Николай Горнов - Трафик

— Книгами интересуетесь? — раздался сзади женский голос. Уже давно Новикова не заставали врасплох. И если сейчас к нему смогли подойти со спины, значит, он на длительное время утратил контроль над обстановкой. А чтобы навсегда распрощаться с жизнью, достаточно всего пары секунд…

— Извините, что взял без разрешения;

Он быстро поставил на полку толстый красный «кирпич», обернулся и увидел ту, о которой не переставал думать последнее время. Женщина доброжелательно улыбнулась.

— Недавно к нам приехали? Я заметила вас пару дней назад в столовой…

— Да, мы инженеры-наладчики, — кивнул Новиков. — Из акционерной компаний «РусАгроСибирь». Новую сушилку в зернохранилище монтируем. А вы, значит, библиотекарь?

— Не совсем. Библиотека уже неделю не работает. Разве вы не заметили объявления на дверях?

— Простите, не разглядел.

— Библиотекарь — мама моей ученицы. Когда она надолго уезжает, то разрешает мне брать книги самостоятельно. Но если вам очень хочется, вы тоже можете взять что-нибудь. Я заполню формуляр… Молодая женщина присела, изящным движением закинула ногу на ногу, взяла ручку и посмотрела на Новикова. Тот быстро отвел взгляд от ее коленей.

Тонкий изгиб бровей, серые глаза, высокий лоб, удлиненный овал лица, тонкий аристократический нос. Густые темные волосы средней длины собраны в хвост. Слова с шипящими согласными она произносит мягко, не по-сибирски. А некоторые гласные слегка растягивает, словно перекатывая во рту маленькие камешки. Но эта легкая неправильность в речи, по мнению Новикова, только добавляла ей шарма. Как и слегка подчеркнутые скулы, и азиатский разрез глаз…

— Да, неплохо бы взять книгу, — заметил Новиков. Он не мог упустить возможности закрепить знакомство. — Не знаю, что и выбрать… Может, посоветуете?

— Мы ведь даже не знакомы. Как же я догадаюсь, что вам может понравиться?

— Тогда давайте знакомиться, — сразу откликнулся Новиков. — Меня зовут Дмитрием. По образованию — инженер-механик. Работу свою не люблю. Больше чем работу не люблю необязательных людей. Люблю рыбалку, но не утреннюю, на зорьке, а вечернюю. Машину чиню самостоятельно. Люблю комфорт. В разумных, конечно, пределах. Люблю вкусно поесть и хорошо поспать. Прогулки по парку люблю. Вечером, когда тихо. Да и по набережной Иртыша прогуляться тоже люблю. С друзьями люблю посидеть. Но не в шумной компании, когда много пьют, а так — за чашкой чая. В общем, люблю жизнь в разных ее проявлениях!

— Впечатляющая характеристика… — Она прошла в самый дальний угол и сняла с полки, небольшой томик в черном переплете. — Думаю, это вам будет интересно. У вас есть какой-нибудь документ с собой?

— Не прихватил. Что же делать? Я могу вечером принести…

— Вечером, пожалуй, нет необходимости. Лучше завтра. Так и быть, поверю вам на слово.

— Сознайтесь, это потому, что у меня глаза честные, — рассмеялся Новиков. — А вдруг первое впечатление обманчиво, и на самом деле я — предводитель банды, которая промышляет книгами из сельских библиотек?

— Тогда это станет для меня очередным уроком по многообразию жизненных форм…

— Кстати, а как же мне называть столь великодушную даму?

— Браво, господин инженер. Сознаюсь, давно не приходилось разговаривать с интеллигентным человеком. У нас, знаете, процесс знакомства упрощен до примитива. Меня зовут Илона, если вас это интересует.

— Прекрасное имя. Значит, завтра в это же время? — уточнил Новиков.

— Что завтра?

— Встречаемся завтра. Я ведь документ должен вам предъявить. На предмет идентификации. Вы уже забыли, Илона?

— Извините, задумалась. Только приходите чуть позже. Завтра у меня в это время урок…

Всю дорогу до гостиницы Новиков мысленно произносил ее имя. Он раскатывал его на языке, пробуя на вкус. Что-то было в нем острое и горько-соленое одновременно. Откуда же взялась на его голову эта Илона? Нет ответа.

Книгу Новиков сжимал крепко, как добытое в тяжелом бою сокровище. Когда выбрался из Дома культуры, рассмотрел внимательней. Название безыскусное — «Мысли». Но фамилия автора показалась знакомой. Паскаль — это не тот ли математик, случаем? На обложке никаких рисунков. Матовый ледерин, теплый и приятный на ощупь. Сунув томик во внутренний карман куртки, Новиков хмыкнул. Мысли одолевали его. Разные. В основном неприятные…

Третий день — и ни одной зацепки. Это плохо. Это очень, очень плохо. Повода для паники еще нет, но уже обозначился повод для беспокойства. В двадцати пяти случаях Арбитр Новиков находил малефика уже на второй-третий день. Еще пару дней занимал у него сбор доказательств. Как правило, на пятый день он уже предъявлял обвинение. Еще несколько дней занимал Процесс. Потом он публично оглашал приговор и приводил его в исполнение. Так что максимум через двенадцать дней он возвращался домой — в Омск.

Исключением стал лишь двадцать шестой Процесс, мысли о котором Новиков гнал от себя последние полгода. За это время он пережил и служебное расследование, и домашние скандалы, и госпиталь, и жалкую попытку суицида с пьяными соплями, и обследование комиссией армейских психиатров. Потом ему пришлось вытерпеть курс медикаментозной и два курса позитивной терапии. В итоге все аттестационные и медицинские комиссии признали: годен. А что им оставалось делать? Когда попросит Его Превосходительство Владлен Пономарев, даже макаку признаешь годной к аналитической службе.

— Извини, сынок, что не находил времени поговорить с тобой по душам, — Пономарев втянул в себя запах доминиканской сигары и откинулся в кожаном кресле с высокой спинкой.

В тот вечер Его Превосходительство был в хорошем настроении. Новиков заметил это и сам. Да и помощник Пономарева успел шепнуть на ухо: держись, мол, Димка, пользуйся моментом.

— Как настроение?

— Боевое, Ваше Превосходительство!

— За что тебя любил всегда, так это за оптимизм. И за мозги твои золотые…

Мог ли Новиков отказаться? Нет, не мог. Не каждого Пономарев приглашал в десять вечера к себе в кабинет на чашку смородинового чая. Не каждого расспрашивал о делах. Не у каждого, прихлебывая чай, интересовался здоровьем супруги.

— О том знаешь, что мой первый зам в отставку собрался? — поинтересовался наконец Пономарев.

Так и не раскуренную сигару он с тяжелым вздохом отложил подальше. Спрятал в стол и даже закрыл ящичек на ключ.

— Конечно, знаешь. По глазам твоим хитрым вижу. В общем, так скажу тебе, Дима: хватит симулировать. С завтрашнего утра приступай опять к работе. В Русско-Полянском уезде объявилась Сибирская горячка. Как раз для тебя задача. А когда вернешься в Омск, потолкуем. И тебе пора расти, да и мне кадры пора омолаживать.