Джей Болтон - Ледовая сага

Конан с готовностью согласился.

— Хорошо, я все понял… Что ж, пусть Кром и Игг даруют тебе силу и меткость!

Дуна улыбнулся, но улыбка вышла какая-то жалкая вымученная. «Боится мальчишка, нервничает», — заметил Конан и тихо вздохнул про себя.

Киммерийцу отводилась главная роль — убить великана. Трудно было рассчитывать, что каменная глыба прихлопнет Брагу до смерти. Придется добивать, и тут уж Конану представится шанс показать все, на что он способен. Дуна все же решился дать ему несколько дельных советов:

— Главное даже не убить его. Достаточно, чтобы он кровью истек. Тебе бы только пустить ее — и можно убегать!

— Чего? — грозно сдвигая брови, переспросил Конан.

— Знаешь куда бить в таких случаях? — не обращая внимания на мрачный вид своего собеседника, спросил Дуна. — Вот сюда, — парень неожиданно залился краской. — Между ягодиц, то есть. Можно в печень, если достанешь. Об остальном уже не говорю, высоко… Если, конечно, он с ног не свалится.

— Ты забыл еще об одном месте, — ухмыльнулся киммериец.

— Каком же?

Конан, ни сколько не смущаясь, похлопал себя чуть пониже живота. И снова юноша залился стыдливым румянцем и что-то замямлил в ответ. «Краснеет, точно девка…» — с недоумением подумал варвар, но тут же резко вскочил на ноги и насторожился.

— Тихо!.. Он идет. Давай беги на место и да пребудет с тобой сила богов!

… И вот Конан лежит кустах кипрея, прислушиваясь к обманчивой тишине. Обнаженный меч прикрыт полой плаща. Брага уже близко- Ходит великан медленно, тяжело. «Главное кровь пустить», — твердил киммериец напутствие Дуны.

Наконец Брага предстал перед варваром во всей своей безобразной красе и тут же начал заниматься своим излюбленным делом. Глыбы он легко разбивал огромной каменной палицей из цельного куска черного гранита и с самозабвением забрасывал их в небеса. Те, что были поменьше и не годились для дела, он просто крошил, сжимая в кулаке.

Краем глаза Конан заметил над отвалами белесую струйку дыма.

Последующие события произошли в течение нескольких мгновений, хотя для Конана и Дуны они превратились в один бесконечный кошмар.

Брага подбросил вверх очередную глыбу. Взлетев локтей на тридцать-сорок, она вдруг повисла в воздухе. Задравши головы в небо, великан, удивленно хрюкнул, и вдруг стремительно развернулся в сторону дыма. В ту сторону, где на вершине насыпи застыла тоненькая фигурка с воздетыми вверх руками.

Повисшая в воздухе глыба сместилась и снова застыла — уже прямо над Брагой.

Конан вскочил, стряхивая с себя мусор. Меч — Браги бы таким только в зубах ковырять — блеснул в руках варвара. Киммериец видел лицо Дуны — страшно искаженное, посиневшее от напряжения, с полуприкрытыми глазами.

Руки юноши дрожали, а тело непостижимым образом откинулось назад, будто надломанное в пояснице.

Брага приготовился метнуть в него свою палицу.

— Бросай! — заорал Конан, ринувшись к великану.

Глыба, со свистом сорвалась с невидимой нити, поддерживающей ее в небе, и рухнула на левую голову великана.

Треск разлетевшихся каменных осколков и треск костей…

В следующее мгновение на пошатнувшегося Брагу обрушился удар киммерийца. Двуручный меч варвара наискось рубанул его по голени, глубоко погрузившись в плоть великана, но едва задев кости. Конан вложил в удар всю свою силу; таким приемом он разрубал людей пополам, но колоннообразную ногу чудовища перерубить не смог.

Палица все-таки вырвалась из рук великана и ударила в скалу рядом с Дуной. Град каменных осколков со свистом хлестнул по юноше, и тот упал. Конан рванул меч на себя, с огромным трудом вырывая его из раны, и тут же отскочил в сторону.

Брага оглушительно заревел. И в этом неистовом крике слились боль и отчаяние, и дикая первобытная ярость. И еще Конану послышалась в нем страшная, невыразимая, неземная тоска.

Левая голова, бесформенная, залитая кровью, бессильно упала на плечо. Руки великана рванулись к ней, пытаясь, наверное, поддержать… а может обнять?

Правая голова, вся в слезах, с нежностью смотрела на своего близнеца. Нога Браги подломилась, и он упал на одно колено.

Меч Конана вонзился великану в печень. Киммериец с ловкостью тигра сделал прыжок, ударил и в мгновении ока отпрыгнул, оставив в боку врага длинную рану, из которой широкой струей хлынула кровь.

Брага попытался одной рукой схватить киммерийца — вторая все еще поддерживала и ласково гладила левую голову — но не успел. Бар-вар оказался проворнее, и его меч до середины клинка погрузился во внутреннюю сторону бедра великана.

Струей крови толщиной в руку Конана чуть не сбило с ног. Отскочив, киммериец вытер лицо и опустил меч.

Дело было сделано. Брага беспомощно возился в луже собственной крови, пытаясь подняться, но было ясно, что эти движения уже бессмысленны.

Жизнь стремительно уходила из тела древнего исполина. Великан уже не кричал, а лишь хрипел, беспомощно вращая глазами.

Конан машинально сорвал траву, собираясь по привычке вытереть клинок, но, вовремя спохватившись, отбросил пук в сторону.

«Дурак, — обругал он себя, глядя на покрывающую меч Древнюю Кровь. — За этим ведь и шли.»

Обернувшись, Конан увидел Дуну, который шел к нему, шатаясь и сильно прихрамывая. На лбу у юноши красовалась огромная лиловая шишка, левая щека была оцарапана.

— Живой?

— Живой, — эхом отозвался Дуна.

— Тогда, доставай стрелы, мочи наконечники, да про меч не забудь.

Конан медленно побрел прочь. Но, сделав три шага, оглянулся.

— Молодец, парень. Здорово у тебя получилось.

— И у тебя… Ты знаешь, я чуть не надорвался! Думал, у меня все внутри лопнет! Честное слово, даже слышал, как кости захрустели…

— Ты молодец, — снова повторил Конан и, повернувшись спиной к Дуне, зашагал к недалекому озеру.

Дуна недоуменно и обиженно смотрел ему вслед.

Юноша обернулся к Браге и встретил застывший взгляд уже ничего не видящих остекленевших глаз великана. Брага умер. На обезображенную левую голову с довольным карканьем опустился Терес.

Озерный край был озерным краем. Конан доходил до белого каления, когда по десять раз на дню приходилось огибать затерянные в вековечных лесах бесчисленные озера с прозрачной, как северное небо, водой.

Глупая птица Терес летела на север по прямой и, обнаружив где-то на середине озера, что люди зачем-то огибают его стороной, начинала возмущенно орать, кружа над головами двух друзей.

Конан поклялся, что свернет ворону шею, как только они доберутся до места.