Джулия Смит - Мудрец острова Саре

— Мои господа, — наконец начал епископ, белые зубы заблестели на загорелом лице, — вы все знаете о событиях, произошедших вокруг сестры его высочества Атайи Трелэйн. Большинство из вас присутствовали на суде прошлой весной, где ее признали виновной в ереси и государственной измене. — Люкин резко развернулся и схватился за спинку своего стула, словно чтобы удержать его в зале. — Ее люди до сих пор представляют опасность для народа, вызывают волнения, обучая всех дьявольским заклинаниям и оскверняя таинство отпущения грехов. Недавно произошел постыдный случай порчи священного вина. Это отвратительно! Подрыв неприкасаемых церковных обрядов!

Мозель потер подбородок, вспоминая, какие слухи ходили во время суда над Атайей. Сыну богатого кайбурнского суконщика — его звали Джарвис — отпустили грехи, когда узнали о его магических чарах, но вместо смертельного яда — кахнила — флакон содержал сильное снотворное. Когда епископ узнал о подлоге, союзники Атайи уже украли юношу.

Интересно, что больше злило епископа: неудача или то, что священники заменили вино прямо под его носом.

— Этих фанатиков надо остановить, пока кампания Атайи, как называют ее затею, не соберет в Кайте новые силы, — проговорил Люкин, хлопнув кулаком о ладонь. — И действовать нужно немедля, пока они не пришли в себя после потери предводительницы и не продолжили дело без нее.

— Лорнгельды не причиняли беспокойств после того, как Атайю заперли в монастыре Святого Джиллиана, — отметил Томас Тасель, беспечно пожимая плечами. — В моем графстве ничего о них не слышно.

— Значит, вам повезло, — гаркнул епископ, не скрывая презрения к подобному самодовольству, и целеустремленно подошел к краю кафедры. — В Кайбурне обстановка не столь лучезарна. Сразу после постыдной майской речи принцессы на площади народ стал искать ее союзников. Повстанческие настроения льются через край.

— А у кого-то рекой льются деньги, — пробормотал король, мрачно рассматривая носки своих туфель.

Уверенность Люкина на момент рассеялась, он робко посмотрел на Дарэка. Мозель в душе улыбнулся: король сбил спесь с епископа. Все при дворе знали, что в тот день из Кайбурна исчез не только заключенный Джейрен Маклауд. После призыва колдуна к восстанию начался мятеж. На глазах королевских стражников какой-то заморыш украл бесценную корону с корбаловыми кристаллами. Может, Люкин тут и ни при чем, но его величество все равно винит его за потерю, считая епископа ответственным за моральное воспитание народа.

— Однако без Атайи глупая кампания теряет обороты, — отметил советник слева от Мозеля, седеющий лорд с пучками серых волос над каждым ухом. — Многие почтенные подданные моего графства осознали свою ошибку и вернулись на праведный путь.

Глаза Люкина сверкнули.

— Да, мы надеемся, что отсутствие Атайи положит конец ее делу, но мне не хотелось бы рисковать Кайтом, полагаясь на столь слабую надежду. Союзники принцессы живы. Я каждую неделю получаю сведения, что кто-то в деревне проповедует ее идеи. Люди не так легко обманываются без самой Атайи, но некоторые все же верят. Даже одна потерянная душа — уже много.

Мозель приподнял брови. Епископа Люкина не очень заботили чужие души.

В глазах священника горел огонь, он наслаждался своей речью.

— Лорнгельды — опасный народ. Постигая магию, они сходят с ума и околдовывают своими проклятыми чарами невинных людей. Отпущение грехов — единственный путь к их спасению, поэтому Атайя Трелэйн со своими фанатиками стремилась запретить таинство! — Голос епископа достиг предела громкости, наполнив сводчатую залу подобно органу. — Ее люди проповедуют божественное происхождение магии и учат других наносить заклинания, улучшая свою жизнь, но губя душу! И если они победят, то нашим народом будут править колдуны, использующие свои коварные силы против тех, кто ими не обладает. Они отнимут земли у настоящего властелина! — Люкин указал рукой на короля, ноздри дрожали от негодования. — Мы живем в мире, мои господа, в мире, пережившем междоусобные войны. Позволим ли мы этим чародеям покорить нас и заставить служить их Создателю, а не нашему?

Несмотря на мрачную картину, вырисованную епископом, Дарэк не смог сдержать улыбки. Последние месяцы кругом ходили слухи, что конечной целью Атайи является захват трона, но никто еще не произнес такой яркой речи. Советники онемели, напуганные будущим, которое обрисовал Люкин.

— Дорогой епископ, — мягко проговорил Дарэк, — мы восхищены вашими ораторскими способностями, но всем давно очевидна опасность, которую представляет моя сестра. Не сама Атайя, — добавил он самодовольно, — а ее идеи и союзники. У вас есть конкретные предложения?

Глаза Люкина сверкнули, словно высеченная кремнем искра. Ему не нравилось, когда проповедь так резко обрезали, однако, вспомнив о прежнем разладе с королем, смирился.

— Как я уже сказал, лорнгельды — опасный народ. Курия считает, что их нужно уничтожить. Король Фалтил уже пытался это сделать, но прошло двести лет. Мы можем попробовать снова.

Советники зашептались, некоторые выразили робкие сомнения, другие — открытую жажду крови.

— Но как нам справиться с ними? — спросил один из лордов. — Фалтил использовал против лорнгельдов собственную магию. А мы таковой не обладаем.

— Когда-то обладали, — проворчал Люкин полушепотом. Он поймал взгляд Дарэка: оба подумали о колдуне-священнике по имени Алдус, который сначала помогал им, а затем предал. — Нам она и не нужна. Даже если бы некоторые колдуны вздумали встать на нашу сторону, мы отказались бы. Атайя хорошо воспитала своих учеников, — с горечью сказал он советникам, — попав в ее руки, они уже не могут вырваться. Их забирает Отец Лжи. Наше решение заключается в следующем, — продолжил он, совсем забыв о гневе. — Курия предлагает создать Трибунал во главе со ставленником его величества; чьей единственной целью будет искоренять еретиков и наказывать их.

Не обращая внимания на поднявшийся в зале ропот, епископ взял со стола стопку бумаг.

— Вот составленный мною документ, который подписали большинство жителей Курии. Здесь в подробностях описывается, сколько нам необходимо людей, куда их направить, каким образом мы собираемся выявлять колдунов и какие меры против них применять — и против тех, кто их поддерживает. Мы также намереваемся давать вознаграждение тем, кто будет способствовать нам, обличая своих соседей, вовлеченных в гнусную кампанию.

В залитой солнцем палате было тепло, однако Мозель натянул на плечи накидку, почувствовав неожиданный холодок. Казалось полностью неправильным, что священник защищает божественные идеи с мечом в руке… словно рассчитывает количество задействованных солдат, расставляет их на поле боя, выбирает подходящее время для атаки. Но это и есть война, понял Мозель, война против лорнгельдов, какую не вели уже двести лет.