Влад Менбек - Чистилище для грешников

В квартире находилось трое: два верзилы и одна размалеванная девчонка. Петр сразу же определил главного среди них, и поэтому лишь оглушил его, а остальных, в том числе и своего проводника, безжалостно ликвидировал тремя ударами по мертвым зонам на их телах. Он был настолько разозлен, что не пожалел дико вскрикнувшую в последний раз девчонку.

Оглушенного верзилу Петр в темпе вытащил из квартиры, спустился вниз и впихнул в машину. Ему вновь повезло, их никто не видел. Найдя в автоаптечке нашатырь, Петр привел в чувство нового пленного, дав ему понюхать едкую жидкость. Парень замычал и замотал головой, стараясь уклониться от ампулы.

Когда верзила совсем оклемался, Петр с остервенением принялся сильно ущемлять болевые точки на его теле. Пленный сначала застонал, а потом завыл в полный голос, почувствовав нестерпимую боль.

– Ты понял, что мне надо? – поинтересовался Петр.

– Нет… – прохрипел парень. – Я ничего не понял.

– Где заказчик, который направил вас ко мне за монетами?

– Я не знаю…

– Тогда тебе придется присоединиться к твоим друзьям, – вздохнув, сообщил Петр: – Они уже на том свете, – и быстро поинтересовался: – Кстати, ты веришь в загробную жизнь?

– Ничего я не знаю, – прохрипел парень.

– Плохо, – еще раз вздохнул Петр, протягивая руки к пленному.

– Господи! Я не понимаю, что вам нужно! – взвился парень. – Вы же не спрашиваете меня по человечески!

– Как это? – не понял Петр.

– Скажите, кто конкретно вам нужен. У меня много знакомых. Я исполняю немало поручений и меня за это ценят.

Петр задумался. Через минуту спросил:

– Из ментовки, бывший мент, недавно навел тебя или твоих дружков на квартиру… Вчера взяли монеты…

– Монеты взяли в двух квартирах, – сообщил парень Петру.

– А трудовую книжку?.. – с неприязнью поинтересовался Петр.

– Так бы сразу и сказали, – обрадовался пленный. – Старик один, как коршун… Очень сердитый. Это он попросил взять у вас трудовую книжку. Ну а монеты мои парни прихватили по пути. Но мы же не знали!..

– Ладно, – согласился Петр. – Поехали. Ты знаешь, где этот коршун живет?

– Да. Я у него был. Это за городом. Он там на даче. У него антиквариату!.. Если вам нужно, то я могу организовать?.. Хотя говорят, что он в законе. Но мне все равно, если оплачивают…

– Показывай! – приказал Петр, прервав словоохотливого малого, запуская двигатель.

Уже под утро, пристегнув пленного к дверным ручкам и накинув ему на шею удавку, привязанную к рулю, Петр перелез через высокий забор прямо под морды двух бульдогов. Пришлось немного пошуметь, пока вентелем от водопроводного крана, который он применял как кастет, проламывал им чугунные головы. Собаки громко завизжали, не желая расставаться с жизнью. Затем рванул к двухэтажному массивному особняку, который пленный назвал дачей, и прыгнул ногами в ближайшее темное окно первого этажа, проламывая сразу две рамы.

На первом этаже моментально включили свет, чуть раньше, чем затих звон осколков разбитого стекла. Не отряхиваясь, Петр выхватил нож с ядовитыми стрелами и уложил двоих мордоворотов, очевидно телохранителей, выскочивших на него из-за пальмы в кадке, попав иглами в яремные вены. Это был его стиль – стрелять только в шею. За это Сергей неоднократно его корил, говорил, что это уже почерк и след, а необходимо быть разнообразным. Петр внимательно выслушивал друга, но от своей привычки не отказался.

Не снижая темпа, он выстрелил несколько патронов со слезоточивым газом вверх по лестнице, ведущей на второй этаж, заставив там кого-то кашлять и чихать. Немного выждал и закрыв рот и нос носовым платком, через три ступеньки, влетел наверх по винтовой лестнице, где обнаружил бывшего кадровика, который оформлял его трудовую книжку. Он и раньше был не молод, а сейчас совсем сдал, хилый старикан. Петр молча посмотрел в его набухшие кровью слезящиеся глаза и без сожаления ударил ногой по шейному позвонку. Старик захрипел и завалился на бок. Разговаривать им было не о чем.

Выбежав на улицу, Петр выволок из машины пленного, и чтобы тот перестал выть, стукнул его ладонью по затылку, отключив его на время. Быстро затащил парня в дом и, пожалев, избавил от мучений, ударом кулака проломил ему череп. После чего нашел в бетонном гараже бензин, обильно все полил и поджег.

Именно в тот момент, когда красное пламя, выдавив стекла рванулось в начавшее светлеть небо, Петр услышал вой милицейских сирен. Он понял, что кадровик в этом деле не главный, однако было уже поздно что-то предпринимать.

Петр ринулся в смешанный лес, плотно обступавший дачу, стараясь оторваться как можно дальше от пожара и от милиции. Ему почему-то захотелось жить, да и тесть внутри словно взбесился: то прыгал как паяц, то жалобно скулил, будто собака, которой прищемили дверью хвост. И хотя Петр устал, не спал уже вторые сутки, выкладывался на все сто.

Он спиной чуял, что за ним бегут люди. И его догоняют: постарел наверное. Раньше уходил быстрее и без шума. Очевидно действия Петра были кем-то просчитаны, его просто использовали. Все, что он сделал, уничтожив несколько людей, спланировано неглупым оперативником. Петр ясно почувствовал, что является игрушкой в чьих-то руках. Ему позарез нужно будет встретиться с самым главным, а для этого необходимо уцелеть.

Каким сейчас отвратительным казался ему этот проклятый мир, где люди живут словно приговоренные, ожидая конца света, между делом уничтожая друг друга. Он уходил и уходил, поднимаясь в гору между колючими соснами, елями, березками, цепляющимися за его одежду ветками. Небо, затянутое облаками, посветлело и вот-вот над вершинами деревьев должно было подняться солнце. А днем уходить от погони плохо, это и коню понятно.

Когда он вылетел на вершину холма, то со всех сторон донесся топот людей, окруживших высотку. Петру показалось, что подобное с ним уже было в далеком прошлом. Кажется французы называют это – «дежа вю». Но очень давно: не десятки, не сотни, а тысячи лет назад. И это казалось странным, потому что он чувствовал себя несколько моложе этого ощущения. Подумал было: а не уйти ли от них, ткнув себя в артерию ядовитой иглой, или проглотить начинку от нервно-паралитического патрона? Петр считал, что прожил достаточно. Жизнь у него была насыщенной, хотя судьба не всегда была к нему справедлива. Но к самоубийцам ликвидатор относился с отвращением, поэтому отверг трусливый вариант.

Тело охватила мерзкая слабость, притупляя страх, убивая желание сопротивляться. Петр сел под елочкой, на тонкий слой желтых осенних листьев, уже начавших опадать, обнял колени руками и опустил голову, полностью отдавшись Его Величеству Случаю. А внутри разбушевался тесть, вопил диким голосом, чтобы обормот и долдон бежал и прятался.