Анна Чарова - Магия страсти

Хотелось спросить, что случится, если его не кормить, и как быстро он опустится до каннибализма, но я промолчала, шлепнула Огника по крупу и проговорила:

— Огничек, пожалуйста! Еще немного, хозяин с голоду пухнет!

Как ни странно, конь послушался и побежал быстрее.

Как здесь отмечали границу, я понятия не имела. Разум по привычке рисовал что-то типа таможенного КПП, где с нас будут взимать пошлину и просить растаможить транспортное средство — то бишь телегу и коня, но ничего подобного не обнаружилось. По обе стороны дороги стояли столбы, к которым крепились деревяшки с вырезанным моим гербом: книгой и двумя скрещенными мечами, причем меч слева почернел и порос мхом; под гербом имелась доска, где еле проступали буквы: «Власть князей Эльрих заканчивается в месте, где вбит сей столб». Радостно зачитав надпись, я увидела вдалеке такие же столбы поновее. Когда приблизилась к ним, рассмотрела герб Баррелио: булава и рассыпанные монеты, зачитала надпись:

— «Любой, кто читает сии слова, находится под властью князей Баррелио». Поздравляю вас, бэрры и пэрры, мы прорвались!

— Если я в скором времени не поем, поздравлять будет некого, — напомнил о себе Арлито.

— Ледаар большой, сомневаюсь, что ты его осилишь. Разве что понадкусываешь! — развеселилась я, рассказала анекдот про «не съем, но понадкусываю», посмеялись все вместе, и снова стало солнечно, радостно на душе.

Я почти вжилась в этот мир, привыкла к повозке, разбитой дороге, комарам. Над головой сновали стрижи, и облака гнуса, будто маленькие джинны, танцевали у дороги. Солнце выглядывало из-за ветвей, слепило, грело макушку. Хотелось остановиться, взять Эда за руку и увести в темный лес, чтобы повторить наш ночной подвиг. Буквально скулы сводило от того, что он рядом, а прикоснуться к нему нельзя.

— Скоро будет хутор. Не хутор даже — постоялый двор и несколько изб, — сказал Эд. — Там можно попробовать купить лошадь и перекусить.

Эд вылез из кибитки, сел рядом и кивнул назад:

— Боюсь твоего мага, он смотрит на меня голодными глазами. — Эд развернул меня к себе, поцеловал, одной рукой придерживал за спину, второй гладил бедро; оторвавшись от моих губ, он прошептал: — Не знаю, что со мной. Я схожу с ума по тебе.

Улыбнувшись, я закивала, уткнулась носом в его шею, легонько укусила — он вздрогнул, аккуратно взял меня за волосы, оттянул от себя, и я увидела за высоченной придорожной травой бревенчатую крышу трактира.

— Хочу тебя безумно, — шепнула я, он взял мою ладонь и положил на штаны, где было твердо и горячо.

— Вот что ты со мной делаешь.

Я протяжно вздохнула, демонстративно облизнулась и прошептала:

— Эд, вставай! Весь вставай! — Стараясь не смотреть на него, чтоб не соблазняться, я прохрипела: — Похоже, ты бывал в этих местах чаще меня.

Из кибитки подал голос Арлито:

— Чувствую дым!

Я вытащила из мешочка мелочь, высыпала Эду в ладонь:

— Если расплачиваться будет женщина, это вызовет подозрение. Так что теперь расходы на тебе.

— Я верну, — пообещал Эд.

Постоялый двор был небогатым даже по местным меркам: одноэтажный сруб барачного типа с рядом кособоких дверей и разнокалиберными трубами. В середине — кабак, о чем извещала вывеска под козырьком. По бокам строения — навесы, где желтело сено. Возле навеса, который ближе к нам, стояла телега, груженная мешками, бродили темно-рыжие клячи со впалыми боками, пытались просунуть морды между досками и достать сено.

У дальнего навеса кормились пять лошадей более платежеспособных посетителей, каждая ела из отдельного корыта солому вперемешку с овсом. Две пегие кобылы, вороной жеребец, гнедой жеребец и белоснежный конь с черной отметиной во лбу, черными гривой и хвостом. Здесь же — деревянная карета, куда поместилось бы человек пять-шесть.

Белобрысый веснушчатый мальчонка лет двенадцати, волокущий ведро с кормом для лошадей, поставил его на землю и устремился нам навстречу, взял коня под уздцы и прищурился:

— Желают ли остановиться справедливые пэрры?

Его лукавый взгляд перебегал с одного лица на другое, но почему-то больше всех его заинтересовала я. Наверное, женщины редко посещают такие заведения. Эд бросил ему монету и сказал, спешиваясь:

— Пэрры желают сытно отобедать, приобрести лошадь. — Он сделал паузу, спрыгнул и прошептал: — А также узнать, о чем говорят гости.

Мальчишка будто не слушал его, завороженно смотрел на монету. Сунул ее в карман и поманил меня рукой. Когда я тоже спрыгнула с козел, он воровато огляделся и зашептал:

— В лесе разбойники завелись. Двух торговцев ограбили, вон, — он кивнул на лошадей, — ловят их…

— А чужих людей с оружием видел? — спросила я.

— Ага, их много, все нонче с оружием, а как еще, когда разбойники в лесе. Еще балакают, — заговорил он еще тише, — что неспроста те разбойники. Смутное время грядет, и сердце Спящего опять останавливается, так-то. Потому разбойники и повылезли — не боятся скорого покарания. Некому их карать, кроме князьев…

— Вацька! — заорали басом — мальчишка вздрогнул, покосился на дверь в трактир:

— Пойду, хозяин кличет.

— Ты где шляешься?

— Гости к нам! Встречаю!

Из трактира высунулся щекастый румяный мужик с густой бородой и без усов, остановил взгляд на нашей повозке:

— Корми коней, сам встречу.

Мальчишка поволок ведро лошадям, а трактирщик устремил к нам свои необъятные телеса. На нем была несвежая бежевая рубаха, которую он подпоясывал ремнем, прячущимся под круглым животом, и широкие льняные шаровары. Передвигался он, как утка, вразвалочку — совсем с голоду распух, бедняга.

Окинув нас с Эдом оценивающим взглядом, он почесал лоб, вскинул бровь, размышляя, как себя с нами вести, расплылся в улыбке — у него не хватало двух нижних зубов.

— Чего изволят пэрры?

— Нам нужна лошадь и еда.

— Побольше еды, — проговорил Арлито из телеги, высунулся, потер руки. — И побыстрее, я очень голоден.

— Лишних лошадей у меня нет, — начал он, но Эд вскинул руку, веля ему замолчать.

— Даю пять о. За такие деньги две купишь.

Трактирщик разинул рот, захлопнул его, кивнул:

— Найдем, хорошо. Идемте, извольте откушать!

Арлито выскочил из кибитки и рванул в заведение, едва не сбив меня с ног. Эд распряг Огника, передал поводья подоспевшему Вацьке, и мы направились в трактир, замыкающий хозяин цыкнул зубом и пожурил нас:

— Мало бьете сына, наглый он, разговаривает невежливо.

— Это не сын, а маг, — сказала я — круглое лицо трактирщика вытянулось и побледнело. Правильно, бойся! И не вздумай нас обманывать.