Алан Фостер - По Мыслящим Королевствам

— Понимать. — В этом кратком ответе не было осуждения.

— Я пастух. Пасу скот и овец. Меня зовут Этиоль Эхомба.

— Я Хункапа Аюб.

Снова наступила тишина. Поразмыслив несколько секунд, пастух поднял глаза.

— Тебе не хотелось бы выбраться из клетки, Хункапа Аюб?

Большие живые глаза открылись еще шире. Сгорбленная спина слегка выпрямилась.

— Хункапа хотеть. — Впрочем, гуманоид сейчас же погрустнел. — Клетка закрыта.

— А где ключ?

— Нет хорошо. — Существо покачало из стороны в сторону огромной лохматой головой. — Деревенский учитель брать.

Эхомба, обдумывая положение, покусывал нижнюю губу.

— Не важно. У меня есть кое-что, чем можно открыть замок.

Существо, назвавшее себя Хункапа Аюб, не посмело выказать радости, но голос все же не смог скрыть ее.

— Инструмент? — Когда пастух кивнул, громадный антропоид приподнялся и пододвинулся к прутьям. — Эхомба иди нести инструмент!

Даже не дожидаясь ответа, пастух повернулся и вышел из корчмы так же бесшумно, как и появился. После этого плененное существо уселось неподвижно и не сводило глаз с двери.

Когда Эхомба вернулся, под массой серых волос бешено колотилась надежда. Человек вернулся не один. Рядом с ним был иссиня-черный мускулистый зверь, проскользнувший в проем, словно привидение, несмотря на свои огромные размеры.

Они вместе подкрались к клетке. Хункапа обернулся и внимательно посмотрел на спутника Эхомбы. Черные глаза встретились с желтыми.

Пастух дружески потрепал густую черную гриву:

— Мой инструмент. Алита, познакомься с Хункапой Аюбом.

Большой кот едва слышно зарычал:

— Польщен. Мы можем убраться отсюда сейчас же?

Пастух, протянув руку, показал:

— Замок.

Шагнув вперед, кот оглядел тяжелый запор. Он был сделан из железного дерева с черными прожилками. Разинув массивные челюсти, Алита с силой сжал их и пожевал. Хруст крошащегося дерева разнесся по корчме. Звук был не очень громким, тем не менее Эхомбе захотелось, чтобы он был потише. Некоторые из валявшихся селян ворчливо захрапели, но никто не поднял головы, чтобы поглядеть на источник беспокойства. В результате нескольких секунд зубодробящей кошачьей деятельности на полу образовалась горстка крошек и щепок. Отступив назад, Алита выплюнул кусочки железного дерева. От запора осталась лишь изогнутая дужка замка, которую Эхомба быстро снял. Подняв щеколду, запиравшую дверь клетки, он шагнул назад и встал рядом с нетерпеливым Алитой.

Хункапа Аюб неуверенно протянул мощную руку и толкнул решетчатую деревянную дверцу. Она широко отворилась. Бесшумно подавшись вперед, Хункапа, держа обе руки по краям хода, посмотрел сначала направо, потом налево и ступил на пол корчмы. Его руки оказались длиннее ног. Сколько в нем было обезьяньего, сколько человечьего, а сколько чего-то иного, Эхомбо определить не мог. Однако не было сомнений в значении слез, что струились из глаз бывшего кошмара.

— На это у нас нет сейчас времени. — С тихим рычанием Алита направился к выходу. — Я отведу его в конюшню, и там мы подождем тебя. Ты ведь захочешь подняться наверх и вытащить из постелей тех двух никчемных людишек, которых упорно величаешь своими друзьями.

— Я мигом, — заверил Эхомба большого кота. Посматривая на номера комнат, Эхомба пробирался по узкому коридору и остановился напротив двери с номером пять. Как это было принято в Незербре, она оказалась незапертой. Пастух бесшумно отворил комнату и шагнул внутрь. В помещении стояла кромешная тьма, окна были задернуты шторами.

Острое лезвие коснулось его горла, а рука, вцепившись в левое запястье, заломила его за спину.

— Для уборки уже слишком поздно, а для завтрака еще слишком рано, так кто ты такой, Годжорворн тебя?.. — Пальцы выпустили его несопротивляющуюся руку, а сталь ножа освободила шею. — Этиоль?

Повернувшись в темноте, Эхомба заметил тусклый отблеск лунного света на кинжале, который северянин убирал в ножны.

— Что, Симна, не спится?

— Я всегда сплю чутко, долговязый братец. Особенно в незнакомой постели. Так у меня больше шансов проснуться поутру. — Убрав оружие, Симна отошел от стены. — Ты намекнул, что у меня бессонница. Я мог бы задать тебе такой же вопрос.

— Одевайся и собирай вещи. Мы уходим.

— Как, сейчас? Среди ночи? После ужина? — Дабы подчеркнуть то, что он чувствует, Симна многозначительно рыгнул. Этот звук отозвался эхом по всей комнате.

— Да, сейчас. После ужина. Алита ждет нас в конюшне. С тем, другим. Его зовут Хункапа Аюб.

Недовольно ворча, Симна начал натягивать одежду.

— Ты находишь товарищей в самых странных местах и в самое неподходящее время. Откуда взялся новый?

— Из клетки.

— Ага, из… — Северянин внезапно запнулся и перестал одеваться. Когда он заговорил вновь, в его голосе звучала некоторая неуверенность. — Ты выпустил этот огромный ком движущейся шерсти?

— Не совсем так. Хункапа Аюб умный. Может, не очень умный, но все-таки не бессмысленное животное.

— Братец, где бы мы ни оказались, ты проявляешь прямо-таки потрясающую способность внушать любовь местным жителям. Лучше бы ты научился этого не делать. — Симна поднял руки, чтобы надеть рубаху, загородив слабый свет, пробивавшийся в комнату из занавешенного окна. — Когда селяне обнаружат, что их любимая мишень для кулинарных стрельб исчезла, они скорее всего сопоставят это с нашим ночным отбытием.

— Пускай, — резко ответил Эхомба. — Меня мало волнуют люди, обращающиеся с животными подобным образом, а тем более с разумным существом вроде Хункапы Аюба.

Симна сунул ноги в штаны.

— Может, они не знают, что он разумен?

— Он умеет говорить. — В голосе пастуха, глядевшего мимо друга, закипал гнев. — А где Накер?

— Накер? — В предрассветных сумерках Симна быстро собирал свои пожитки. — Знаешь, братец, сдается мне, что малютка даже не поднимался наверх. Насколько я могу припомнить, когда я покидал вечеринку — шаг вперед, два назад, — он все еще пил с местными.

— Ну, ты готов?

— Иду, иду! — зашипел северянин. — До чего же ты нетерпеливый. Можно подумать, что внизу тебя ждет сама прорицательница Темарил.

— Если бы. — Резкий тон Эхомбы сменился на тоскливый — Тогда я мог бы все это закончить и отправиться домой.

Они отыскали Накера неподалеку от того места, где сидели втроем, развалившимся на полу и раскинувшим в стороны руки и ноги. Из его разинутого рта поднимался сильный запах перегара, а недавно еще чистая одежда была заляпана пищей, вином и засохшей рвотой. Лицо было покрыто толстым слоем грязи, словно он головой натирал пол.

— Гиела! — пробормотал Симна. — Какое месиво! Присев на колени рядом с маленьким человечком, Эхомба нашарил деревянную миску. Вылив остатки ее быстро застывающего содержимого, он перевернул посудину и подложил под сальные волосы Накера. Подушка получилась не особенно мягкая, но приемлемая. Покончив с этим делом, пастух попытался вывести спутника из оцепенения.