Андрей Раевский - Начало Игры

— Сегодня утром, — начал наставник, — в Братстве Совершенного пути произошло исключительное событие. Теперь учитель явственно чувствовал, что его голосом говорит кто-то другой. — Один из Высших Мастеров и его ученик покинули Братство. Такова была воля настоятеля. Эти двое более не причастны к союзу ищущих совершенства. И для нас они теперь столь же чужды, как и обычные люди за стенами Братства.

Настоятель выдержал долгую паузу.

— Так вот, — продолжил он, — этот мастер — не просто достиг высот. Он отмечен особо. Если через него в мир попадут секреты нашего мастерства — это ещё полбеды…— Наставник снова умолк.

— Учитель, — подал голос Велвирт, — разве всякий, покидающий Братство не даёт клятвы молчать о всех тайных знаниях?

— Кто сегодня верит клятвам? — тихо ответил за учителя Анмист. Учитель удивлённо поднял глаза.

— Разве я кончил говорить?

Монахи почтительно опустили головы.

— Итак, если тайные знания попадут в мир — это ещё полбеды… Дело в том, что этот человек может стать опасным ересиархом и нанести вред самим основам, на которых стоит наше общее учение. Как вы знаете, мы расходимся в некоторых вопросах с братьями Совершенного Пути. Но основы учения едины. Искушение сомнением — вот что он несёт в мир. У него даже есть уже один ученик. Но он пока не опасен. Так вот, я поручаю вам убить этого человека. Ответственность ляжет только на меня.

Вновь наступила пауза. Теперь наставник чувствовал все три струны предельно отчётливо.

— Имя?

— Имя?

— Имя? — безмолвно вопрошали три внутренних голоса.

— Его зовут Сфагам. Вы все его знаете. А ты, Анмист, даже имел с ним учёную беседу.

— Да, учитель. Это был открытый диспут. Мы спорили о толковании второй и пятой части Книги Круговращений.

— Тогда тебе тем более понятно моё беспокойство. Это будет самой трудной задачей в вашей жизни. И дело не только в том, что Сфагам — сильнейший из мастеров. Есть силы, которые стоят за всем этим… Есть силы, которые будут вам помогать…, но есть силы, которые будут и на его стороне. Я даже сам не понимаю, откуда я это знаю. Ученики едва заметно переглянулись.

— Голова у наставника слегка кружилась. Он с трудом контролировал свои слова.

— Отправляйтесь завтра утром. Моя забота будет с вами.

Ученики с поклоном повернулись к выходу.

— Анмист, задержись, — приступ дурноты прошёл и голос учителя приобрёл обычную твёрдость. — Подойди ближе…— сказал он, когда дверь затворилась.

— Всерьёз я надеюсь только на тебя. Может быть братьям повезёт…Но сдаётся мне, кое-кто следит, чтобы в этом деле не было случайностей. А по-настоящему, только ты можешь быть ему равным противником. Я хочу, чтобы ты победил. Сегодня мы спустимся в зал посвящений. Я передам тебе кое-какие ключи к тайным силам твоих покровителей в тонком мире. Это будет твоё последнее оружие. Я нарушу запрет, но и это будет на моей совести. Теперь ты должен подготовиться к ритуалу. Я буду направлять твою медитацию. Иди…

Оставшись один, наставник впервые за многие годы не мог разобраться в своем душевном состоянии. Короткое облегчение сменилось новой тревогой. Выцветшие драконы и демоны стихий, написанные ещё не одно столетие назад на стенах его комнаты, казалось глядели на него со скрытым лукавством.

Повозка купца Стамирха продолжала свой путь. Потери после налёта разбойников были таковы: Рангар, опытнейший из охранников был убит, сам купец лежал полумёртвым в повозке, его племянник Лутимас был весь перевязан с ног до головы но держался молодцом и, как ни в чём не бывало правил лошадьми. Гембра отделалась тремя лёгкими царапинами на плече, животе и бедре, Олкрин — дыркой в одежде, а Сфагам был, как и обычно в таких случаях, невредим.

Повозка двигалась медленно — Лутимас правил осторожно, боясь повредить тряской раненому дяде. Гембра, Сфагам и Олкрин ехали позади.

— Как вы думаете, они не вернутся? — обернулся Лутимас к всадникам.

— Я бы на их месте не рискнул-ответил Олкрин.

— А сколько людей у этого Кривого? — продолжал спрашивать возница.

— А бес его знает! — ответила Гембра, — я слышала, человек тридцать. А может и больше.

— Теперь, уже поменьше, — вставил Олкрин.

— Встречу я ещё этого Кривого, — угрожающе проговорила Гембра. — А вы то сами откуда? — обратилась она к новым друзьям.

— Мы из Братства Совершенного пути, — с гордостью ответил Олкрин.

— Как я сразу не поняла! Только монахи не от мира сего могли не спросить, что в повозке! Надолго в наш бедлам?

— Навсегда. А в самом деле, что у вас там интересненького? Уж наверное, не мочёные яблоки! — Олкрин был достойным противником по части колких шуток и ехидства.

— Драгоценное оружие, посуда и книги. Всё — лучшей тандекарской работы, а кое-что даже с Востока. Больше половины — заказчикам, остальное — на продажу. Я даже не знаю, сколько всё это стоит… Один кинжал для правителя Амтасы — тысячи три виргов, не меньше!

— Так значит мы едем в Амтасу? — в голосе Сфагама прозвучала лёгкая растерянность.

— В Амтасу, конечно. А почему это тебя удивляет?

— Утром я думал, что мы едем по совсем другой дороге.

— Если б вы ехали по другой дороге… многозначительно заметил Лутимас.

Сфагам задумался.

— Покажи мне свой меч. — попросила Гембра. — Шикарная работа! — проговорила она оценивающе поворачивая оружие то так, то этак. — Сколько за него отдал?

— В Братстве никто не работает за деньги.

Гембра бросила на монаха недоверчивый взгляд.

— За просто так, что ли?

— Никто ничего не делает просто так. Каждая вещь несёт слепок духовного образа того, кто её делает. А делая совершенную вещь, сам становишься совершенным. А затем дух, поднявшего до совершенства мастера незримо передаётся тому, кто обладает вещью. Так передается порыв к совершенству и единению душ, а мёртвый и косный материал становится носителем субстанции духа.

— Ты дерешься, лучше всякого воина, а говоришь, как учёный книжник.

— И так бывает… Если ради чего и стоит владеть оружием, то только ради того, чтобы какой-нибудь дикарь случайно не прервал бы путь твой путь к истине на самом интересном месте. Это было бы обидно…

— А я слышала, что ваше учение стоит на человеколюбии.

— Не всякое двуногое существо следует считать человеком. Мы все похожи телом, но чего стоит тело, если дух не проснулся? В отношении того, кто несётся на тебя с мечом или дубиной, человеколюбие заключается лишь в одном.

— В чём же?

— Надо бить так, чтобы это существо умерло без мучений.

— Мне это нравится! — Гембра звонко расхохоталась, — Научи меня такому человеколюбию!