Анатолий Гончар - Судьба. На острие меча

— Так у вас ещё и родители имеются?

— Слава господу нашему, — Лехайн трижды отбил поклоны, — живут — здравствуют.

— Н-да, ситуация, — Тёрм, словно бы раздумывая, почесал затылок, — прикопать бы вас за бугорком, да и вся недолга…

— А вот родителей жалко, — прогнусавил прямо-таки подпрыгивающий от удовольствия гном.

— Жалко, — на этот раз мы согласились всем квартетом.

— Так что же с вами сделать? Отпустить? Так опять разбоем займётесь… — Тёрм в глубокой задумчивости умолк, давая возможность братьям самим найти выход из положения.

— Нет, что ты, господин, что ты, никогда и ни за что. Чёрт попутал, вот с долгами только и хотел рассчитаться, — старший брат в сердцах лягнул младшего ногой, — из-за тебя всё это. Судьба, судьба, вот и накаркал.

— Прости, брат, — понуро повинился Клась, — я только сейчас понял, что не судьба создаёт людей, а люди сами создают свою судьбу.

— Жалко, что ты это понял слишком поздно, брат.

— Что ж, лучше поздно, чем никогда, — меч в руке Терма взлетел вверх и со свистом начал опускаться вниз на подставленную под удар голову Лехайна. Я не поверила своим глазам — неужели… "Тёрм, что ты делаешь?!" — крик застыл в груди, опережённый гортанным криком:

— Брат! — лежавший до того на земле Клась кинулся вперед, подставляя под удар собственные руки, но всё же безнадежно опаздывая. И… сверкающий на солнце меч застыл в паре сантиметров от шеи старшего брата.

— Что с вами будешь делать? — Тёрм словно бы в раздумье почесал бороду.

— Отпустил бы ты их, бать? — Мардофина «ласково» потянула «отца» за локоть "мол, сколько можно с ними возиться? Пора и нам ноги делать".

— Отпущу, так они опять за разбой примутся или ещё каких грабителей на наш след науськают. Про нас или про имущество наше богатое кому-никому расскажут, — я кажется поняла какую линию гнёт Тёрм, — вот если Слово заветное скажут, да землей матушкой поклянутся, тогда другое дело.

— Слово заветное… — в один голос повторили оба и замерли, соображая, стоит ли такая штука, как жизнь, сказанного Слова. Они хорошо знали, что это такое. Заветное Слово дается один раз в жизни, а нарушившему и земля родить перестанет, и потомки прокляты будут. Не каждому дано смелости набраться Слово дать, иные и смерть Слову предпочитают.

— Дадим Слово, — не смея поднять головы, но твердо заверил Лехайн.

— Дадим, — подтвердил Клась. Мы переглянулись, не слишком ли легко они согласились? Хотя почему им его и не дать?

— Клянитесь, — поднявшийся до того Клась снова преклонил колени, — что никогда ни при каких обстоятельствах не поведаете о нашей встрече, никогда не станете промышлять разбоем, никогда не поддадитесь соблазнам города.

— Клянёмся, ированасаим, — родовое слово, как удар молота по железу — земля не вздрогнула, но в ушах зазвенело, — ированасаим, — ещё раз повторили братья, и ветер зашелестел в листве деревьев, что возвышались над нами, — ированасаим, — в небе появилась и растаяла небольшая чёрная тучка. Клятва была услышана и принята, и на земле, и в воздухе, и на небесах теперь не будет прощения нарушившему ее…

— Вы свободны, — Тёрм показал рукой в сторону их уползающей по дороге повозки.

— Стойте, — остановила уже убегающих братьев Мардофина, — возьмите, — она протянула так заинтересовавший их котелок.

— Но мы не можем его принять, — старший брат прижал руки к груди и низко покланился. — Вы и так слишком добры к нам.

— Это не подарок, мы даём его вам в долг на три года, через три года мы вернёмся, всё сполна стребуем. И вот ещё что. Стоит он не пять тысяч, а все десять. Можете продать его за семь, мы с вас потребуем четыре.

— Но как же, — старший брат хотел что-то спросить, но запнулся, затем всё же набрался смелости и поднял взгляд, — но как нам объяснить, откуда у нас такое сокровище?

— Не переживай, про котёлок скажите — нашли на болоте. Хозяин объявляться не станет, и вы объявите его своим.

— Спасибо, госпожа, спасибо, — Лехайн снова принялся кланяться.

— Ступайте, — вновь грозно нахмурив брови, приказал Тёрм и добавил, — пока мы не передумали.

После этих слов братья дунули так, что аж пятки засверкали, и вскоре они уже нахлестывали свою лошадь, удаляясь от нас всё дальше и дальше.

— Что и впрямь больше на деньги играться не станет? — спросила я у Тёрма, имея ввиду младшего Клася.

Тот задумчиво посмотрел в даль.

— Не знаю… — вот и весь ответ. Больше он ничего не сказал, а всё так же продолжил смотреть в глубину леса, пока пылившая по дороге телега братьев окончательно не исчезла из виду, скрывшись за стволами деревьев.

Нам тоже пора была продолжить путь. Словно провожая нас, но не приближаясь настолько близко, чтобы можно было рассмотреть её как следует, по вершинам деревьев с ветки на ветку перелетала большая чёрная птица. Но дорога вильнула вправо и надоедливая пернатая скрылась из виду…

Ночевать мы остановились на вытянутой правильным эллипсом, давно обихоженной путешественниками луговине. Пока мужчины возились с лошадьми, а гномиха занималась приготовлением нехитрого ужина, я разбиралась со своим «кладом». Перво-наперво я переоделась в привычную одежду воительницы, привесила к поясу меч в ножнах, лук и колчан со стрелами открыто положила на телегу, и лишь потом принялась за распределение остального отнюдь не маленького арсенала. Каждому моему спутнику в дополнение к уже подаренному мечу досталось по короткому кинжалу, а Мардофина к тому же ещё выпросила пращу и запас маленьких, метательных звёздочек. Потом мы неторопливо перекусили, и весь оставшийся вечер я рассказывала друзьям историю жаберов, ничего не утаив и, надеюсь, не сильно переврав. Когда я закончила своё повествование была глубокая ночь и вокруг стояла непередаваемая тишина. Раскинувшийся надо мной звездный купол мерцал миллиардами звёзд, где-то вдалеке с едва слышимо несла свои потоки речка Врава, а совсем рядом нет-нет, да и начинал наигрывать мелодию прячущийся в переплетении трав сверчок.

— Тёрм, ты спишь?

— Нет, смотрю на звёзды. А ты?

— Я тоже, — глупый, несуразный разговор, а хочется сказать многое, — мне холодно, Тёрм.

Я услышала, как он поднялся и осторожно перешагнул через разделяющего нас Ластика. Мгновением спустя меня укрыла меховая накидка.

— Спи, — тихо приказал он, и его большая ладонь осторожно коснулась моей щеки.

— А ты?

— Я покараулю. Захочу спать, разбужу Ластика. Спи и ничего не бойся.

— Спасибо, — пробормотала я, подтягивая его накидку к самому подбородку.