Гай Кей - Львы Аль-Рассана

Язир, сам сын жестокой пустыни, почти согласился с братом, но продолжал свою долгую борьбу за другой взгляд на вещи. Хазем ибн Альмалик был принцем из-за моря. Он мог бы править Картадой, если бы обстоятельства хотя бы слегка изменились. Он явился сюда просить Язира и Галиба изменить эти обстоятельства. Это означало бы, сказал он им, что на престоле одного из самых могущественных государств Аль-Рассана появится истинно верующий правитель. Он даже согласен наполовину закрыть лицо, как мувардийцы, сказал он.

Язир не знал, что такое престол, но понял, о чем его просят. Он был совершенно уверен, что его брат тоже понял, но у Галиба к этому другое отношение. Галибу вряд ли есть дело до того, кто правит Картадой в Аль-Рассане. Ему совершенно безразлично, наденет ли этот человек повязку на лицо, предписанную ибн Рашидом людям племени, чтобы отгородить себя от нечестивых. Ему просто хочется получить возможность снова начать войну во имя Ашара и бога. Война — это хорошо, священная война — самая лучшая вещь в мире.

Но иногда человек, стремящийся создать нацию из разобщенных племен, сделать ее ощутимой силой в мире, чем-то большим, чем струйки песка, должен стараться сдерживать свои желания или подняться выше их.

Язир, сидя на одеяле, на северном ветру, перед приходом зимы, чувствовал, как его внутренности разъедает неуверенность. Никто не предупредил его, что лидерство, такое лидерство, плохо сказывается на желудке.

Он начал лысеть много лет назад. Но его череп, обычно прикрытый, загорел так же сильно, как остальные части лица. Галиб, не имеющий других забот, кроме того, как заставить своих воинов убивать врагов, а не друг друга, сохранил длинную черную гриву. Он носил ее стянутой сзади, чтобы не лезла в глаза, и он продолжал носить на шее свой ремешок. Иногда ему задавали вопросы об этом ремешке. Галиб улыбался и уклонялся от ответа, что порождало различные домыслы. Язир знал, что это за ремешок. Он был далеко не брезгливый человек, но думать об этом не любил.

Он снова поднял глаза к заходящему солнцу. До молитвы осталось совсем мало времени. Некоторых новостей их гость не знал. Путешествие сюда отняло у него много времени; другие выехали позже него, а приехали раньше. Язир еще не представлял, как этим воспользоваться.

— Как насчет джадитов? — спросил он, чтобы с чего-то начать.

Хазем ибн Альмалик при этих словах дернулся, словно зверь, попавший в силки. Он бросил на Язира изумленный, выдавший его взгляд. Это был первый конкретный вопрос, заданный ему братьями. Свистел ветер, гнал песок.

— Джадиты? — непонимающе переспросил он. Язир пришел к выводу, что он несколько туповат. Какая жалость.

— Джадиты, — повторил Язир, словно разговаривал с ребенком. Галиб быстро взглянул на него и отвел глаза, но ничего не сказал. — Насколько они сильны? Нам сказали, что Картада позволяет платить дань всадникам. Это запрещено Законами. Если такая дань выплачивается, на это должна быть причина. Что это за причина?

Хазем вытер мокрый нос. Он воспользовался правой рукой, что было возмутительно. Откашлялся.

— Эта дань — одна из причин моего приезда сюда. Конечно, это запрещено. Это святотатство, и не единственное. Наглые всадники не боятся слабых правителей Аль-Рассана. Даже мой отец унижается перед джадитами, хотя и называет себя Львом.

Он с горечью рассмеялся. Язир ничего не ответил, он слушал и наблюдал, прикрыв веки. Мимо проносился песок, хлопала ткань шатров в лагере. Лаяла собака.

Их посетитель продолжал тараторить:

— Джадиты выдвигают свои требования, и им дают все, чего они просят, несмотря на ясное указание Ашара. Они берут наше золото, они берут наших женщин, они со смехом ездят по нашим улицам, глядя свысока на истинно верующих, насмехаются над нашими слабыми правителями. Им невдомек, что опасность грозит им не со стороны безбожных правителей, а со стороны истинных наследников Ашара, чистых сынов пустыни. Разве вы не придете? Разве не очистите Аль-Рассан?

Галиб заворчал, оттянул вниз ткань и сплюнул.

— Зачем? — спросил он.

Язир удивился. Его брат обычно не интересовался поводом для войны. Внезапно у принца из-за моря прибавилось уверенности; он прямее сел на одеяле. Словно только и ждал их вопросов. Все, кто приплывал к ним из Аль-Рассана за эти годы, ваджи и эмиссары, были большими болтунами. Они не носили на лице повязок, возможно, этим объяснялась их разговорчивость. Поэты, певцы, герольды — слова в тех странах лились, как вода. Именно молчание их смущало. Сейчас было уже совершенно очевидно, что их гость не знает о смерти своего отца.

— Кто же еще? — спросил Хазем Картадский и преувеличенно широко развел руками, чуть не задев колено Язира. — Если не придете вы, будут править Всадники Джада. В наше время. И Аль-Рассан будет потерян для Ашара и звезд.

— Он уже потерян, — пробормотал Галиб, снова удивив Язира.

— Так отберите его снова! — быстро произнес Хазем ибн Альмалик. — Он готов встретить вас. Нас.

— Нас? — тихо спросил Язир.

Принц явно постарался сдержаться. Кажется, он испугался. Он сказал:

— Всех нас, кто оплакивает происходящее. Кто носит в душе тяжкий груз того, что джадиты, киндаты и фальшивые, падшие правители творят с землей, некогда могущественной по воле Ашара. — Он заколебался. — Там есть вода, сады и зеленая трава. Высокие злаки вырастают в полях, дождь падает весной, и спелые, сладкие плоды можно собирать с диких деревьев. Несомненно, ваши воины вам об этом рассказывали.

— Они нам многое рассказывали, — сурово ответил Язир, невольно задетый. Он мало верил подобным вещам. Реки, текущие через дворцы? Они считают его глупцом? Он не мог даже представить себе, какие фрукты могли бы расти без ухода, в дикой природе, чтобы любой жаждущий человек рвал их с деревьев. Такие вещи обещаны людям в раю, а не на земных песках.

— Вы послали воинов служить моему отцу, — пронзительным голосом произнес Хазем ибн Альмалик. — Почему вы не хотите повести их для служения Ашару?

Это было оскорбление. Людей подвергали бичеванию и за меньшее. Их связывали и оставляли живыми на солнце с содранной кожей.

— Твой отец убит, — быстро сказал Язир, пока Галиб не сделал чего-нибудь непоправимого. — В Картаде правит твой брат.

— Что? — Юноша вскочил, страх и изумление отразились на его бледном, неприкрытом лице.

Галиб потянулся к копью, лежащему рядом с ним. Одной рукой взмахнул им, почти небрежно, и древко ударило принца под колени. Раздался треск, поглощенный пустынными пространствами вокруг. Хазем ибн Альмалик взвыл и повалился на землю.