Валентина Герман - Озаренные солнцем

Илкад сощурился:

- Никогда.

Адрос лишь улыбнулся и, пошевелив рукой, достал из складок одежды изогнутый кинжал. Глаза Илкада расширились.

- Черт побери, - прошептал он. - Они даже не досмотрели тебя...

- Маги редко носят оружие, правда? - усмехнулся Адрос и повернул кинжал в руках, рассматривая его. - Впрочем, это и не обычное оружие.

Илкад внимательнее рассмотрел кинжал. Необычно изогнутый, с двумя обратными зазубринами, увенчанный темно-синим камнем, в котором, казалось, плескались морские волны...

- Откуда он у тебя? - завороженно произнес Илкад.

- Нашел, - ответил Адрос, с усмешкой глядя на сына, и Илкад вдруг подумал, что не хочет знать подробностей. - Красивый, правда?..

- Что ты задумал?..

- Хочу отдать его тебе.

Илкад непонимающе уставился на него и в следующее мгновение окунулся в магическое поле. Кинжал источал едва заметную спокойную энергию... он не был враждебен. Не был проклят.

Илкад вернулся в реальность и с подозрением посмотрел на Адроса.

- В чем подвох?

- Ни в чем, - пожал плечами Адрос. - Это должен быть сильный амулет, хоть я и не успел изучить всех его свойств. Кому мне оставить его, как не тебе?..

Илкад покачал головой.

- Я не верю тебе, Адрос.

- Что ж, как хочешь, - Адрос вновь пожал плечами и собирался спрятать кинжал, но Илкад вдруг остановил его.

- Подожди.

Он подошел ближе и, вновь обратив взор к магическому полю, осторожно коснулся кинжала. Тот продолжил излучать все то же мягкое, ровное сияние. Сильный амулет? Илкад не был в этом уверен, но одно он знал точно: этот кинжал не причинит ему вреда. В отличие от человека, державшего его. Илкад перевел взгляд на Адроса и подался назад от внезапности. Его аура теперь была совсем иной, чем Илкад привык видеть ее: без наполнявшей ее магии она осталась лишь тусклой, почти пустой оболочкой, окутывавшей его тело. Илкад с непривычной легкостью принялся рассматривать ее глубже, в попытке найти ненависть, зависть, злобу, попытку солгать, да хотя бы очередную насмешку... и непонимающе застыл, не веря собственным ощущениям. То, что он чувствовал, было невозможно. Разочарование, и неодолимая тоска по былой силе, и горечь одиночества, и сожаление о неотвратимо грядущем... и тепло. Тепло, обращенное к нему самому. Илкад ошарашенно смотрел на Адроса. Тот печально улыбался ему.

- Что же, додумался наконец?

- Если... если это правда, почему ты раньше не позволял мне увидеть этого?..

- Я бы и сейчас не позволил, - ответил Адрос, - но к сожалению, теперь я уже не могу закрыться.

- Почему ты вообще делал это?..

- Потому что я не люблю, когда меня читают, - ответил Адрос, взглядывая в глаза сына.

- Выходит, все правда... - Илкад внимательно всматривался в его лицо. - Невозможно... я думал, тобой движет лишь злоба и ненависть, но ты... любил меня и все же смог сделать это со мной?.. Как это возможно, Адрос? Как можно причинять столько боли тому, кого любишь?..

- Я хотел лишь научить тебя жизни, Илкад, - ответил Адрос. - Ведь она вовсе не так радужна, как ты себе ее представляешь.

- Но она и вовсе не так бессмысленно жестока, как ты представляешь ее себе.

Адрос пожал плечами.

- Нет смысла спорить об этом теперь, - он протянул сыну кинжал. - Возьми его. Я верю, что когда-нибудь он откроет тебе свою истинную силу. И я не желаю тебе зла, Илкад, - он криво усмехнулся. - Можешь проверить.

Илкад сощурился, лишь на мгновение окунаясь в магическое поле. Он и так знал теперь, что это было правдой.

...Холодный ветер заставил его поежиться, возвращая в реальность.

Когда-нибудь ты будешь жалеть меня, сказал Адрос. Илкад не верил в это ни тогда, когда уходил из его камеры, пряча под полами плаща холодный кинжал, ни тогда, когда на следующий день узнал о состоявшейся в Авантусе казни. Ему не за что было жалеть его. Никогда.

Но вот теперь, когда кинжал, отданный ему Адросом, внезапно начал излучать странную энергию, в унисон появившимся из ниоткуда колебаниям Ауры, Илкад вновь вспомнил о его словах. И теперь он с удивлением, с неверием понял, что его ненависть к Адросу заметно поблекла со временем. Он ушел, он не мог больше причинить зла ни ему, ни этому миру, и теперь Илкад вдруг осознал, что пытается понять. Пытается простить его.

Зачем, зачем?.. Какое кому теперь дело, ведь Адрос давно мертв, и для всех он навсегда останется лишь жестоким, беспощадным тираном... и он действительно был им, Илкад знал это лучше других. И все же то чувство, которое он осознал, стоя тогда в его камере, так близко, как он очень давно не видел своего отца, - то чувство теперь вдруг не давало ему покоя. Возможно ли, чтобы такие люди, как Адрос, были способны любить? И любовь ли это? Возможно ли, что он и вправду был настолько безумен, что искренне полагал такими способами научить его жизни - такой, какой он сам видел ее через призму своего помешательства?.. И как может любовь быть настолько жестокой, неверной, искаженной и все же в каком-то понимании оставаться любовью?..

Илкад взглянул на звезды. Каким бы странным это ни было для него, но Адрос оказался прав. Илкад наконец жалел его. Не за то, что он потерпел столь непоправимое поражение, не за то, что он в мгновение ока остался в одиночестве, лишившись одной только власти - но за то, что он никогда не мог и не хотел знать мира в тех красках, в которых видел его Илкад, за то, что в его жизни царили столь неверные идеалы... за то, что он не способен был узнать любовь такой, какой она должна быть.

Илкад вздохнул.

Нет, едва ли он когда-нибудь простит своего отца. Зло, которое он причинил, он совершал по своей воле... он был властолюбив, жесток, беспощаден, и Илкад знал, что никто и ничто не могло изменить этой его сути. Он сжал губы и, обернувшись, сквозь стеклянную дверь взглянул на постель, где спала Роэл. До этого момента он старательно стирал из своей памяти все, что было связано с его отцом, однако теперь он вдруг осознал, что должен был помнить. Для того, чтобы знать, как сложны и непредсказуемы бывают порой человеческие чувства... для того, чтобы знать и никогда не позволить себе так ошибиться.

Глава 18. Нет пути назад

Дверь скрипнула, отворяясь, и Иллиандра обернулась. В комнату вошли Делтон, Корелл и его отец, Лерар Жанно, одетые, как дорожные путники, и изрядно припорошенные уже слегка подтаявшим снегом.

- Здравствуйте, - кивнула Иллиандра, отходя от окна, за которым бушевала метель, и кутаясь в плед.

- Здравствуйте, Илли, - мужчины коротко поклонились, и, когда все опустились в потертые кресла, Делтон спросил: - Как Ваши дела?

Иллиандра нахмурилась.

- Плохо, Ронтан. Очень плохо. С тех пор, как на прошлой неделе избили Мара, я запретила всем выходить из замка. Сама вчера пыталась прийти к Вам, но на полпути заметила, что за мной следят. Не понимаю, как они смогли узнать, ведь я выходила через лес. Пришлось запутать их...