Урсула Ле Гуин - Бизоны-малышки, идите гулять…
– Я пойду с вами.
– Замечательно. - В голосе Коня слышалась благодарность.
Конь двинулся в путь ровным длинным шагом, а Синица на удивление стремительно умчалась вперед.
Кисловатый запах все сильнее ощущался в холодном воздухе.
Синица замерла над невысоким холмом неподалеку от них. Конь замедлил шаг и остановился. Тихонько произнес:
– Это здесь.
Девочка всмотрелась. В странном предрассветном сумраке и легком тумане трудно было хоть что-нибудь рассмотреть, и еще оказалось, что левый глаз от напряжения совсем перестал видеть.
– Что это? - прошептала она.
– Это их загон. Там, за стеной - видишь?
Казалось, по заросшей полынью долине была проведена линия, прямая прерывистая линия, а за ней - что за ней? Туман? В нем что-то двигалось.
– Это стадо! - вскрикнула девочка.
Конь стоял молча, напрягшись всем телом. Синица возвращалась к ним.
– Ранчо, - сказала девочка. - Это изгородь. За ней - герифордские коровы.
Слова отдавали железом, солоноватым вкусом во рту. То, что она назвала, закачалось перед ней и расплылось, не оставив ничего, - дыру в мире, словно прожженную сигаретой. Она приказала Коню:
– Подойди поближе. Я хочу посмотреть.
И Конь, напряженный, но послушный, двинулся вперед, словно был обязан выполнять ее приказы.
– Там никого нет, - тихим, сухим голосом сказала Синица. - Но там едет одна из этих быстрых штуковин, похожих на черепаху.
Конь кивнул, однако пошел дальше.
Держась за его широкие плечи, девочка пристально смотрела в пустоту, и слова Синицы будто вернули ей зрение: она увидела бредущих коров, некоторые смотрели на пришельцев круглыми, подернутыми синевой глазами… заборы… за холмом труба на крыше дома, высокий амбар… и вдруг издали что-то стало быстро, слишком быстро, с чудовищной скоростью приближаться к ним.
– Беги! - крикнула она Коню. - Убегай! Беги!
Словно освободившись от пут, он повернулся и побежал со всех ног - прочь от рассвета, от пышущей жаром машины, от кислого запаха железа, от смерти. И Синица летела впереди, будто частичка пепла в утреннем воздухе.
4.
– С Конем? - сказала Койотиха. - С этим обалдуем?
Когда девочка вернулась в «Подожди минутку», Койотиха оказалась дома, но, судя по всему, не беспокоилась из-за того, что Малышка исчезла, а возможно, и не заметила ее отсутствия. Она была в премерзком настроении и, когда девочка попыталась рассказать, где побывала, приняла объяснения в штыки.
– Если снова соберешься делать глупости, позови меня, я, во всяком случае, знаю в глупостях толк, - мрачно сказала Койотиха и, сутулясь, вышла за дверь. Девочка видела, как она нагнулась, выковырнула палкой старый побелевший помет и стала повторять ему какой-то вопрос, надеясь получить ответ. Помет упрямо молчал. Позже, в тот же день, девочка увидела двух койотов-самцов, молодого и постарше, покрытого шрамами. Они слонялись около родника, поглядывая на хижину Койотихи. Девочка решила переночевать где-нибудь еще.
Идти спать в битком набитый дом Бурундучихи не хотелось. Ночь обещала быть теплой и лунной. Может, лечь спать под открытым небом? Если б только знать, что никто вроде Гремучки не окажется рядом… Она в нерешительности остановилась. Тут ее окликнул бесстрастный голос:
– Привет, Малышка.
– Привет, Синица.
Аккуратная женщина в черном беретике стояла на пороге и вытряхивала половик. Она содержала дом в порядке, дом был такой же чистенький и аккуратный, как она сама. Пройдя с ней по пустыне, девочка поняла, почему все относятся к Синице с уважением, хотя не могла бы объяснить этого словами.
– Куда собралась?
– Думаю, не переночевать ли мне сегодня на воздухе.
– Это вредно, - сказала Синица. - И для чего тогда гнезда?
– Мама занята.
– Чик! - тренькнула Синица и сердито, с удвоенной энергией стала трясти половик. - Может, пойдешь к своему маленькому приятелю? Во всяком случае, это достойные люди.
– К Ящеренку? У него такие боязливые родители…
– Ладно. Тогда поешь.
Девочка помогла ей готовить обед. Теперь она уже знала, почему в горшке с кашей оказываются камни. И сказала:
– Синица, я все еще не понимаю, можно, я тебя спрошу? Вот мама говорит, что все зависит от того, кто смотрит, но я хочу сказать: если вы носите одежду и все другое у вас, как у людей, почему вы готовите вот так, в корзинах, и почему здесь нет чего-нибудь… ну, похожего на то, что есть у них… там, где мы были с тобой и с Конем нынче утром?
– Не знаю, - ответила Синица. Дома ее голос звучал ласково и приятно. - Я думаю, мы делаем некоторые вещи так, как делали всегда. То есть когда твой народ и мой народ жили вместе. И вместе с другими. Со скалами, растениями и всеми остальными. - Она взглянула на корзину, сплетенную из ивовой коры и корней папоротника и обмазанную смолой, на камни, черневшие в огне очага. - Видишь, все связано друг с другом…
– Но у вас есть огонь…
– Ах, - нетерпеливо перебила Синица. - Уж эти люди! Думаешь, вы и Солнце выдумали?
Она взяла деревянные щипцы и бросила раскаленные камни в корзину с водой. Раздалось ужасное шипение, вода забурлила, пошел пар. Девочка всыпала в воду и размешала дробленое зерно.
Синица принесла корзинку чудесной ежевики. Они уселись на свежевыбитый половик и принялись есть. Теперь девочка куда ловчее управлялась с кашей при помощи двух пальцев.
– Возможно, я не создала мир, - заметила Синица, - но уж готовлю я лучше, чем Койотиха.
Девочка, не отрываясь от еды, кивнула.
– Не знаю, почему я заставила Коня идти туда, - сказала она, насытившись. - Испугалась не меньше его, когда увидела это. А теперь снова чувствую, что должна туда вернуться. Но ведь я хочу оставаться здесь. Со своей… с Койотихой. Не могу понять…
– Когда мы жили вместе, был единый город, - неторопливо ответила Синица домашним, нежным голосом. - А теперь есть другие, новый народ, они живут отдельно. У них такие большие города. Они давят на наш город, наваливаются, теснят, всасывают, пожирают, проедают в нем дыры… Может, когда-нибудь снова будет только один город - их город. Без нас. Я знала Бизона. Он жил за горами. И Антилопу, она тоже там жила. И Гризли, и Волка, они жили к западу отсюда. Все ушли. Ушли навсегда. А лосось, которым тебя кормит Койотиха? Это не рыба, а мечта, это настоящая еда, но сколько лосося осталось в речках? В речках, которые по весне были красными от лосося? Кто теперь танцует, когда Первый Лосось предлагает себя? Кто танцует у реки? Тебе надо расспросить Койотиху. Она знает об этом куда больше меня. Но Койотиха все забывает… Она неисправима, она ничем не лучше Ворона, ей надо писать у каждого столба, и хозяйка она ужасная… - голос Синицы стал резче. Она тренькнула и замолчала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});