Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови

К утру снегопад прекратился, тучи разошлись обнажив прозрачную до боли синеву. Все вокруг покрылось толстыми искрящимися наносами, точно путники провели на одном месте полгода и из лета перенеслись в разгар зимы. Ветер носил запах свежести.

– Вперед, – приказал Хаук, чье лицо еще больше осунулось, а в светлых волосах блеснули серебряные нити седины.

Промерзшее за ночь тело слушалось с трудом. Ивар едва брел, стараясь не смотреть по сторонам. Глаза болели– от царящей вокруг белизны. Под обманчиво мягкими сугробами таились скользкие твердые камни. Он падал, проваливался в мягкое рыхлое крошево. Одежда промокла насквозь, в сапогах было так же сухо, как на дне болота, и даже внутри, под кожей, как казалось, поселилась хлюпающая сырость.

Помня вчерашнее, обвязались веревками. Если один упадет, то другие удержат, вытащат. Но пропастей и даже трещин не попадалось, тащились по заснеженному склону, который казался бесконечным. Ноги одеревенели, пальцы на них вовсе не чувствовались, словно уже отвалились…

Ивар шел, ощущая, что от усталости и холода проваливается в темную бездну, из которой нет возврата. Когда надо было, останавливался, пережидал, пока Арнвид осмотрит очередную пещеру. Затем ему сунули в руки что-то скользкое, пахнущее дымом.

Ивар жевал копченое мясо, не чувствуя вкуса. Челюсти двигались словно сами по себе, независимо от желания хозяина, а затем он вновь побрел, стараясь лишь не упасть. Перед глазами вместо отвратительного горного пейзажа мелькали яркие картинки – дивный лес из золота, чудесные цветастые птицы, красивые смуглые женщины. Слух улавливал далекие зовущие голоса…

– Смотрите! – Вскрик Нерейда, полный искреннего изумления, заставил вырваться из полусна-полубреда.

Ивар поднял голову, повернул ее туда же, куда и все остальные. В первые мгновения ничего не мог рассмотреть – перед глазами плавал белесый туман, – но затем зрение прояснилось, и он едва не вздрогнул. Волосы на затылке вздыбились, точно шерсть у собаки, учуявшей зверя, а по телу прокатилась волна бодрящей дрожи.

На уступе, торчащем из снега, точно валун из морских волн, высилась небольшая фигура, высеченная из черного, как воронье перо, камня. Она имела одну руку и одну ногу, а на голове, вытянутой желудем, злобно блестел один глаз. Причем видно было, что не природа уничтожила половину статуи, оторвав ее, а неведомый творец изначально создал такого урода…

– Кто это? – прохрипел Вемунд. Лицо у него было костистое, как у коня, которого не кормили месяц, а одежда свободно болталась на изрядно похудевшем теле.

– Хозяин здешних мест, – без улыбки ответил Арнвид, – Судя по преданиям Бретланда, именно так выглядели люди из племен Богини Дану!

– Люди? – ядовито ухмыльнулся Нерейд и сплюнул на снег комок мокроты, – Да наш знакомый дракон, с которым вместе пиво распивали, и то больше на человека похож, чем этот!

– Люди, – уверенно кивнул эриль. – Все мы, кто смертен и разумен, – люди, не важно при этом, сколько у нас лап или рук, есть на теле волосы или чешуя… А то, что мы нашли статую, говорит, что мы на верном пути! Дайте-ка я вопрошу руны…

Ивар без сил прислонился к камню, ощущая, что не способен пройти дальше и шагу. Арнвид долго возился с мешочком, в котором хранил волшебные костяшки, рассматривал то, что вытянул.

– Ну что там? – спросил потерявший терпение Нерейд.

– Руны говорят, что жертва принята и дорога открыта, – очень тихо проговорил Арнвид.

– Какая жертва? – Конунг смотрел на эриля пристально и жестко, должно быть, так коршун глядит на зайца, прежде чем ухватить острыми когтями.

– Человеческая, – одними губами шепнул Арнвид. – Торир погиб, и его кровь напитала древнюю силу, что живет в этих камнях… Старые боги, таящиеся в таких вот уголках, жестоки и кровожадны…

Словно в ответ на егохлова сверху донесся гул. Гора вздрогнула, и по снежному склону, тянущемуся чуть севернее, медленно и величаво пошла вниз лавина. Тысячи снежинок взвились в воздух, солнце засверкало в них, рождая сотни крошечных, тотчас гибнущих радуг.

Лавина промчалась стороной, обдав людей волной холодного воздуха. Гул прокатился и затих.

– Нам остается лишь дойти, – закончил речь Арнвид, – и мне кажется, я знаю куда! За мной!

Ивар застонал и заставил себя отклеиться от ставшего таким родным и приятным камня, около которого отдыхал. Опять тащиться, переставлять стертые до самых коленей ноги, когда груз тянет к земле, а сам замерз так, что согреться удастся только в Муспелльхейме…

Но веревка спереди требовательно дергала, и он зашагал, торопясь за Нерейдом. Идти почему-то стало легче, сил словно прибавилось. Ивар уже не ковылял, как пьяный кузнец из корчмы, а шел спокойно, не чувствуя, что умрет через шаг. То ли короткий отдых дал себя знать, то ли на самом деле дурное колдовство, что ранее мешало двигаться, исчезло…

Черные статуи, с безмолвной яростью глядящие в пространство, начали попадаться через каждую сотню шагов. Они стояли группами по две, по три, развернутые лицами вниз по склону. В руке каждой было оружие.

– Стража, – проговорил Вемунд уважительно, – со старых времен. Только вот почему спят, нас пропускают?

Со стороны одной из статуй донесся жуткий скрежет. Ивар с холодком в груди увидел, как повернулась одноглазая голова, как в немой угрозе поднялась нелепо вывернутая в локте рука. Викинги поспешно ухватились за оружие, но статуя вновь замерла.

– Ты говори да не заговаривайся! – поспешно сказал Нерейд. – Все они видят, да только, похоже, знают, зачем мы идем. А игла эта им до цверговой бабушки, что-то другое они сторожат, куда более ценное…

– И что же? – поинтерееовался Ивар.

– А на это тебе сам Вафтруднир не ответит! – Нерейд глухо рассмеялся. – Разве что один из этих черных. Попробуешь разговорить?

От подобной идеи Ивар отказался.

Шли до самого вечера, а когда на гору пал мрак, то две статуи, что высились впереди, вспыхнули неярким желтоватым светом. Полосы огоньков опоясали всю гору насколько хватало глаз.

– А ты болтал – спят! – уверенно бросил Нерейд. – Бдят! Вон их сколько, даже мышь не проскочит с враждебными намерениями!

Вемунд в ответ лишь угрюмо засопел. Ночевали на открытой всем ветрам площадке, расположенной между двумя статуями-стражами. Поначалу на них косились, а затем привыкли. Стоят неподвижно, вреда никакого, а что место вокруг себя освещают – даже польза.

С первыми лучами солнца свечение потухло, и вскоре проснувшиеся от мороза викинги принялись завтракать холодным мясом. Дров не осталось, так что развести костер было не из чего. Ивар чувствовал ломоту в костях, точно дряхли дед, вышедший на улицу в сырой день.