Эллен Кашнер - На острие клинка

— Да, — сумел выдавить, из себя мечник.

— Иди ко мне, — произнес Алек. Его голос был холоден и плавен, словно укрытые снегом склоны пологих холмов. — Иди.

Ричард покорно пересек комнату. Алек взял его за подбородок, поднял голову и поцеловал.

— Ты плачешь, Ричард, — проговорил Алек, — ты плачешь.

Слезы жгли глаза, словно кислота, а с лица, казалось, содрали кожу. Друг обнял его, и они вместе опустились на пол. Сначала Алек был груб, а потом нежен.

Когда все кончилось, Алек посетовал, что не в силах заплакать.

— Мне хочется, — сказал он, склонив голову на грудь Ричарду и впившись в него ногтями, словно боясь сорваться в пропасть, — мне очень хочется, а я не могу.

— Ну и не надо, — ответил Ричард. Его рука прикрывала голову любовника. — Чего в этом хорошего? Сопли текут, глаза краснеют…

Алек сдавленно рассмеялся и, прижавшись к Ричарду поплотнее, шмыгнул носом, пробуя, не польются ли слезы. Он вздрогнул всем телом и прерывисто вздохнул: горестно, печально.

— Плохо, — прошептал он. — Не могу.

— Не страшно, — успокоил его Ричард, поглаживая по волосам, — еще научишься.

— Если бы я знал, что ты такой в этом мастер, то уже давно попросил бы меня научить.

— Я пытался научить тебя владеть мечом. Толку от этого гораздо больше.

— Я так не считаю, — тут же ответил Алек. — Кстати, ты сейчас очень забавно заговорил. Словно стихотворение читал.

— Правда? — улыбнулся Ричард. — Я и не заметил…

— Я и не знал, что ты сведущ в поэтической прозе.

Ричард понимал, что должен быть расстроен и подавлен. Алек его полностью уничтожил. Мечник вышел из себя, утратил над собой контроль; его поведение оказалось для него самого полной неожиданностью. Но Алек подхватил его в момент падения, и это доставило другу удовольствие. А сейчас Сент-Вир и сам чувствовал себя превосходно, покуда не начинал размышлять о случившемся. Впрочем, зачем сейчас о чем-то думать? В этом нет никакой необходимости. Сейчас ему хотелось лежать так всю жизнь — чувствовать на плече голову Алека и нежиться в тепле переплетенных ног.

— Я знаю немало из поэтической прозы, — отозвался мечник, — мне ее читала мать. В основном старинные баллады — о ветре, о чьем-то лице…

Через некоторое время он начал молодеть,Отпечаток прожитых лет истерся с его лица,Словно ворох листьев, ветром унесенных…

— Это старинная баллада о человеке, которого забрала Волшебная королева, — пояснил Ричард.

— Я ее никогда не слышал. — Алека убаюкивали слова, и он устроил поудобней голову под подбородком Ричарда. — Расскажи мне ее.

Некоторое время Сент-Вир рассеянно поглаживал волосы Алека, пытаясь вспомнить начало. Наконец, он заговорил:

Под горой всегда тепло и светло,Но тот свет не для глаз людских — он обманчив.Он пытался вспомнить, как выглядит солнце,Воскресить в памяти воспоминания о луне.Он думал…

— Тебе надо бежать, — хрипло проговорил Алек, прижав пальцы к губам мечника. — Они не дадут тебе уйти. Ричард, я их знаю!

Мечник, не произнеся ни слова, крепко обхватил Алека за плечи и попытался его успокоить, надеясь, что его объятия помогут облегчить страдания друга. Но этого оказалось недостаточно.

— Ричард, поверь мне, я их знаю, они тебя не пощадят. — Он уткнулся лицом мечнику в грудь. Тело Алека содрогнулось, но не от плача, а от ярости.

В растерянности Ричард счел за лучшее вновь обратиться к балладе, слова которой все еще крутились у него в голове:

День шел за днем, их не сменяла ночь.От мира оградив его…

— Мне холодно, — неожиданно сказал Алек.

Этот капризный тон был мечнику знаком, словно теплый, только что из печи хлеб.

— Ну разумеется, — ответил Сент-Вир, — мы же на полу.

— Надо перелечь в кровать. — Алек привстал на одном локте и огляделся по сторонам, — Ты только погляди на свою одежду. Вся изорвана.

— Ну, это поправимо. — Ричард проворно стянул с себя рубаху и помог Алеку подняться.

— Ты выглядишь так, словно только что сражался на дуэли, — самодовольно заметил друг.

— Много ты в этом понимаешь, — буркнул Сент-Вир, — я выгляжу так, словно с меня кое-кто пытался сорвать одежду.

— Да, кое-кто пытался.

Той ночью им было тепло — они просто не давали друг другу замерзнуть. Они провели немало часов за разговорами в темноте, а когда им не хватало слов, друзья целовались. Наконец они уснули, беспомощно сплетясь в объятиях.

Где-то под утро, когда на улице еще стоял серый полумрак, Ричард почувствовал, как Алек выскользнул из постели. Мечник даже не открыл глаза, а лишь вздохнул и перекатился на другой бок, распростершись на том месте, где простыни все еще хранили тепло тела друга.

Когда Ричард проснулся, солнце уже было высоко. Он поднялся и открыл ставни. Комнату залил маслянистый солнечный свет. Ричард потянулся, всем телом ощущая пережитые ласки прошлой ночи. Боли не было, даже воспоминания о слезах и страданиях согревали, словно спирт, превратившийся в славное крепкое бренди.

Ричард решил, что Алек уже встал и оделся — на крышке сундука лежали только вещи мечника. Ричард принюхался и не почувствовал запаха еды. Наверное, друг пошел купить что-нибудь на завтрак или сидит в соседней комнате, читает. Сент-Вир подумал, что им было бы неплохо перекусить, а потом снова забраться в постель.

Из соседней комнаты донесся легкий шум — шелест обивки, и мечник представил, как Алек устраивается поудобнее в шезлонге с книжкой в руках, в ожидании, когда, наконец, Ричард проснется. Сент-Вир знал, что глупо улыбается, но это его нисколько не волновало.

Он глядел на пустой шезлонг чуть дольше необходимого. В шезлонге устроилась кошка, которая, свернувшись клубочком, ждала, когда ее приласкают.

Ричард почувствовал — в комнате что-то не так. Непрошеных гостей не было видно, да дело не в них. Нечто изменилось, чего-то теперь не хватало…

Он еще раз обвел комнату взглядом и, наконец, понял, что его беспокоит: раньше в углу валялись книги Алека, а теперь их не было. Неужели опять приступ дурацкой гордости? Алек вечно закладывал то одно, то другое, но кому нужны его книги? Что ж, хотя бы на этот раз он решил заложить что-то.

Впрочем, нет. Ричард понял, что ошибается. Самые дорогие вещи, которые любой бы с радостью принял под залог, лежали на самом видном месте — на каминной полке. Кольца, которые Ричард подарил другу и которые Алек принял с таким равнодушием, одинокой горкой застыли на полированном камне. Казалось, они опечалились, что не сумели пленить красотой нового владельца. Ричард рассматривал драгоценности, не желая касаться их и пальцем, — жемчужина, бриллиант, роза, изумруд, брошь с драконом… Все на месте, не хватает только перстня с рубином, который Алек забрал с собой.