Татьяна Андрианова - Как вывести ведьмаков

Девушка тряхнула светловолосой головой, отгоняя непрошеные видения, одно хлестче другого, и поняла, что не сможет уснуть, пока не выяснит все до конца. Ведьма развернулась и рванула в лес, только юбка взметнулась. Лютый злобно рявкнул на оторопевших от такой реакции близнецов, чтобы проваливали самостоятельно, пока целы, а не то он за себя не ручается, и метнулся вслед за Ликой, опасаясь, как бы не случилось чего дурного с ней. Вервольф считал, что ведьма, как девушка свободная, вполне может гулять, где ее душеньке угодно, но под его чутким присмотром. Так и самому Лютому спокойней, и Светлолике безопасней.

Пантера с Луной черной и белой тенями мелькнули следом. Аин с Кинни переглянулись друг с другом и дружно решили наплевать на пожелание ведьмы от них избавиться. Они отправились за всеми, на ходу умудряясь натянуть портки и рубашки, не забывая держаться в тени, чтобы их не заметили. Очень уж хотелось близнецам узнать, куда это все рванули, да еще с такой прытью.

Евстах пригорюнился. Что же это такое делается? Хозяйка даже в дом не зашла, чашку чая не выпила, пирожков с капустой не отведала, сразу умчалась куда-то сломя голову, по делам, видно. Совсем себя не бережет, не жалеет. Исхудает ведь, родимая. А кто в этом станет виноват? Конечно, он. Разве у путевого домового скотина или хозяева худеют? Евстах жалостливо всхлипнул. По всему выходило, что домовой он нерадивый.

— Ты чего разнюнился? — сверкнул голубыми очами в его сторону Дорофей.

Домовой неимоверным усилием воли успокоился, поправил в руках топор.

— Козу жалко. Аж на самую крышу загнали, изверги, — пояснил он. — А скотина, между прочим, в хозяйстве единственная.

— А я слышал, что голова Светлолике пару коз обещал, — утешительно мурлыкнул кот, с чувством потягиваясь.

— А я вот слышал, будто обещанного люди по три года ждут, — шмыгнул носом Евстах. — Поэтому загоню-ка я Маньку домой, от греха подальше. А то ходют тут всякие, потом козы пропадают.

ГЛАВА 14

Светлолика шла потаенными лесными тропами, которыми в прошлый раз вел ее Вяз Дубрович, на заветную поляну с серебряной волчицей-тотемом. Такие поляны были величайшей редкостью, и в некоторых местах сохранились преимущественно потому, что их бережно и тщательно скрывали от посторонних глаз в дальних, медвежьих углах, куда не всякий имел доступ. Ибо люди алчны по природе своей, жаждут власти, золота, каменьев драгоценных — всего. Такая дивная поляна для любого мага — большой искус. Ведь у каждого мага есть свой предел. Вот и повадились они использовать дивные поляны как источники магической энергии, жестоко разрушая гармонию, царившую в таких местах.

Ведьма ходила этим путем всего два раза и в сопровождении лешего, но этого оказалось достаточно, чтобы теперь найти поляну самостоятельно, не сбиваясь и не путаясь. Конечно, можно было попробовать поискать ответ на мучивший ее вопрос в знаменитой волчьей книге, которую она получила от серебряной волчицы, но, судя по внушительной толщине фолианта, ответ сыщется не скоро (возможно, только правнуками). При условии, что он вообще там имеется.

На поляне было все так же. В начавших сгущаться сумерках исполинами белели дольмены, стояла какая-то особенная, нереально торжественная тишина, словно природа вокруг затаила дыхание. Создавалось впечатление, будто пройдут века, а все здесь останется неизменным, словно само время оберегало это место, как насекомое, застывшее в янтаре. Светлячки еще не плясали свой красивый светящийся танец. Но еще не настало их время, как и не настало время для первых звезд на небосклоне в багряных всполохах заката. Воздух был пронзительно-чист, напоен дурманящим ароматом цветущих черемух.

Светлолика ступила на поляну, и навстречу ей вышла серебряная волчица. Она была прекрасна. В быстро сгущающихся сумерках казалось, будто луна покинула небосклон и опустилась в Безымянном лесу, приняв форму волка. Вервольфы замерли грозными часовыми за пределами круга. Близнецам пришлось срочно найти укрытие поодаль, но так, чтобы самим все происходящее видеть и при этом на глаза диким оборотням не показываться. Пришлось искать место с подветренной стороны, чтобы звери не учуяли себе подобных, не встревожились. Драться с матерыми вервольфами им совсем не улыбалось. Если близнецов заметят, им придется уповать только на быстроту своих ног, а в человеческой ипостаси они не так выносливы, как в звериной.

Лика подошла к волчице, опустилась на колени, обняла за шею как старую знакомую, уткнулась в сияющую шерсть, почувствовала всепроникающее тепло, которое окутало ее с головы до ног, согревая не только тело, но и душу. Окружающий мир вдруг стал несущественным, совершенно не важным. Самое главное, что с волчицей можно было беседовать, не открывая рта, не задумываясь над тем, как выразить словами то, что на душе лежит, если слов не подобрать, только образы какие-то неявные в голове и такое смятение чувств, что не опишешь.

Аин и Кинни потрясенно застыли от представшей перед ними картины. Они боялись лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть дивное видение. Ведьма, которую они искренне считали недостойной целовать следы вожака стаи, повисла на шее столь прекрасного существа, что близнецам показалось, будто это древний волчий бог в сиянии лунном спустился с небес и посетил грешную землю. Но почему-то божество не сочло нужным почтить своим присутствием их клан, а явилось лесной отшельнице и явно ей благоволит. Может, все-таки выбор Олека пал на ведьму не случайно?

Тем временем серебристое сияние вокруг волчицы расширилось, заклубилось искристым туманом, осторожно медленно скользнуло по хрупкой коленопреклоненной девичьей фигурке, крепко обнявшей крупного зверя. Свет сгустился, будто стремился стать осязаемым и чем-то материальным, приобрести свою собственную форму. Сияние стало настолько ярким, что глазам больно смотреть. Раз! И схлынула невыносимая до рези в очах лунность, как теплые воды ласкового океана, о существовании которого двуипостасным близнецам только слышать доводилось, и на поляне вдруг обнаружилось сразу две волчицы. Одна побольше — серебряная. Другая поменьше — снежно-белая, пушистая, как облако. Та, которая цветом бела, смотрела на собственные звериные лапы с таким неподдельным изумлением на острой морде, будто видела их в первый раз в жизни и искренне сомневалась, что это ее, родное. Да так оно и было. Светлолика только подозревала, что один из ее обликов — волчий. Не случайно ее тянуло именно к волчьему тотему, хотя в Безымянном лесу наверняка и другие имелись. Ну и Лютый, наплевав на собственную кровожадность, только усугубленную магами, неспроста решил стать ее телохранителем.