Феликс Крес - Северная граница

В это время правый фланг алерцев, отрезанный от армии людей, наносил удар по золотым, решившись на отчаянную контратаку.

Опоздавшие отряды левого фланга пытались присоединиться к центру, угрожая лучникам Линеза.

С грохотом ударяющихся о щиты доспехов бежали на помощь легионерам железные гиганты Амбегена. Эти солдаты уже почувствовали сегодня свою силу и не сомневались в том, что удар их будет подобен удару молота!

Тереза пробилась сквозь врага, открыв путь пехоте.

Лучники посылали стрелу за стрелой — направо, налево и вперед, над головами щитоносцев и конников, в глубь вражеской группировки!

Амбеген смел какую-то стаю, словно груду мусора. Потом бросился навстречу другому отряду алерцев, беспомощно кружившему на левом фланге. Смял его и помчался дальше. Ему помогли ближайшие лучники, которые не колеблясь схватились за мечи, окрыленные успехом тяжеловооруженных пехотинцев.

Линез с воинственными воплями выводил из сражения клин за клином, бросая их в открытый конниками проход. Его собственная полусотня набросилась с мечами на остатки сломанного алерского когтя, который хотел вонзиться в спину коннице, и увязла в смертоносной резне.

Чуть поодаль огромная золотая орда уничтожала серебряных воинов.

При поддержке клина лучников Амбеген резал слабый левый фланг. Тереза связывала руки всему центру. Сотня легковооруженных пехотинцев прошла через открывшийся проход и очутилась в тылу врага! Ее поддержала полусотня конницы. Осыпаемый стрелами левый фланг алерцев ломался!..

И сломался, полностью рассыпался! Амбеген отбросил его назад, вынудил удариться в бегство, после чего вместе с Линезом пришел на помощь сражающимся конникам. То, что осталось от алерского центра, внезапно оказалось в тисках, сжимаемое с трех сторон более многочисленными, более сильными, лучше вооруженными, упоенными близкой победой солдатами! Окровавленные конные лучники, получив помощь пехоты, снова поднялись в атаку; алерцев раздавили, смяли, после чего выбросили, словно кучу камней из осадного орудия, прямо навстречу собратьям, преследуемым дикой золотой сворой. Эти группы частично разбежались в стороны, частично столкнулись, в их гущу влетели золотые… Однако поле боя уже принадлежало Амбегену, армия его была основательно потрепана, но он крепко держал ее в руках. Солдаты бегали среди валяющихся на земле тел, подбирая под прикрытием небольших групп всадников своих раненых. Конные лучники носились туда-сюда, уничтожая остатки обоих племен, выманивали в погоню за собой более крупные группы, не пуская их к своей пехоте. Линез и Амбеген шаг за шагом отступали на юг, отстреливаясь от тех, кто сумел проникнуть через заслон конницы. Наконец многократно повторилась пронзительная трель свистка, и это была команда: «Отходим!»

В предвечерних сумерках армектанское войско выходило из боя, предоставив вражеским стаям дальше уничтожать друг друга. Амбеген добился своего.

В полумиле от побоища Тереза свалилась с коня.

14

Обозы Линеза, к которым послали гонцов, вышли навстречу отрядам. Раненых уложили на повозки и окружили всяческой заботой. Нашлись бинты, нашлись вода и водка, нашлись одеяла — нашлось все. Амбеген завершил свою кампанию точно так же, как и начал, — вполне разумно. Еще в самых первых посланиях к магнату он напоминал о том, что после сражения обязательно будут раненые… Данный факт вполне очевиден, но вместе с тем командиры о нем часто забывали. Многие командующие прекрасно знали, как начать, но совершенно не думали о том, что будет после…

Измученные, окровавленные солдаты устало брели сквозь ранние зимние сумерки, но тем не менее головы легионеров были гордо подняты. Сегодня этим солдатам показали, что они могут поражать вражеские армии одним своим видом и разбивать в пух и прах оружием. Им доказали, что несколько сотен легионеров способны справиться с многотысячным войском противника. После долгих месяцев поражений, хаоса и голода — пять замечательных дней, увенчавшихся выдающейся победой. И эти дни стали солдатам достойной наградой. Ведь они никогда не боялись ратного труда, не боялись войны, даже смерти и той не боялись. Наоборот, они боялись своей слабости, боялись, что они никому не нужны, что можно их бить и побеждать, в то время как они сами на победы не способны.

Сегодня им вернули веру в собственные силы.

На ночь расположились на той же возвышенности, что и перед боем. Мощное охранение, состоявшее только из добровольцев, выдвинулось в сторону побоища, хотя подобная предосторожность была излишней. Амбеген сомневался, что кто-то может прийти по их душу. Линез сначала советовал отправить повозки с ранеными дальше в тыл, в ближайшую деревню, но в конце концов признал правоту надсотника. О раненых солдатах куда лучше позаботятся их товарищи. Не имело смысла тащить раненых куда-то в ночь по размокшей земле, по ухабам, на раскачивающихся и скрипящих повозках. Легионеры быстрее оправятся здесь, под теми же самыми деревьями, из-под которых уходили в бой. На том и порешили.

Легко раненный в плечо Амбеген стоял, опершись о повозку, которая прошлой ночью служила ему спальней. Стоял и смотрел на огромное зарево, дрожащее на фоне темного неба. Вскоре подошел Линез и остановился рядом, глядя на далекие красные отблески.

Они долго молчали.

— Видишь ли, господин, — наконец сказал магнат, — со сражениями всегда так: если проиграешь, скажут «ошибка командира», если выиграешь — «смелый поступок»…

Амбеген фыркнул:

— Я совсем не о том думаю… Но ты, конечно, прав. Победителей редко оценивают по достоинству. На самом деле, ваше благородие, под Алькавой я сделал значительно больше, чем здесь… И что? Меня замучили следствием, едва не сломали мне карьеру. А теперь? Что с того, что и мою голову, и войско спасли сотники? Ничего. Это Амбеген победил!

— Ваше благородие, но ведь это ты привел сюда войско, а не кто-нибудь, — без тени иронии напомнил Линез. — Мы всего-навсего помогли тебе завершить то, что ты начал.

— Эх, господин, если бы у меня всегда были такие офицеры. Каждый командир может только мечтать о таких сотниках. Которые всего-навсего помогут ему…

Оба замолчали.

— Я с ним разговаривал, — сказал армектанец. — Он все еще сидит возле раненых.

Амбеген прекрасно знал, о ком говорит Линез.

— На его месте я бы тоже там сидел, — сухо ответил он. — Но предпочел бы не смотреть им в глаза.

— Ваше благородие, ты слишком сурово осуждаешь этого офицера…

— Неправда! — возразил над сотник. — Напротив, я к нему чересчур мягок.