Роберт Асприн - Новая кровь

— Я ничего для вас не сделал, Эбохорр. Вы ничего мне не должны. Вы уверены, что не хотите стать лучшим плотником без большого пальца, о котором когда-либо слышал Санктуарий? В этом я мог бы вам помочь!

— Я вообще не хочу снова браться за плотницкое дело, господин волшебник, — сказал бедолага Эбохорр и со смешанным выражением благодарности и извинения покинул кабинет человека из Фираки.

Стрик подождал около минуты, давая посетителю время спуститься с лестницы и выйти за двери помещение, которое маг называл «моей лавкой», потом крикнул:

— Уинтс!

Человек, которого некогда описывали как «уличного шалопая-переростка», появился менее чем через минуту. Теперь Уинтсеней был совсем другим человеком. Он носил синюю ливрею Стрика ти'Фирака и получал твердое жалованье.

— Да, господин?

— Ты предложил своему другу Эбохорру прийти поговорить со мной, — мрачно сказал Стрик, устремив на помощника суровый взгляд и указующий перст, который был намного крупнее любого из пальцев ушедшего плотника — вернее, бывшего плотника. — Ты отлично знаешь, что я ничего не могу сделать с утраченным большим пальцем, Уинтс! Я хочу, чтобы ты никогда не забывал о моем проклятии — помогать или хотя бы пытаться помочь; я не могу не помогать людям и не пытаться им помочь!

Уинтс начал было оправдываться, но потом оборвал сам себя и уставился в пол, точнее, в красивый ковер, недавно подаренный Стрику кем-то из богатых посетителей. Как и медальон, этот ковер был формой благодарности за услуги белого мага.

— Прошу прощения, хозяин. Он хороший человек, Эб. Знаете, он всегда был очень толстым, сильным и веселым. Не то что сейчас, когда он стал похож на гончую собаку, которая пробегала целую неделю без остановки. Он нуждается в помощи, и он ее заслуживает.

— Если ты еще раз сыграешь со мной такую шутку, сударь мой, тебе самому понадобится помощь! А теперь унеси отсюда свою подлую задницу и прихвати с ней остальное тело.

Уинтс достаточно хорошо понял первую часть тирады и поступил в точном соответствии со сказанным. Мозги у него работали туго, и последнюю фразу хозяина Уинтс обдумывал уже на ходу, набирая скорость.

Стрик вздохнул, покачал головой и хлопнул необычно крупной рукой по красивой скатерти, покрывающей стол: большому отрезу темно-синего бархата, украшенному со стороны стула для посетителей золотыми кисточками. Мгновение спустя он громко, но ласково позвал:

— Авних!

На пороге тут же возникла девушка, лишь недавно вышедшая из подросткового возраста. Она тоже была одета в наряд особого синего оттенка. Такую ткань привозили только из Кроу, и именно этот цвет выбрал для себя Стрик. Авенестра, бывшая уличная девчонка, бывшая официантка в «Кабаке Хитреца», забегаловке с сомнительной репутацией, бывшая алкоголичка, бывшая честолюбивая шлюха. Теперь она была секретаршей и преданной служанкой человека, который спас ее. Она служила этому человеку, как служила бы богу. Стрик называл Авенестру племянницей и категорично велел ей называть себя дядей: благодарная девушка желала принадлежать ему во всех смыслах. Авних уже успела вырасти из одной синей туники, и теперь ей пришлось купить новую, чтобы та не слишком обтягивала ее изрядно пополневшее тело.

— Чем могу помочь, дядя Стри-И-И-И-И!

Вопрос перешел в крик. Девушка отчаянно завопила, глядя куда-то мимо Стрика, потом оборвала вопль. До этого сидевший «дядя» удивил Авенестру скоростью, с которой он вскочил, отпрыгнул на три фута в сторону и развернулся. В руке у него неизвестно откуда появился длинный нож. Стрик и Авенестра смотрели на непрошеного гостя, а тот смотрел на хозяина дома и на клинок в его руке, длиной мало уступающий мечу.

Пришелец был темноволосым, худощавым и стройным, среднего роста. Черные как смоль волосы и брови почти смыкались над крючковатым носом. Глаза гостя были почти такими же черными, как и волосы. Он был одет в простую зеленую тунику, брюки из хорошо выделанной кожи, ботинки на мягкой подошве и носил при себе несколько ножей. Один из них вполне мог оказаться близнецом того, что сейчас держал в руке Стрик. Гость посмотрел в голубые глаза Стрика и слегка приподнял руки.

— Матерь Шипри, смилуйся! Ганс! — воскликнула Авенестра. — Только ты мог забраться сюда так, чтобы тебя не заметили ни Фракс, ни Уинтс, ни я! Но когда ты вернулся в город? Я думала, что ты уж, наверное, умер!

— Чуть не умер, Авенестра, черт подери! — сказал Стрик, не поворачиваясь и не отрывая взгляда от чужака. — Проваливай отсюда. Скажи Фраксу и Уинтсу, чтобы они пока не дергались и на несколько минут задержали посетителей.

— Это и вправду Авенестра? — после секундной заминки поинтересовался гость. — Она выглядит куда лучше, чем бывало. Ты гляди, даже растолстела! Твоя девочка?

— Моя племянница, секретарша и иногда кухарка — и не более того. Я передал Ахдио твои слова насчет того, что ты не забирал рыжего кота, а он сам за тобой увязался.

— У тебя хорошая память, Стрик из Фираки.

— Гм. Обогни стол. Да, я передал Ахдио послание, которое ты вручил мне на дороге в Фираку, и я узнал тебя — как только Авенестра назвала тебя по имени. Я не раз слышал его с тех пор, как прибыл в Санктуарий. Надо сказать, что ты в этом городе — весьма известная личность.

Сухощавый, темноволосый парень обогнул стол, ступая мягко, по-кошачьи, на носки, и остановился возле стула для посетителей. Точнее, для просителей.

— Так же, как и ты, Стрик. Тебе понадобилось немного времени, чтобы заработать известность в моем городе. Тогда, в лесу, я подумал, что ты в бегах! Ты уже помог моему городу — может, ты прогонишь этих рыбоглазых змеиных ублюдков за море?

— Боюсь, что нет, Ганс. Бейсибцы пришли сюда, чтобы остаться.

— Да, я слыхал что-то такое. Что ж, придется привыкать. Это правда — то, что о тебе рассказывают?

— Что именно?

Ганс почти улыбнулся.

— Что ты имеешь дело исключительно с белой магией…

— Правда.

— Это в Санктуарии-то! А правда, что каждый, кого ты облагодетельствуешь, получает заодно своего рода проклятие?

— Своего рода. Это Цена, дополнение к обычной плате, деньгам или вещам. Авенестра, например, больше не испытывает потребности каждый вечер напиваться в стельку — зато в ней развилась неодолимая страсть к сладкому.

— Что объясняет ее новые, гм, формы! — кивнул Ганс.

— Ну а как ты, Ганс? Мы встречались давно, и встреча наша была мимолетной. Ты пришел сюда по делу?

— Да нет, просто захотел поздороваться. Я имею в виду — мы общались меньше дня, да и то много месяцев назад, но обменялись друг с другом сведениями о Санктуарии и Фираке, — осторожно обменялись, — Ганс коротко хохотнул.