Дэвид Вебер - Паутина обмана

— Почему? — Опираясь локтями на стол и покачивая в пальцах стакан с вином, Каэрита наклонилась вперед.

Базел постарался скрыть улыбку. Точно такое же выражение, придававшее ей сходство с охотничьим ястребом, появлялось на ее лице, когда она встречалась с новой техникой боя.

— Всегда существовал вопрос: распространяется ли хартия «дев войны» автоматически на их детей мужского пола, — объяснил Брандарк. — Или даже на их детей женского пола, для подлинных реакционеров и это служит камнем преткновения. Когда женщина становится «девой войны», ее обязанности по отношению к семье теряют силу, таков закон. Любой, даже очень узколобый человек должен с этим согласиться. И тем не менее некоторые аристократы продолжают доказывать, что этот узаконенный разрыв относится исключительно к самой женщине, и что линия наследования и семейные обязательства должны перейти к ее детям в нетронутом виде. Большинство не согласны с ними, но даже они признают, что здесь все еще есть неясности. Полагаю, скорее всего, чистое везение, что первое поколение «дев войны» принадлежало в основном к простому народу и лишь незначительная часть имела знатное происхождение. А может, и невезение. Если бы в дело оказалась замешана высшая знать, то борьба разгорелась бы нешуточная, и Королевский Суд был бы вынужден принять окончательное решение уже много лет назад. Как бы то ни было, вопрос легального статуса детей «дев войны» все еще висит в воздухе, по крайней мере отчасти. И точно так же обстоит дело с их браками. Наиболее твердолобые оппоненты утверждают, что, поскольку их драгоценная хартия отсекает все прежние семейные обязательства, это препятствует возникновению новых обязательств. То есть в их глазах брак «девы войны» не имеет никакой законной силы. И насколько я понимаю, эта проблема и в самом деле не решена. Сильно сомневаюсь, что Гартха задумывался о том, будут «девы войны» выходить замуж или нет, и как сделать так, чтобы их брак считался законным. Однако старший служащий магистрата барона Телиана утверждает, что язык документов очень неточен и допускает различное толкование многих положений. Все знают, сказал он, что техническая сторона может влиять на толкование буквы закона, но не его духа, и все же проблема остается. Наконец, чтобы быть до конца честным, из того, что он говорил — и кое-чего, о чем он не упомянул, — вытекает, что «девы войны» тоже немало потрудились, мутя воду.

— Зачем? — спросила Каэрита. — Если только… Ох, ну да! Дети.

— Вот именно. Если брак «девы войны» не имеет законной силы, тогда каждый ее ребенок — незаконнорожденный.

— И как таковой не может ничего унаследовать, разве что нет других, законных наследников, — Каэрита понимающе кивнула, но на лице отразилось беспокойство. — Такая логика мне понятна, — снова заговорила она спустя некоторое время, — но это кажется ужасно недальновидным с их стороны. Это, может, и не позволяет отнять у них детей и вернуть их в систему, которую они отвергают, но и лишает их семьи возможности защищать этих детей.

— Да, — согласился Брандарк. — С другой стороны, их собственные суды подходят к проблеме иначе, и по большей части юрисдикция указов, издающихся в вольных городах, распространяется на всех граждан города. Проблема возникает тогда, когда рассматриваемое дело оказывается на границе юрисдикции «дев войны» и Сотойи, причем в него замешаны знатные традиционалисты.

— Томанак! — вздохнула Каэрита. — Какая путаница!

— Ну, я бы выразился иначе — это не самая однозначная ситуация в мире, — сказал Базел. — Как бы то ни было, Сотойя справляются с ней вот уже на протяжении двух или трех столетий. Некоторые все это время точат ножи, но худо-бедно они научились ладить друг с другом.

— И все же я вижу огромный простор для возникновения неприятных ситуаций, — заметила Каэрита. — И мне почему-то не кажется, что он послал бы меня туда, где живут Сотойя, которые «научились ладить друг с другом». А ты что думаешь?

— Ну, если ты так ставишь вопрос, — с кривой улыбкой ответил Базел, — то мне тоже так не кажется.

Дождь все еще шел, когда Каэрита покинула Замок Стража Холмов… наконец-то.

По крайней мере, хоть не ливень, подбадривала она себя, по крутому спуску удаляясь от родового замка барона Телиана. Равнина Ветров представляла собой обширное высокогорное плато, по большей части заросшее травой. Холмов тут было немного, и на протяжении столетий все населенные пункты и фортификационные сооружения возникали главным образом на и около них. Страж Холмов тоже был построен на высоком холме. Произошло это примерно восемьсот лет назад, когда Холи Лучник, первый лорд-губернатор Бальтара, отыскал место для столицы своих новых владений. Теперь город Бальтар расползся на несколько миль вокруг возвышающегося над ним замка.

Сотойя предпочитали не строить больших городов. Здешним людям ближе был пасторальный образ жизни их предков. Равнина Ветров являлась центральной частью королевства, но Сотойе принадлежали также обширные владения на востоке, ниже плато, где был более умеренный климат. Знаменитые скакуны и рогатый скот Сотойи обычно зимовали там, в более здоровых условиях. Однако огромные конные заводы, где разводили и обучали боевых скакунов, оставались там, где им традиционно и следовало быть — на Равнине Ветров. По непонятным причинам скакуны Сотойи отказывались «разводиться» в любых других местах.

Любым лошадям — и скакунам Сотойи в том числе — требуется много пространства, и присматривающие за стадами люди селились по всей Равнине. Поэтому по Равнине было разбросано множество деревень и маленьких городков, а больших городов почти не встречалось. Зато те, что были, становились действительно большими и постоянно росли.

Города поддерживались в хорошем состоянии, и Каэрита быстро скакала по широкому, прямому проспекту на новой лошади, которую Телиан убедил ее принять в дар. Она отказывалась, но — признавая это с легким чувством вины — не слишком упорно. Любой боевой скакун Сотойи стоил бешеных денег, а подаренная Телианом кобыла была принцессой среди своих собратьев. Меньше и легче, чем более тяжелые кавалерийские кони других стран, не боящиеся мороза боевые скакуны Сотойи великолепно подходили для стремительных, смертоносных атак верховых лучников — излюбленная тактика сотойцев. Только редкие рысаки-иноходцы превосходили их в скорости и выносливости.

И в отличие от Каэриты боевых скакунов, казалось, ничуть не раздражала сырая весенняя погода.

Она рассмеялась и похлопала кобылу по плечу. В ответ на ласку та шевельнула ушами, и Каэрита улыбнулась. Имя лошади, скорее всего, объяснялось ее гнедой мастью, и сейчас каштановый цвет казался даже более темным из-за дождя, однако Каэрита решила, что называть такое прелестное создание Темной Боевой Тучей — дурной вкус. Она сразу же укоротила это имя до Тучки, не обращая внимания на страдальческий взгляд Телиана. Его конюх, однако, лишь усмехнулся, и, судя по готовности, с которой Тучка откликнулась на свое новое имя, Каэрита предположила, что конюх в обращении с лошадью тоже применял какое-то похожее ласковое имя.