Ричард Кнаак - Кровавое наследие

Он видел, как командир подсчитывает в уме преимущества и недостатки предложения.

— И ты… ты тогда прекратишь этот бой?

— Я прекращу бой, когда получу то, что хочу… а пока я не увижу его. Лат Голейн не увидит мира! Подумай хорошенько об этом, потому что ты уже убедился, что ваши стены для меня не преграда!

Человек размышлял недолго.

— Я… я согласен!

— Тогда иди! — Генерал презрительно отшвырнул от себя офицера, сделав знак удалиться паре солдат-демонов, уже изготовившихся зарубить неприятеля. И добавил, обращаясь к вражескому командиру: — Труби отступление! Те, кто войдут в ворота, уничтожены не будут! А те, кто замешкается, послужат отличной пищей для воронов-падальщиков! Это всё, что я могу тебе гарантировать, — и будь благодарен, что получил так много!

Офицер, спотыкаясь, побежал к Лат Голейну. Злорадный смотрел, как он машет руками, объясняя что-то дозорным на стенах. Через секунду городской боевой рог издал жалобный стон.

Фигура в панцире, с глазами, могущими потягаться оттенком с пятнами крови на доспехах Августаса Злорадного, шагнула к командиру. Лицо это принадлежало когда-то Зако.

— Отпустить их, полководец?

— Конечно же нет. Бить, вгонять в землю, пусть не выживет ни один не успевший добраться до ворот. Однако тех, кто успел, не трогать, вы же сами не должны входить в город! — Он бросил взгляд на улепётывающего неприятельского офицера, не подумавшего подождать своих людей. — И позаботься, чтобы он остался жив! Ему много чего надо сказать им.

— Да, полководец… — Демон Зако поклонился, потом замешкался. — Не входить в город? Мы оставим Лат Голейн?

— Мне нужны доспехи! Мы измотаем горожан, мы уничтожим их укрепления, но пока я не получу доспехи и голову того, кто осмелился забрать их у меня, город никто не тронет! — Командующий Злорадный — Полководец Злорадный — мрачно улыбнулся. — Я пообещал им, что бой не кончится и Лат Голейн не увидит мира, пока доспехи не станут моими. А как только это произойдёт, я дам им в точности то, что обещал. Завершение битвы… мир и покой могилы.

Глава 17

— Что это за звук? — спросил Норрек, отрывая взгляд от узора, который он рисовал на песке.

Прижавшаяся к его боку Галеона покачала головой:

— Я слышу лишь гром, мой рыцарь.

Он поднялся и вслушался.

— Похоже на битву… в стороне города.

— Возможно, какой-то праздник. Например, день рождения султана.

Норрек нахмурился, подозрительно относясь к беспрестанному отрицанию женщиной того, что он так ясно слышал. Хотя его память и память Бартука перемешались уже до такой степени, когда невозможно точно сказать, чья есть чья, обе они определённо твердили солдату, что он не ошибся. Лязг, крики… они говорят о насилии, о кровопролитии…

Отчасти он стремился присоединиться к схватке.

Но нет… у него есть дела поважнее. Гробница Горазона, которую эта привлекательная ведьма назвала Тайным Святилищем, должна быть где-то поблизости, возможно прямо здесь, у него под ногами.

Норрек опустился на колени, не заметив облегчённого взгляда Галеоны. Что-то в начерченном им узоре — перевёрнутый треугольник с кругами по углам и тремя полумесяцами внизу — казалось неправильным. То, что боец и вовсе не знал подобных заклинаний, больше не беспокоило его. Их знает Бартук, а значит, и Норрек Вижаран тоже.,

— Что я упустил?

Ведьма помедлила.

— Одно из двух. Для поиска человека требуется пентаграмма в центре треугольника. Для поиска места — треугольник должен быть вписан в большую пентаграмму.

Что ж, это имеет смысл. Норрек скорчил рожу, недовольный, что забыл нечто столь элементарное. Он наградил женщину улыбкой:

— Прекрасно.

Несмотря на её магические умения, дополняющие его собственные растущие способности, и физические чары, взывающие к самой природе мужчины, опытный солдат ни на йоту не доверял своей новой спутнице. Она сказала полуправду и вообще многое скрыла от него. Он ощущал её амбиции. Колдунья смотрела на него как на полезное орудие для достижения собственных целей, впрочем, как и он на неё. До тех пор, пока женщина помогает ему, Норреку плевать на её ложь. Однако если потом она попытается предать его, солдата не будут терзать угрызения совести, когда он разберётся с ней, как с любым изменником.

Какая-то часть его разума все ещё боролась с тем, кем — или чем — он стал. Даже сейчас Норрек чувствовал, что подобные мысли о Галеоне противоречат тому, во что ветеран верил всю свою жизнь. И всё же, как просто принять их сейчас.

Мозг снова вернулся к текущей задаче. Он должен найти гробницу Горазона, хотя зачем до сих пор оставалось для него загадкой. Возможно, когда он обнаружит её местонахождение, причина поиска, наконец, станет ясна.

Он начертил большую пентаграмму, решив попытаться отыскать само святилище, а не человека. Горазон сейчас — это всего лишь кучка костей, и сконцентрироваться на них куда сложнее. Строение же представляет собой больший, вполне определённый объект для заклинания.

— Ты уже проделывала что-нибудь подобное?

Галеона горделиво взглянула на него:

— Ну конечно! — Она слегка потупилась. — Но я никогда не видела Тайного Святилища или каких-либо вещей из него.

— Тогда проблем не будет.

У Норрека уже созрел план. Он чувствовал уверенность, что сумеет произнести необходимую формулу и сосредоточиться на месте, но это потребует от него сильного напряжения мысли, что увеличивает вероятность неудачи. Тайное Святилище уже доказало, что не желает быть обнаруженным. Даже после того, как доспехи победили Дрогнана, какая-то другая сила оттолкнула Норрека от цели. Как гробница самого Бартука, место упокоения Горазона наверняка строилось со всяческими мерами предосторожности. Создатели её явно не желали, чтобы склеп обнаружили или разграбили, и наложили могущественную защиту вроде той, с которой солдат столкнулся в покоях Дрогнана.

Но если читать заклинание будет Галеона, Норрек сможет полностью сконцентрироваться на своей задаче. Наверняка это сработает. Если же нет…

Он объяснил все ведьме, и она кивнула:

— Думаю, у нас всё получится. Но мы должны стать одним целым, иначе наши собственные мысли будут работать против нас.

Она протянула руки. Норрек сжал их. Галеона улыбнулась мужчине, но что-то в этой улыбке отталкивало, вместо того чтобы манить. Снова увидел он в её глазах жгучее честолюбие. Колдунья полагала, что, доказывая свою полезность компаньону она сумеет в конечном счёте контролировать его. А это, в свою очередь, вызывало у него шквал чёрных мыслей, — мыслей о том, что он сделает с любым, кто решит, что может вертеть им. Хозяин может быть только один — и это Норрек.