Егор Седов - Прерванный полет

Впрочем, посетители здесь все же иногда бывали — из «средних номеров». Но сегодняшних ни Биру-Кеми, ни ее подруга Ллеа не ждали.

— Личный номер, — потребовал офицер.

Его помощники стояли рядом и чуть позади. Их взгляды были полностью стеклянными, они даже не пытались оглядеть помещение. И вообще, напоминали они больше не людей, а те жуткие изобретения, которыми пользуется враг, создавший искусственные подобия солдат.

Вытащить личный номер можно мгновенно, ибо ни один добропорядочный подданный с ним ни за что не расстанется. У девушек они висели на шее на цепочках — красные плоские кружки с нанесенными буквами и цифрами. Их значение понять было совершенно невозможно, но Биру, как и все, отлично знала: чем короче номер, тем ценнее человек для общества, а уж номер один без всяких букв…

Офицер даже не посмотрел на номер Ллеа, слегка отмахнувшись от девушки — мол, несущественно, этот приказ — вообще не для тебя.

У Биру слегка дрогнула рука, когда она расстегивала цепочку.

Но с чего ей волноваться? Такие проверки иногда устраиваются, ничего страшного. Отчего же сейчас так тревожно?

Офицер нетерпеливо протянул руку.

Ничего страшного. Сейчас он достанет такой специальный прибор (как он называется, Биру не знала), посветит на ее личный номер, сличит с данными на экранчике прибора, отдаст, повернется к выходу вместе со своими безжизненными помощниками. Может быть, даже кивнет и пожелает удачного дня. Честно говоря, этого ей не хотелось — лишь бы скорей он исчез отсюда.

Он и в самом деле вынул прибор — длинную черную трубку, похожую на фонарик, проверил номер.

Сердце Биру бешено заколотилось. Почему он медлит? Ведь она же ничего, ровным счетом ничего плохого не говорила. Никогда! И не думала! И потом, она же не может быть из мутантов? Всем известно, что они — невероятные чудовища, а она — вполне нормальная. Как все.

— «Ди — 245-67-89»? — зачем-то уточнил офицер, все еще держа номер в руке.

— Д-да. — Биру нерешительно кивнула.

— Хорошо.

Это слово офицер проговорил словно бы не для нее, а для себя. Или для своего прибора. Без удовлетворения или раздражения — просто он выполнял свою работу.

После чего личный номер Биру исчез в кармане серого комбинезона.

Ноги девушки сделались ватными.

Это означало задержание. Если бы офицер был просто стражником, все могло бы обернуться не так уж плохо. Но Биру не слышала, чтобы возвратился назад хоть кто-то, арестованный Службой Спокойствия. Они просто исчезали, и о них старались не вспоминать.

Краем глаза она заметила, как отодвинулась от нее Ллеа, буквально вжавшись в вешалки с праздничными брюками, — лишь бы оказаться подальше от бывшей подруги. Впрочем, на нее по-прежнему никто и не думал обращать внимание.

— Она? — глухо переспросил один из помощников.

— Да, — проговорил офицер. И повернулся к входу.

Никаких слов «следуй за мной» или «ты арестована» не прозвучало. В них просто не было нужды.

Биру сделала шаг, другой, споткнулась о скамейку, стоявшую около двери, но не упала — чья-то крепкая рука поддержала ее. Она затравленно посмотрела на одного из службистов, поддержавшего ее. Но тот сохранял полное равнодушие. Примерно так она сама брала в руки брюки или куртку.

Девушка не заметила, как оказалась на улице вместе со своими конвоирами. Последнее, что она заметила в лавке, — испуганные глаза Ллеа. Подруга была готова сделать что угодно, лишь бы никогда в жизни не встречаться с Биру-Кеми, а раз уж так не повезло, то хотя бы не появляться сегодня на работе. Она так и не отодвинулась от вешалок — просто стояла, тупо глядя на происходящее.

В чем же дело?! Это, конечно, ошибка! Сейчас офицер отведет ее в управление или как оно у них там называется, а его начальник прикрикнет на подчиненных:

— Эй, вы кого это привели?! Я вас за кем посылал?! А ты, девушка, иди с глаз долой, вот твой номер!

Биру так живо представила себе эту сцену, что на ее лице даже промелькнула тень жалкой виноватой улыбки.

Но никакого начальника у офицера и помощников пока что не обнаружилось. Они шли по улице, застроенной желтовато-серыми низкими домиками со стенами, покрытыми разветвленной сетью трещинок. Наверное, сейчас кто-то из тех, кого Биру постоянно видела на здешних улицах, наблюдал из окон за этой сценой. Хотя вряд ли, конечно: в таких случаях люди чаще всего старались отвернуться и отойти подальше от окон — на всякий случай.

А впереди, в половине квартала от входа в лавку, маячил черный бронемобиль с эмблемой Службы Спокойствия — раскрытым Оком в обрамлении ветвей деревьев. Служба и в самом деле была оком Великого Никого, Тиада-Атум, которого не видел никто из простых обладателей длинных личных номеров.

Разве может Тиада-Атум хоть в чем-то ошибиться? Нет, такие сомнения уже могли считаться опасной ересью. Да и не было таких случаев, чтобы Служба Спокойствия отпустила бы хоть кого-то — по крайней мере, Биру о подобном никогда не слышала.

Один из помощников офицера молча открыл дверь, и Биру-Кеми пришлось проследовать внутрь. Когда девушка усаживалась в неудобное жесткое кресло, ее колени начали слегка подрагивать. Хотя под брюками это было не так заметно.

Офицер не издал ни единого звука, его помощник, усевшийся за пульт управления, — тоже. Бронемобиль медленно стронулся с места.

…Но в чем ее могут обвинить?! Разве она — мутант?! Хотя… ведь о происхождении отца Биру ничего не знала. Да и самого отца никогда в жизни не видела.

Но мутанты — они же все чудовищно уродливы, так их рисуют в книгах и учебниках, разве нет? Правда, встречаются мутанты другого вида, их порой сложно отличить от нормального человека. Но у каждого из них есть какие-то скрытые свойства. А разве она хоть чем-то отличается от Ллеа? Нет!

Тогда в чем же дело?

Водитель задраил пространство между своим сиденьем и креслами салона. Сразу стало мрачно, свет пробивался только сквозь узкие смотровые щели дверей. Биру хотела было посмотреть, куда движется бронемобиль, но первая же ее попытка была пресечена:

— Сидеть прямо. По сторонам не оборачиваться. Смотреть вперед.

Тяжелая ладонь офицера легла ей на затылок. Очень мягко и осторожно легла, но девушка почувствовала, что если эти пальцы сомкнутся у нее на шее, она немедленно начнет задыхаться. Если будет надо, если поступит такой приказ, они непременно сомкнутся — с точно такой же легкостью.

— Вопросов не задавать, — закончил офицер свой «инструктаж».

Да она и не собиралась! Всем же с детства известно: вопросы может задавать только Служба Спокойствия, и не иначе.