Лиорн - Стивен Браст
— Интересно, а не сделалось ли и со мной чего — то такого.
— Ты о чем?
— Твои проблемы с памятью, и то, что Сетра сказала не напоминать тебе о том, что ты стал демоном. Слишком уж все это очевидно, чтобы я не увидела тут связи — а я никогда ее не видела.
Для меня все также было более чем очевидно. И спрашивать не о чем.
— Прости, — только и сказал я.
— Ты не виноват.
— Да нет, если бы я знал…
— Но ты не знал.
Я кивнул. Мне срочно нужно было поговорить о чем — то другом, о чем угодно, так что я поднял цепочку и продолжил изучать камень, который Коти мне подарила. Серебряная оправа, сложная и элегантная, волнами и спиралям надежно охватывала камень. А в черно — серых глубинах мне почти почудилось нечто живое.
— Ты в раздрае, — заметила она.
— Знаю.
Коти молча обняла меня.
— Спасибо за амулет, — снова сказал я. — Надеюсь, он мне не понадобится.
— Я тоже.
Поцеловала меня в щеку, развернулась и ушла. Я некоторое время еще смотрел на стул, где она только что сидела, а потом вернулся в театр, охваченный внезапным стремлением забиться в свою «норку», накрыться с головой одеялом и уснуть, пока все снова не станет хорошо.
Согласно лучшим ученым Дома Атиры, это крайне редко срабатывает, вот я и не поддался искушению.
Я потеребил висящий на шее гематит в серебре. Сейчас у меня там висело два амулета, второй — подарок от деда, он предотвращал возникновение неприятных ощущений при телепортации. В ближайшее время у меня не было намерений куда — либо телепортироваться, так что я вполне мог его снять. Но не хотел.
Мне вспомнился дед, который жил теперь далеко на востоке, в графстве, что досталось мне во владение. Он ведь тоже знал, что я демон, и тоже крайне аккуратно об этом не упоминал. Для выходца с Востока, такого, как он, слово «демон» несет в себе кучу смыслосодержаний, и ни одного хорошего[40]. Разумеется, я таким суевериям не подвержен.
А если вы в это поверите, могу предложить вам сделать хорошую ставку на квадробол, вам понравится…
Я встал и принялся расхаживать туда — сюда. Эти концепции слишком большие и сложные для мозгов простого головореза с Востока. Только вот мне от них никуда не деться. Ненавижу.
Я размышлял над своей жизнью с того дня, как заполучил небольшое состояньице[41], даже сходил к провидцу, чтобы прикинуть, каким же маршрутом стоит двигаться[42]. Не имеет значения, что вы решите, сообщил он, спросив совета у Карт, что случится, то и случится. Воспоминание это казалось совсем свежим, и в то же время все это словно случилось в иной жизни и с совсем иным человеком. Я почти помнил молодого бандита, который, услышав это, просто пожал плечами и отмахнулся, и в то же время для меня он был незнакомцем, для чуть постаревшего бандита, который ворвался в лабиринты театра и задавал не имеющие ответов вопросы о себе самом, о богах, о предназначении.
Не знаю, где я бродил. Кажется, видел там и сям каких — то людей, но я не обращал на них внимания, а они не обращали внимания на меня. Видел животных, которых слишком долго держали в слишком тесных клетках, и выглядели они именно так, как я себя чувствовал. Я не знал и до сих пор не знаю, почему это настолько на мне отозвалось. Потому что я был заперт в том театре — да, частично поэтому, но не только. Не знаю. Я бродил там и сям, надеясь, что кто — то скажет мне что — то неправильное, и у меня найдется на ком выместить свое разочарование.
А слова продолжали кружиться в моей голове. Глупые слова.
Справедливость. Предназначение. Судьба. Долг. Слова, которые определяли, что я должен делать, а чего не должен, что могу и чего не могу.
«Босс? Ты в порядке?»
Я был очень и очень сильно не в порядке.
И ко всему этому, теперь ничто не могло воспрепятствовать кому — то призывать меня, управлять мною, заставлять меня что — то делать. Примерно как судьба или долг, наверное, только более лично.
Я замер там, где стоял, сразу за сценой. На сцене никого не было, в зрительном зале — темнота. Я прислонился к стене и прикрыл глаза.
— Ты в порядке?
Это не Лойош. Я открыл глаза. Передо мной стоял парень, похожий на креоту. Несколько секунд я вспоминал, где же его видел, и наконец вспомнил: один из тех ребят на сцене во время перерыва на ужин, в первый день, как я пришел в театр. Один из техперсонала.
— В основном, — отозвался я. — Просто чувствую себя как в клетке.
— Бывает, — кивнул он. — Ты же здесь от кого — то прячешься, да?
— Ага.
— И надолго?
— Трудно сказать. Скорее всего, как минимум до премьеры.
— Выдержишь?
— Надеюсь.
— Искренне желаю удачи. Вина хочешь?
И протянул фляжку. Я благодарно кивнул, принял сосуд и пригубил.
Бренди. И отменное.
— Приятель, у тебя прекрасный вкус, — сказал я.
— В следующий раз, когда мне будет хреново, ты сможешь мне помочь.
Может, даже завтра, — и коротко хохотнул.
Я сделал еще глоточек и вернул флягу.
— Я Влад.
— Файмер.
— Рад познакомиться. Слушай, а почему тут никто не относится ко мне, как к выходцу с Востока?
— Тут театр, братишка. Тут мы против всего мира.
— Что ж, думаю, это я понимаю.
— Кроме Края Четыре?
— А? А. ну да, та атира. Ага.
