Максим Субботин - Пламя разгорается

— Смотри в себя! — повторил старик. — Ты сможешь. Браксус сказал Хилки, что красивая девочка сильная, что она сможет. Хилки верит Пушистику.

Мечущейся девушке очень хотелось ударить старика, приложить его о стену. Чтобы сам попробовал сосредоточиться с больной головой. Почему он не может просто отстать? Она же не просит о помощи. Сидит и никого не трогает. Зачем ее мучить еще больше? В ушах появилась резь. Дезире запрокинула голову, в отчаянье открыла рот в беззвучном крике. Откуда-то издалека донесся голос Ани, но слов не разобрать. Легкие, почти неощутимые отголоски чужих эмоций появились тусклыми бликами. Окружили, отпрянули прочь. Внезапно перед внутренним взором промелькнула какая-то тень. Промелькнула и исчезла, растворившись в кромешной темноте. Эмоции погасли, словно испугавшись чуждой силы. Тень появилась снова. Она походила на бесконечно-длинную змею без головы и хвоста. Ее чернота выделялась даже на фоне окружающего девушку мрака. Змея извивалась, сворачивалась кольцами, раздваивалась и снова сливалась воедино. Исходящие от нее волны холода захлестывали, лишали способности не только двигаться, но и дышать. Дезире протянула бесплотную руку, коснулась змеиного тела. На мгновение ей показалось, что там, в реальном мире, у нее остановилось сердце. Превратилось в кусок льда и остановилось. Змея зашипела, дернулась одним из колец. Затем взметнулась веером огромных петель и обрушилась на девушку, подминая ее под своей тяжестью, обхватывая, выдавливая из тела драгоценные капли жизненной силы.

— … придушить тебя мало! — услышала Дезире слова Кэра. «Самовлюбленный прохвост завел старую песню», — подумала она и только теперь осознала, что ее больше никто не душит. Вокруг снова слышится гул работающего двигателя тягача, но теперь к нему присоединились обеспокоенные голоса. Голова болела по-прежнему.

— Отойдите все! — это уже Марна. — Дайте ей воздуха, нечего толпиться. Дез, ты как себя чувствуешь?

— Лучше всех, — еле ворочая языком, ответила Дезире.

— Хилки, ты ее убить вздумал?!

— Хилки не хотел плохого, — оправдывающийся голос старика. — Пушистик сказал — она справится. И она справилась…

— Чтоб тебя с твоим…

— Марна, — Дезире тыльной стороной ладони коснулась лба — абсолютно холодная кожа. — Не кричи, пожалуйста.

— Но…

— Скажите Гракху, чтобы был осторожнее. Пусть снизит скорость, — знание появлялось в голове само собой, словно поднималось из глубин подсознания. Оттуда, где только что душили, пытались смять. — Впереди опасность. Нельзя касаться, нужно обойти стороной…

Троекратный удар по крыше прозвучал внезапно. Рурк не пожалел ни кулака, ни металла. Грохот прозвучал так, словно жилой отсек попал под горный обвал. Машина резко встала. Дезире застонала, закрыла уши. Марна встала рядом с ней на колени, обняла.

— Тише, девочка…

— Рурк, твою мать! — выкрикнул Кэр. — Что там еще?!

— Плохо видно. Темнеет. Похоже на мастерские.

— Что? Какие мастерские?

— Город заркканов!

— Здесь? — эрсати вопросительно посмотрел на Абеля. Тот пожал плечами. Кэр повернулся к кабине, намереваясь позвать Гракха, но зарккан торопливо выбирался в отсек.

— Слезь, дай я посмотрю! — его голос дрожал. Короткие пальцы теребили ворот лыжного комбинезона. Рурк неторопливо спустился.

— Плохо видно, — повторил он. — Смотреть на десять-одиннадцать часов. Гракх пулей взлетел на мачту. Его взору предстали руины очередного города. Этот был значительно крупнее предыдущего. Заваленная обломками бетонных плит и металлических конструкций улица, походила на полосу препятствий, которую еще предстояло преодолеть. Руины домов, рухнувшие или зияющие дырами стены — все это не вызывало удивления. На фоне всеобщего запустения ярким пятном выделялась автомобильная заправка, заросшая запоздалыми цветами гвоздики. До войны далеко не весь транспорт был переведен на новое топливо. В сущности, тягач, который достался общине, являлся представителем как раз нового семейства. Но наряду с ним продолжали существовать обычные бензиновые и дизельные двигатели. Однако топлива для них уже не осталось. Некогда гигантский парк автомобилей теперь превратился в скопище недвижимого, чаще всего насквозь проржавевшего металла. Гракх усмехнулся, глядя на раскачивающиеся на ветру красные цветки. В его понимании гораздо эстетичнее и, уж конечно, полезнее выглядела заготовка, аккуратно выточенная по заданным мастером размерам. В нескольких сотнях метров впереди виднелось чернильное пятно. Даже среди мертвых развалин оно выглядело чужеродным: чем-то неуловимо, на самой грани восприятия, словно являлось частью иного мира… Но не пятно привлекло основное внимание зарккана, а то, что находилось за ним.

В небеса устремлялись усеченные, округлые конусы коричнево-черного цвета. Даже в надвигающихся сумерках, даже с приличного расстояния Гракх не смог бы ошибиться.

— Цеха… — прошептал он. На глазах сами собой навернулись слезы. Сколько он уже не бывал в родных стенах? Три, пять лет, может, больше? Гракх не мог вспомнить. В голове все перемешалось. «Что, если город обитаем? Что, если пылают домны? Не стоит без дела прокатный стан…» Мысли роились, наслаиваясь одна на другую.

— Ну, что там?! — послышался снизу голос Марны. Гракх тряхнул головой, быстро утер рукавом слезы. «Вот будет позор, если кто-нибудь увидит!»

— Это действительно цеха, — наконец, смог произнести он. Голос звучал хрипло, словно со сна.

Гракх не находил себе места. Он готов был сорваться и тотчас бежать к обнаруженному городу. Потерять всех соплеменников, самому чуть не отправиться к Серым домнам — и вот теперь такая удача. Что это? Награда? Голос разума все же взял верх над чувствами. Сумерки быстро густели, и вскоре конусы скрылись из виду. Гракх до последнего стоял возле машины и вглядывался в силуэты, знакомые до боли.

— Хочешь туда пойти? — Кэр подошел неслышно, встал рядом.

— А ты как думаешь?

— Дезире мечется в бреду. У нее сильный жар. Все говорит о какой-то опасности.

— И что?

— Нет, ничего. Но надо быть готовыми ко всему.

— Послушай, Кэр, — в голосе Гракха слышалось раздражение. — Не надо мне говорить о каких-то там предсказаниях. Я бы на твоем месте запретил Дез общаться со стариком. Именно после их занятий у нее начались заскоки. Тебе виднее, но дело попахивает… — он не договорил фразу, но красноречиво покрутил у виска пальцем.

— Думаешь, мне самому все это нравится? Но что я могу сделать? Зарккан хмыкнул.

— Не узнаю тебя, Кэр. Чтоб ты сдох! Не узнаю!