Я кивнула.

— Хорошо. Я позвоню вам, когда освобожусь. Дайте свой номер.

Записав его, Харламова быстро зашагала вглубь театра. Я проводила ее взглядом. Интересная девушка…

Оставшееся до встречи время я решила провести в кафе, расположенном неподалеку от театра. Актриса показалась мне достаточно жестким человеком; если бы она не хотела говорить со мной, то отказалась бы сразу. А если вдруг передумает, то наверняка сумеет скрыться от нежелательной собеседницы. Так что дальнейшее дежурство на проходной не имело ни малейшего смысла. Да и старушка-вахтерша посматривала на меня подозрительно. Видимо, мое присутствие не давало ей заняться какими-то своими делами, вроде общения с подругами-уборщицами или чтения припрятанной в столе книжки.

Кафе, где я провела следующие два часа, оказалось по-настоящему артистическим и очень симпатичным. На стенах висели фотографии актеров — начиная от дам и кавалеров, одетых в наряды XIX века, до наших современников в футболках и джинсах. Одну стену целиком занимали автографы звездных посетителей — их оказалось на удивление немало. Что ж, все закономерно: Заволжск — древний город с давними театральными традициями, так что бывали здесь многие.

Кормили тут тоже очень прилично. А когда я с предвкушением вонзила нож в кусок чудесного торта, позвонила старушка-соседка, которая подрабатывала моим секретарем. Как оказалось, Харламова спрашивала у нее, действительно ли я являюсь частным детективом.

Я сделала зарубку на память: Харламова не только умна и ответственна, но и обладает прекрасной памятью. Визитку я ей не давала, так что телефон мнимого агентства «Альбакор» она запомнила за те несколько секунд, что я показывала свое удостоверение. Значит, в разговоре придется быть предельно внимательной.

Харламова позвонила мне точно в назначенное время. Мы снова встретились у служебного входа.

— Где вы хотите говорить? — спросила она, предельно собранная, с серьезным выражением симпатичного в общем-то лица.