Морган Родес - Обреченные королевства
Что она могла на это ответить? В самом деле — хорошо бы он поступил именно так. Пока имелось время.
— Теперь слишком поздно, — только и выговорила она.
Король вдруг протянул руку, взял ее за плечо и так стиснул, что у нее вырвался болезненный вскрик. Эта боль сработала как пощечина, способная прекратить слезы и вернуть способность рассуждать здраво.
— Ты обязана быть сильной, Клео, — прерывающимся голосом произнес король. — Ты теперь — наследница моего трона.
Мир перевернулся вверх дном. Об этом подумать ей было как-то недосуг.
— Я пытаюсь, отец…
— Девочка моя, милая, у тебя уже другого выхода нет: ты должна быть сильной. Ради меня, ради Ораноса, ради всего, что тебе дорого!
На Клео накатила такая паника, что ей чуть не стало физически плохо.
— Нам нужно уходить, — сказала она. — Прямо сейчас.
На лице короля отразилась глубокая боль, а глаза светились от слез.
— Как все неправильно, — проговорил он. — Я был невероятным глупцом. Слепым глупцом. Все мог предотвратить… А теперь поздно…
— Нет! — перебила она. — Не поздно! Не говори так!
Он покачал головой:
— Они одержат победу, Клео. И заберут все. Но ты должна найти способ все вернуть!
Принцесса в смятении смотрела на отца.
— О чем ты?
По лбу у него тек пот. Пошарив у шеи, король вытащил из-под рубашки длинную золотую цепочку и рывком разорвал. Сняв с нее золотое кольцо с пурпурным камнем, он втиснул его Клео в ладонь.
— Возьми!
— Что это за перстень?
— Он принадлежал твоей матери. Она всегда верила, что он способен помочь с поисками Родичей.
— Родичей, — выдохнула Клео. Ей тотчас вспомнились рассказы Эйрин о четырех кристаллах, заключавших в себе сущность элементалей. Их стащили будущие богини и поделили между собой. Огонь и воздух, земля и вода… — Но каким образом моей матери могло достаться такое кольцо?..
— Оно из поколения в поколение передавалось в ее роду. Его первым владельцем был мужчина, имевший, как говорят, любовную связь с волшебницей… С тех пор минуло столько лет, что все превратилось в легенду. Твоя мать, однако, верила, что легенда правдива. Я собирался отдать кольцо Эмилии в день ее свадьбы… — Его голос предательски дрогнул. — Но раз этому уже не бывать, я решил, что буду сам хранить его… Теперь твоя очередь. Если сумеешь отыскать Родичей, станешь достаточно могущественной, чтобы отвоевать королевство у врагов, ищущих его гибели…
Клео смотрела на него снизу вверх, крепко сжимая кольцо.
— А я и не знала, что ты в магию веришь…
— И тем не менее, Клео. Я верил даже тогда, когда… не верил. Потому что твоя мать в ней не сомневалась. — Он улыбнулся дочери, но в улыбке сквозила боль. — Только, пожалуйста, будь осторожна. Я не знаю, каким оружием король Гай вынес ворота, но в любом случае оно могущественно и опасно…
— Отец, нам пора, — настойчиво продолжала Клео. — Мы отыщем Родичей вместе. И королевство освободим вдвоем!
Он коснулся ладонью ее щеки. Во взгляде короля была саднящая печаль.
— Хотел бы я, чтобы это было возможно…
— Ты это о… — Клео хотела сказать «о чем», но осеклась. Он стоял, прижавшись к стене… стоял как-то неправильно, нехорошо. Его свободная рука стискивала бок. Взгляд Клео переполз на пол, и она наконец-то разглядела там порядочную лужицу крови.
Ее взгляд вновь метнулся к его лицу.
— Нет!.. — выдохнула она.
— Я убил того, кто меня пырнул, — покачал головой король Корвин. — Какое-никакое, а утешение.
— Тебе нужна помощь! Надо позвать лекаря!..
— Слишком поздно.
Трясущейся рукой Клео тронула его бок и обнаружила, что одежда отца промокла от крови. Новая волна боли и безысходности захлестнула ее.
— Нет, отец, пожалуйста, нет… Ты не можешь покинуть меня! Нет, нет, только не так!..
Он начал оседать, сползая по стене. Клео обхватила его, силясь поддержать, подпереть.
— Я знаю, — проговорил он, — из тебя получится удивительная королева…
Клео мало что видела перед собой — таким потоком текли из глаз слезы.
— Нет, нет, — только и твердила она. — Не покидай меня…
— Я люблю тебя. — Голос короля угасал, ему требовалось все большее усилие для того, чтобы говорить. — И всегда буду любить. Будь мудрее меня. Возглавь Оранос и веди его лучше, чем удавалось мне. Восстанови прежнюю славу. И верь в магию… не сомневайся в ней, дочь моя. Я знаю — она только и ждет, чтобы ты ее обнаружила.
— Нет, — в отчаянии шептала принцесса. — Не уходи от меня. Ты так нужен мне…
Ее сил все-таки не хватило: тяжелое тело выскользнуло из рук Клео на каменный пол. На миг его ладонь вновь до боли стиснула ее плечо… потом пальцы разжались и обмякли.
Жизнь покинула короля Корвина.
Клео зажала рукой себе рот, чтобы не завопить в голос от горя и отчаяния. Она повалилась на пол, подтянула колени к груди, обхватила их руками и стала раскачиваться взад-вперед. В горле стоял комом не выпущенный наружу крик, она почти задыхалась. Потом Клео принялась хвататься за тело отца, словно пытаясь его задержать, хотя умом понимала — удерживать уже некого, папа ушел навсегда.
— Я люблю тебя, — повторяла она. — Я очень тебя люблю…
Король Корвин не сдался лимерийцам. Уступи он, всего этого можно было бы избежать…
Думая так, Клео в то же время понимала умом: если это и правда, то уж точно не вся. Король Гай, владыка Лимероса, был кровавым тираном. Этот злой человек готов убить всякого, кто осмеливался встать у него на пути. Принцесса со всей определенностью знала: даже если бы отец попытался отступить с дороги, пытаясь избежать кровопролития и насилия, Гай все равно не оставил бы его в живых. Чтобы в будущем угрозы не представлял…
Клео прижималась к телу отца, устроив голову у него на плече. Как в детстве, когда ей требовалось утешение в пустяковых детских горестях, будь то обида на сверстника или ободранная коленка. Отец тогда крепко обнимал ее, уверяя: все будет хорошо. Боль минует. Все заживет…
…И вот теперь случилось такое, что уже не заживет. Никогда. На Клео разом обрушилось столько несчастий, столько жестоких потерь, что у нее словно кусок сердца живьем выдрали из груди, оставив кровавую рану. Она останется здесь, в этой комнате… и пускай принц Магнус ее здесь найдет. Пусть отыщет — и пронзит мечом, позволив найти успокоение… забвение…
Однако спустя всего несколько минут в голове Клео зазвучал голос сестры: Эмилия призывала ее быть сильной. Клео даже слегка возмутилась. Чего от нее хотели? Как она сумеет быть сильной, когда у нее отняли решительно все? И всех, кто был ей дорог?..
Потом увидела перстень: она, оказывается, его выронила, сама того не заметив. Крупный аметист искрился и сверкал в луче тусклого света.
Она, Клео, была прямой наследницей охотника. Мужчины из Пелсии, что любил волшебницу Эву и спрятал Родичей после того, как соперницы-богини, одержимые местью и жадностью, уничтожили одна другую. Если отец говорил правду, это кольцо некогда принадлежало Эве. Именно с его помощью волшебница могла касаться Родичей, не подвергаясь влиянию их невероятного могущества…
Схватив кольцо, Клео надела его на средний палец левой руки.
Оно пришлось точно впору: как там и сидело.
Если этот перстень обладал силой, способной помочь отыскать Родичей, он даст ей и возможность использовать их магию, не испытав ее развращающего воздействия. С таким чародейством Клео сумеет отвоевать свое королевство у тех, кто сегодня не по праву отнял его…
Эта мысль постепенно осушила ее слезы и вернула ясность рассудку. Она не сдастся захватчикам. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Клео в последний раз вгляделась в черты отца, потом наклонилась и поцеловала его.
— Я буду сильной, — прошептала она. — Ради тебя. Ради Эмилии и Теона. Ради всего Ораноса… Клянусь, я буду сильной! Я заставлю их поплатиться за все, что они нам причинили!
ГЛАВА 35
ПЕЛСИЯ
Иоанн наблюдал за старой женщиной, что развешивала выстиранное белье на веревке, натянутой между двумя высохшими деревьями у скромного деревянного домика. Лицо женщины было мрачно. Она то и дело косилась на Иоанна.
— Кыш! — неласково выговорила наконец.
Он никуда не двинулся с насеста.
— Я знаю, кто ты. И знаю, что уже не первый раз прилетаешь сюда. — Женщина подбоченилась. — Это ведь ты, брат, я права? Кому еще я теперь нужна!
Эйрин, сестра Иоанна, оставила Убежище более полувека назад — по счету смертного мира. В те времена она была молода, красива, полна жизни… и могла бы остаться такой навсегда. Однако теперь, живя по ту сторону грани, стала сморщенной, сгорбленной и седой от тяжких трудов прожитых лет.
Что ж, она сделала выбор. Если кто-то покидал Убежище во плоти, обратного пути уже не было.
