Диана Удовиченко - Южная пристань

— Слава те, господи! Я уж думал, в одиночку с нечистью драться придется.

— Пошто так жизнью рискуешь, батюшка? — с укоризной в голосе сказал есаул. — Неровен час сожрут черти, а нам что потом без тебя делать? Да брось ты эту бутыль, коль в ней самогона ни капли нет.

— Водица здесь святая, — заметил отец Силантий.

— То-то пользы от неё! — укоризна в голосе есаула сменилась едкой насмешкой.

И тут Михаил обратил внимание на то, что одного пришлеца не хватает.

Собаки. Успела дать деру. И неизвестно, где она спряталась, и теперь ее навряд ли удастся найти — не отличить её от обычной собаки. Михаил даже подумал — а может быть, это и была обычная собака, а те пришлецы — обычные люди? Да нет, судя по реакции коней, судя по их мандражу, пришлецы это, кони пришлецов ужас как боятся. Михаил со злостью пнул камешек под ногами.

Вот ведь нечисть хитрая пошла, под людей косить начала, думают, что мы пожалеем. А мы и своих не пожалеем, если надо, а тут всего лишь нечисть.

Вскоре подъехала бричка, на которую загрузили тела пришлецов и их отрубленные головы. Лошадь брыкалась, ржала, не хотела везти нечистых, но с ее мнением никто не считался. Тела чужаков отвезли на городскую свалку, где и сожгли, облив керосином. Над городской свалкой вот уже полгода стояла удушливая вонь, запах горелого мяса, и туда даже бродячие собаки опасались подходить. А люди привыкли доверять своим питомцам — и кони, и собаки едва почувствовав иноземельцев, начинали вести себя так, что сразу становилось ясно — перед ними исчадия ада. Ведь псы даже прах пришлецов облаивали, а это о многом говорит.

Закончив с телами нечистых, казаки вернулись в казармы, оставив дозор в порту. Михаил уже знал, что твари не появляются одна за другой. Теперь можно ожидать их только к вечеру. Поэтому он решил навестить Витьку и проверить как идут дела в кузнице. Подышать расплавленным металлом, очиститься от скверны жаром кузнечного горна — он бы полжизни отдал за то, чтобы дожить остатки лет в своей кузнице. Но времена нынче не те, тяжелые времена, казаки только и заняты тем, что отлавливают нечисть, сжигают пришлецов на городской свалке. А кто кроме Михаила Стожарова поможет им? Ведь недаром он бывший вояка, и матросом успел побывать, и в пехоте не одну пару сапог износил. С кузницей и Витька справится, надо лишь следить за ним да советы давать. А у кузнеца сейчас работы хоть отбавляй — город почитай заново строится, одних ажурных перил сколько надо! Ага, ажурные перила — город почти разрушен, а богачам подавай ажурные перила да кованные заборы покрасивей. Да ладно, деньги платят, какая разница за что получать их?

Хотя больше всего Михаил любил работать с оружием и Витьку на это натаскивал. Шашки, кортики, ятаганы, несколько раз даже двуручные мечи ковал, когда пошла мода на средневековье. А иногда кузнец и сам моду делал — изготовит саблю турецкую и ну хвалить её перед посетителем. Тот, как услышит, что такая сабелька у самого градоначальника на стене в гостиной висит, и берёт её. А последним градоначальник гонцов своих присылает — "сделай и мне такую же, а то неловко, почему у всех есть, а у меня нет".

В кузнице Михаил отдыхал и душой, и телом. Скидывал казацкую одежонку, надевал грязную робу, ставил в углу шашку и ружье и принимался за дело. Только теперь он не первым, подмастерьем теперь он был. А его ученик с каждым днем становился все искуснее, иногда даже свои идеи подкидывал, чем очень удивлял и радовал Михаила. И это было здорово — хороший ученик должен стать лучше своего учителя, иначе не будет никакого движения, прогресса не будет. До вечера Михаил провел в кузнице, а после собрался, дал

Витьке несколько советов, похвалил за новые приемы и ушел в казарму.

Вечером, сидя на своей кровати, он задумался о сегодняшнем дне.

Вспомнился и разговор с французом, и сожженные пришлецы, такие непохожие на прежних упырей. А ведь Никола, наверно, был прав — ведь может быть и так, что никакие это не вурдалаки, не упыри, а обычные люди, только из другой земли. Может быть, даже из Российского Триединства. Он повернулся к

Ваньке Игнатьеву, здоровому борову сорока с лишним лет, который на службе вот уже лет двадцать. Иван лежал на кровати с закрытыми глазами, но Михаил знал, что он не спит.

— Вань, слышь? — сказал Михаил.

— Ну? — ответил казак.

— А ведь мы людей сожгли, не нечисть. Они ж, обычные люди были, только одеты не так как мы.

Иван открыл один глаз и покосился на кузнеца.

— А че ж ты, такой умный, сразу смолчал, че ж ты шашкой махал? — зло сказал он. — Думаешь, мне такие мысли на ум не приходили? Приходили, да только поздно, когда головы пришлецов уже в канаве лежали.

— И что же теперь делать? Так и будем убивать их? А что если это такие же люди? Только из другой земли пришедшие. Вот как наши рыбаки пропали, так и они пропали в своей земле. А представь, что рыбачков наших тоже гдето на кострах сжигают?

Иван поднялся и посмотрел на Михаила.

— Надо сначала попробовать поговорить с ними. Если разумные твари, то и нельзя им готовы рубить. — продолжал Михаил.

— Черти тоже разумные, вот только ведут себя не так как мы, да и думают о другом. Вот унесут эти пришлецы твою душу в ад, что тогда скажешь? О! — Иван поднял указательный палец, ткнув им в закопчённый потолок. Но тут же плечи его опустились, роскошные казацкие усы завяли, стали как пожухлые травинки — Хотя, может, поэтому их и вода святая не берет, что не от дьявола они, а такие же божии создания, как и мы с тобой. А что собаки их боятся, так они на всех приезжих лают. — Иван вздохнул. — Плохо, если мы ошиблись.

Представь, кузнец, сколько невинных душ тогда мы на небо отправили! С батюшкой поговорить надо.

— А что батюшка? — Михаил аж подскочил, ударившись головой о кровать второго яруса. — Такой же запуганный как и мы, так же ошибиться может.

— А это совсем плохо. Но что мы сделать-то сможем? — Иван выглядел совсем потерянным.

— Надо не убивать пришлецов, а поговорить с ними, — сказал Михаил. —

Авось и договоримся. Толмач из меня плохой, я только по - французски немного могу, но уж жесты они наверно понимают.

— Надо есаулу сказать. Иначе за самоуправство нам самим головы снесут. Я сегодня к нему подойду после ужина, посмотрим, что он скажет.

Вечер и ночь прошли спокойно, пришлецов не было. Утром есаул собрал всех казаков и сообщил, что если снова попрет нечисть, и особенно, если они будут очень похожи на людей, то убивать их не следует, а надо попытаться поговорить с ними. Рубить головы только в случае угрозы со стороны пришлецов. Хватит средневековье разводить!