Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара
— И что ты предлагаешь?
— Останемся здесь, подождём до завтра, а коли Эомер не вернётся, попытаем счастья с хворым королём. В любом случае, сбежать от стражи Золотого чертога и броситься вдогонку за орками вдвоём мы всегда сможем.
— Эта идея ещё хуже. Ты с ними не сражался. Вдвоём мы не справимся.
Он не справился, куда нам даже пробовать…
— Тогда мы останемся здесь, — Ралис легко согласился со словами подруги, а ринд лишь тяжело вздохнула. — Накрывай на стол, хозяйка!
***
Рассказ Сули о путешествии Братства Кольца затянулся до поздней ночи.
Гуляя по улочкам города, после сытного ужина девушка рассказала другу обо всём, что происходило в её жизни с того самого дня как она приехала в Ривенделл поздней осенью. И о звере, что пытался прорваться на волю, и о тьме Мории, и встрече с водным стражем. Рассказала и о нежеланном разговоре с Галадриэлью, и о том как Эклесс бесцеремонно ворвался в Лориэн.
Умолчала лишь об одном эльфе с меткой её соулмейта. Говорить о Леголасе сыне Трандуила, по понятным причинам, пока не стоило.
— Никогда не думала осесть? Скажем здесь, — предложил Ралис, указывая раскрытой ладонью на город вокруг. — Поселились бы в одном из этих домиков. Ты, да я, да Кайи — милая роханская семья.
Сули шла чуть позади и потому Ралис не увидел, как она не сильно хлопнула себя по лицу раскрытой ладонью. С рыжим иногда такое происходила — приступы сентиментальности, и девушка знала об этом не понаслышке. Возраст, видимо, берёт свое. Это нужно просто переждать. Скоро он сам замолчит.
— Разводили бы лошадей, — продолжал рассуждать оборотень, — вспахивали поля. Кланялись бы королю при встрече. Тихая и спокойная жизнь.
Он резко свернул на уходящую вбок извилистую тропинку. Сули последовала за ним, отставая на шаг или два.
— Возможно завели бы домашнюю птицу или скот. Не всё же охотой жить, — у Ралиса был свой «мечтательный тон» как его называла Сули: голос мужчины то и дело срывался на слишком высокий тон, а иногда опускался до почти неразличимого шепота, с едва заметной дрожью. О, мечтатель… Всегда им был. Именно это Сули всегда и нравилось в этом мужчине: даже в самый тёмный час Ралис не терял своей привычки мечтать.
Мечты его всегда были чисты и полны света и радости. Но каждый раз они были несбыточны.
— Тебе бы первому надоело это, — прервала его рассуждения Сули. — И поля, и птицы. Убежал бы, сверкая пятками. Лапами.
— С чего бы? Меня бы с поля было не выгнать, — фыркнул мужчина уперев руки в боки. Он оценивающим взглядом прошёлся по окружающим их домикам, будто выбирал тот самый. — А если бы и надоело. Что ж и это не беда. Освоил бы тогда какое-нибудь ремесло.
Сули прыснула со смеху и взяла Ралиса под локоть.
— Идём уже, ремесленник.
Глава 23. О Золотом чертоге и том, что произошло под его крышей
Настойчивый плач младенца заставил Сули открыть глаза.
Дом ринд оказался не таким уж и маленьким, как показалось девушке на первый взгляд: две небольшие спальные комнаты расположенные по обе стороны от третьей — чуть побольше — в которой Сули и Ралис оказались, войдя внутрь. Девушке досталась та, что располагалась справа от двери, а мужчина остался ночевать в левой; ринд и Тейни, как и всегда, спали в большой комнате. Уже укладываясь спать темноволосая поняла, что ей досталась комната Хелтая — вождь, бывало, навещал ринд, но случалось такое крайне редко — это было небольшое помещение с кроватью и столом в углу и стулом без спинки рядом — больше ничего тут и не было.
Оборотни отошли ко сну довольно поздно — уж слишком долго старые друзья бродили по городу — тем не менее Сули была настроена проснуться с первыми петухами и направится к королю. Ждать она не собиралась, ведь где-то там, напуганные, были ее друзья-хоббиты Мерри и Пин, за которых Боромир отдал свою жизнь.
Девушка второпях, оставшись в одной длинной светлой рубахе, выбежала из комнаты. Тейни сидела в колыбели и плакала, зажмурив глаза. Лицо девочки покраснело, а кулачки были крепко сжаты; воспитанница эльфов подбежала к племяннице.
— Тихо, тихо, — повторяла она, укачивая ребенка. — Что? Зубки режутся, да?
То же было и с Кайи, когда у него начал резаться первый зуб. Слишком рано для человеческого ребенка. Сули стала напевать песню на эльфийском — отец пел её Кайи бессонными ночами, давая воспитаннице время поспать. Помнится мальчик тут же успокаивался и всякий раз (очень быстро) засыпал на руках у владыки Раздола. Была тому причиной какая-то эльфийская магия или же все дело было в опыте взрослого родителя, но та же самая песня в исполнении Сули ничуть не успокоила девочку. Тейни все так же плакала навзрыд и так сильно сжимала кулачки, что те начинали трястись.
— Пожалуйста, не плачь. Что у тебя болит, милая? — спрашивала девушка, беспокойно вышагивая с ребенком на руках по комнате. — Зубки режутся? Так это не беда. У моего сына они так же резались, но мой папа пел ему эту песенку и Кайи успокаивался. Чего же ты плачешь? — взгляд Сули упал на кувшин парного молока стоящий на столе возле печи; вчера они с Ралисом заприметили двух коз в загоне за домом ринд. — Может быть, ты кушать хочешь?
Замешкавшись, Сули налила молоко в кружку и протянула девочке, памятуя то, как кормила сына, когда он был в том же возрасте. Кайи очень быстро отлучился от груди — грудное молоко он пил от силы месяц — сын больше любил каши: молочные или на воде — все равно. Кайи был готов есть каши с утра и до самой ночи, до тех самых пор пока у него не выросли зубки, и он не полюбил мясо. Но даже когда малыш был ещё слишком мал, и у него даже зубов не было, он с легкостью пил из кружки.
Тейни обхватила кружку двумя крохотными ладошками и впилась беззубым ртом в бортик. Тонкая струйка молока потекла по подбородку ребенка и капала на её наряд.
Две широкие, покрытые старыми шрамами, загорелые ладони легли на талию темноволосой.
— Доброе утро, принцесса, — на правое плечо легла рыжая голова. Девушка невольно вздрогнула от болезненного прикосновения к метке. — Ох, прости, — нахмурился оборотень, перекладывая голову на левое плечо, — забыл совсем.
— Ралис, а то, что ты говорил о метках, мол, коснуться их и не принести боли могут только истинные. Быть может, есть исключение? Ну, знаешь, какое-нибудь глупое совпадение.
Ралис усмехнулся, фыркнул и вдруг нахмурился, просияв лицом.
— Пресвятой Зигур, да ты встретила своей соулмейта! — воскликнул он.
— Да тише ты, — шикнула Сули, Тейни на её руках неторопливо пила молоко, прикрыв голубые глазки.
— Я так за тебя рад, — продолжал восклицать оборотень, обнимая девушку. — И кто же он? Неужели ты наведалась в Рангар и встретила там своего истинного? — шутливо спрашивал он. — Если так, то я очень обижусь, что ты ходила без меня в королевство оборотней.
— Ох, забудь, — махнула свободной рукой темноволосая. — Никого я не встретила. Просто пытаюсь понять всё это.
Ралис хмыкнул, над самым её ухом, потом хмыкнул ещё раз и поудобней положил голову на плече подруги.
— Как же это прекрасно, видеть тебя с ребенком на руках. Знаешь, а ведь Кайи уже совсем большой, а мы молоды. Кто нам мешает завести ещё одного? Только на этот раз девочку, чтоб у неё были такие же, как у меня, рыжие волосы, — и вновь этот мечтательный тон. — Будет маленькая Бодиль. Хм. А я ведь прежде никогда и не задумывался, что Бодиль была одновременно и моей лучшей подругой и моей бабушкой.
— Бодиль была твоей ДВОЮРОДНОЙ бабушкой, — указала Сули.
— У нас была бы своя стая, — Ралис начал раскачиваться из стороны в сторону, будто танцуя и вовлекая в этот медленный и ленивый танец темноволосую. — Или отправились бы в Рангар. Жили бы там спокойно и тихо, вместо того чтобы здесь в Средиземье бегать из стороны в сторону, надеясь что удастся поймать дичь покрупнее и прокормить всю стаю. В Рангаре все цивилизованней. Там нет кочевников. Тебе там понравится.
