Андрэ Нортон - Сказительница

— Когда он успокоится, — негромко сказала Эйдрис, — я хочу, чтобы ты отнесла оставшуюся грязь к Джойсане. Попроси ее смазать рану кеплианца. Потом пусть промоет шкатулку в ведре воды, а эту воду выпоит ему, когда он придет в себя и сможет стоять.

— Понятно, — ответила сестра.

Джервон посмотрел на них, потом на кувшин с водой, который стоял на бюро. Он снова что-то забормотал. Показал на кувшин, снова забормотал.

— Он хочет пить, — сказала Эйдрис, поняв жест.

Но прежде чем Хиана поднесла к его губам чашку, Эйдрис, повинуясь порыву, бросила в воду комочек красной грязи и помешала пальцем, пока грязь не растворилась.

— Возьми, отец, — сказала она, помогая ему сесть. Джервон жадно выпил, улыбнулся бессмысленной улыбкой и снова лег. Беспокойно поерзал, по-прежнему пытаясь стереть слой грязи со лба. — Нет, нет, — прошептала Эйдрис. — Оставь ее там, отец…

Хиана держала шкатулку, глядя на оставшуюся в ней грязь.

— Кто бы ни была эта госпожа Долины Зеленого Безмолвия, она обладает большой Силой, — сказала она. — Я чувствую ее волшебство.

— Да, у Дахон большая Сила, — подтвердила Эйдрис. — Это часть того, что я должна вам рассказать. Тшшш, — сказала она, снова поворачиваясь к отцу. — Лежи спокойно, дорогой отец. Отдыхай.

— Может, споешь ему… — предложила Хиана. — Это всегда его успокаивает, даже в худшие дни.

Эйдрис кивнула и взяла арфу. Настроила и начала перебирать струны, думая, что бы спеть. Перед глазами ее всплыло лицо Алона, и, не успев подумать, она запела:

Когда холмы пурпурны от цветов верескаИ весна идет по долине,Когда мой любимый и я вместе,Я мечтаю о свадебной фате.До того, как Псы напали на нас,Мы владели весной и лугами —Теперь война стала любовницей моего милого,И сердце мое полно тоской и горем.Но в мечтах я по-прежнему иду нашей прекрасной долиной.Во сне я слышу его голос,И мы по-прежнему встречаемся в прошлом,И он по-прежнему выбор моего сердцаПотому что узы, возникнув, не рвутся,А обещание, данное когда-то,Должно быть сдержано любой ценой.

Она негромко пела старую песню, и слезы текли по ее щекам. А когда кончила, Джервон снова уснул. Красная грязь подсохла и превращалась в корку у него на лбу. Хиана положила руку на плечо сестры.

— Ты его любишь? — спросила она. — Этого… Алона.

— Да, я его люблю, — прошептала Эйдрис, зарыв лицо на плече Хианы, не в силах посмотреть ей в глаза. — Люблю… сильнее, чем могу сказать.

Хиана обняла ее, погладила завитки волос сестры.

— Скажи, а он отвечает на твою любовь? Сказительница молча кивнула.

— Но я боюсь за него, — прошептала она. — Он в большой опасности.

— Мы тебе поможем, сестра, — пообещала Хиана, сжимая руки Эйдрис. — Я скажу матери и отцу, чтобы готовились выезжать завтра утром.

Эйдрис покачала головой.

— Завтра может быть поздно. Сегодня вечером. Алон один выслеживает Яхне в Месте Силы — темной Силы. Я не смею ждать дневного света.

Хиана стала серьезной.

— Ночь безлунная, — негромко сказала она. — В это время Тень сильнее всего. Особенно в Темном месте.

Сказительница кивнула.

— Знаю. Тем более нужно отправляться до рассвета.

Джойсана и дочь Керована кивнули и неслышно вышли из комнаты, оставив Эйдрис одну с отцом.

Сказительница сидела рядом с ним, держала за руку и смотрела, как он спит. Она негромко снова запела; воспоминания пробегали в ее сознании, как играющие дети. Джервон… несущий ее, еще совсем маленькую, на плече. Джервон, во дворе упражняющийся с Керованом в фехтовании, лицо у него раскраснелось и полно жизни. Джервон, который учит ее нападать и защищаться деревянным мечом. Джервон, поднимающий ее после первого падения с лошади; лицо его искажено тревогой… Джервон, стоящий рядом с женой, обняв ее: такими она в последний раз их видела перед исчезновением Элис.

Воспоминания перешли в сны, Эйдрис задремала, сидя у постели отца и по-прежнему держа его за руку.

Она проснулась, когда дверь открылась и вошла Джойсана. Приемная мать переоделась в брюки для верховой езды и сапоги с высокими голенищами, которые защищают ноги от подлеска. На ней утепленная куртка, а каштановые волосы плотно заплетены.

В руках она держала груду одежды.

— Я принесла тебе кое-что из твоей одежды, — прошептала она. — Сними эту влажную. — Она взглянула на Джервона. — Как он?

Эйрит притронулась пальцем к грязи.

— Высохла и потрескалась, — объявила она. — Дахон велела снять ее, когда…

Она замолкла, увидев, что Джервон открыл глаза. Взгляд его переместился с Джойсаны к Эйдрис. Джервон мигнул.

— Джойсана? — прошептал он, глядя на Мудрую Женщину.

Обе женщины ахнули во внезапной надежде и предчувствии.

— Джервон! — воскликнула Джойсана, сжимая руку друга. — Джервон, ты меня узнаешь?

— Конечно, я тебя узнаю, — явно удивленный, ответил он. — Но… это кто? — Он показал на Эйдрис.

Сказительница ахнула, потом поднесла руку отца к щеке. На руку полились ее слезы, горячие и соленые.

— Отец! — прошептала она. — О, отец! Спасибо, Янтарная Госпожа! Спасибо, Дахон!

Джервон смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Он сел, схватив ее за плечо.

— Эйдрис? — прошептал он. — Это ты? Но… но…

Джойсана обняла приемную дочь, которая от слез не могла говорить.

— Да, Джервон. Это Эйдрис. Ты был… болен… некоторое время. Долго. И только сегодня твоя дочь принесла лекарство, и ты наконец пришел в себя!

Джервон обнял Эйдрис. А девушка ощутила радость, и все ее страдания и лишения казались ничтожными по сравнению с этой радостью. Отец обнимает ее, она слышит, как он зовет ее по имени. Немного погодя Джервон заговорил снова. Он был удивлен, но начинал понимать, что произошли изменения… большие изменения… о которых он не знает.

— Время… — прошептал он. — Джойсана, сколько времени?..

Мудрая Женщина набрала воздуха в грудь.

— Шесть лет, Джервон, — сказала она спокойно, сразу сказала правду.

— О, нет… — прошептал Джервон. — Моя девочка выросла и стала женщиной. Моя жена… — Неожиданно в глазах его вспыхнула надежда. — Что с Элис?

— Ее все еще не нашли, отец, — сказала Эйдрис, слегка отстраняясь и глядя на него. Она провела пальцами по дорогому знакомому лицу. Нежно сняла остатки красной грязи. Теперь, когда лицо его снова наполнилось жизнью, казалось, прошедшие годы почти не изменили его.

Отец смотрел на нее.

— Ты так на нее похожа, — удивленно сказал он. — Ты стала красавицей, дочь.

— Что последним ты помнишь, отец? — спросила она.

— Видящий камень, — ответил он. — Я поднялся… посмотрел… — Он перевел дыхание. — Эйдрис, я увидел ее! В тот день я увидел Элис! Она лежала в Месте Силы… Я узнаю это место, если увижу снова.