Дмитрий Емец - Лестница в Эдем

К Гопзию подскочил кабанчик.

– А почему, собственно, клинок выбираете вы? Ваш противник не возражает? – влез он, с некоторым заискиванием оглядываясь на Арея.

Стоило Прасковье сурово посмотреть на Гопзия, как кабанчик моментально перестал подыгрывать недавнему своему фавориту.

Мефа в очередной раз поразила скорость, с которой темные улавливали конъюнктуру момента. Вот уж точно: прикажут убить – убью. Прикажут поцеловать – поцелую. Если завтра Лигул из каких-то соображений провозгласит курс: «К свету и гуманизЬму!» – все сегодняшние палачи внезапно обнаружат, что головы рубили по суровой необходимости, сами же втайне любили морских свинок и переводили через дорогу пенсионерок. Возможно даже, что и зла никакого нет, а есть чрезмерная нравственная гибкость, позволяющая себе все, что угодно, и все оправдывающая.

Гопзий опустил лезвие своего меча на плечо и, держа его навершием к Мефу, вскинул глаза.

– Не возражаешь, что я взял с грифоном? Если что, могу поменяться! – насмешливо предложил он.

– Нет, – отказался Меф. – Я доволен. Я как раз хотел с шишечкой.

– Почему же с шишечкой?

– У меня в детском саду на шкафчике тоже была шишечка. Всегда приятно встретить что-то узнаваемое! – охотно пояснил Меф.

Наклонившись, он подхватил доставшийся ему меч. Клинком махать, в отличие от Гопзия, не стал, находя это излишним. Единственное, что сделал, – прикинул точку баланса. Примерно сантиметров двенадцать от гарды. Для двуручного меча в принципе стандартно.

А вот точное мелодичное место клинка он сможет узнать только в бою. Где оно – в двух третях или в трех четвертях от гарды? Тут все уже зависит от кузнеца. При ударе в этой точке энергия ударной волны идет к цели, а не передается по клинку бьющим рукам, которые вскоре «забьются», как у дачника, который целый день копал картошку.

– Начинаем? – спросил кабанчик.

Получив в ответ два кивка, он облагодетельствовал Мефа улыбочкой лимонного цвета и выражения и, отпрыгнув на безопасное расстояние, уронил платок.

Платок еще не коснулся земли, а Мефу уже пришлось отражать удар сверху. Встретив клинок Буслаева, Гопзий не стал его проламывать, а, мгновенно перенацелившись, чуть вскинул локти и, переведя рубящее движение в укол, постарался бильярдно вбить ему острие меча в глазницу.

Глава 18

Quis est enim, qui totum diem jaculans, non aliquando collineet?[4]

Ну и что? Не важно, с какой стороны ты атакуешь, продолжай бить с той же самой ноги. Так ты преуспеешь во всех приемах. Это то, как тебе следует наносить все удары.

Меф поспешно, даже с некоторым завалом в панику, отшагнул вбок и неуклюже, точно оглоблей, отмахнулся мечом. Кто-то из темных, окруживших площадку, оценив неловкость Мефа, заржал. Буслаева это ничуть не оскорбило. Отсутствие снисхождения к чужим промахам – профессиональный почерк дилетанта.

Гораздо больше ему сообщил укоризненный взгляд Арея, пойманный им, когда, быстро перемещаясь по кругу, Меф отражал новые атаки Гопзия.

«Я тебя предупреждал!» – ясно говорило гневное красное лицо Арея. И действительно, мечник упоминал, что Гопзий использует этот трюк. Помнится, в двух боях он зарубил противника в промежутке, когда тот уже материализовал свой меч, но не совсем еще разобрался, что собирается с ним сделать.

– И какой вывод? – спросил тогда Меф.

– Вывод, что за меч не следует браться раньше, чем окончательно определишься, как собираешься распорядиться этим куском металлического лома! Доставать меч, просто чтобы подержать его, – это стиль наркомана, который пытается доказать старушке, что ее пенсия слишком велика… Коль скоро меч у тебя в руке, попытайся атаковать первым!

– А если и Гопзий атакует навстречу?

К такому раскладу Арей отнесся критически.

– Тогда кто-то из двоих окажется чуть первее, – заметил он.

И вот сейчас бой уже шел, а сознание Мефа еще мельтешило и прыгало, точно студент, бегом поднявшийся на девятый этаж первого гуманитарного корпуса и сразу вбежавший в аудиторию.

Буслаев почти не смотрел на клинок Гопзия, равно как не заботился и о своем клинке. Только делал так, чтобы он был почаще нацелен в лицо противнику. Тому, кто видит лишь острие меча, непросто определить его истинную длину. Следовательно, просчитывая глубину выпада, он легко может ошибиться сантиметров на пять-десять.

Гораздо важнее ему было ощутить, как Гопзий перемещается. Например, не подтягивает ли он при подшаге отставленную ногу или не поднимает ли ее слишком высоко. И то и другое могло дать преимущество при атаке. Немного замешкаешься или завалишь центр тяжести, и откроется отличная возможность.

Помня, что его противник охотно атакует кисти и ноги, Меф берегся, однако пока Гопзий особенно этим не злоупотреблял. Причина была Мефу не совсем ясна. Возможно, Гопзий, как и он, не слишком доверял новому мечу, привыкая к нему, а может, просто усыплял внимание.

Пока что Гопзий сражался строго по технике, без экспериментов. Атаковал со сдержанной силой, без ненужной резкости, сразу перенацеливая удар, если видел, что тот не проходит. Свой меч он держал цепко, но не закрепощенно, часто меняя хваты на рукояти и пытаясь спутать Мефу карты.

Дважды он прощупал Буслаева на предмет восходящего удара: вначале диагонально в колено, а затем, когда не прошло, вертикально в подбородок. Причем второй удар он нанес с обманкой верхнего раскалывающего удара, в который Меф почти поверил. Однако, прежде чем клинки скрестились, Гопзий стремительно прокрутил лезвие назад, атакуя Мефа снизу. Удар был нанесен безо всякой силы, исключительно с надеждой на скорость и остроту меча. Если бы он прошел, челюсть Мефа была бы разрублена примерно до верхних зубов, после чего Гопзию только и оставалось бы, что перевести прошедший рубящий удар в укол.

Буслаев отшагнул и попытался сверху вниз рубануть Гопзия по запястьям, но запоздал. Его противник, как обычно, атаковал без провалов, а раз так, то прекрасно успевал отойти.

– Мальчик считает, что у меня слишком много рук? – весело крикнул Гопзий.

Отвлекаться на болтовню Меф не стал – и правильно сделал. Уже в следующую секунду Гопзий проломил входящую атаку Мефа ударом клинка в клинок и, резко толкнув свое навершие, навесным ударом атаковал кадык Буслаева. Мефу, чей клинок был пойман гардой, пришлось пойти на опасный нырок с последующей перебежкой, чтобы не вынырнуть под догоняющий удар.

Спасло его то, что он примерно уже знал почерк Гопзия. Тот любил высокие удары, которые начинались как рубящие, встречая же защиту, переходили в уколы. «Свободных прогонов» клинка Гопзий избегал, атакуя из всех положений. Даже простой подъем меча шел у него с ударом снизу или хотя бы с деликатной и ненавязчивой попыткой подреза сухожилий.