Gedzerath - Стальные крылья

К счастью, проблема с ночлегом разрешилась довольно быстро – обойдя дуб, я заметил широкое дупло невысоко над землей. Трещина ли, мороз – что-то разломило поверхность дерева, образовав в его теле продолговатую каверну, идеально подходящую для того, чтобы вместить мою тушку. Попрыгав, я, наконец, сумел забраться на растущую рядом с ним ветку и заглянул внутрь. Красноватые лучи заходящего солнца, пробиваясь из-за моей спины, скудно осветили небольшое уютное дупло, размерами чуть больше чем мое тело. В углублении, на подстилке из листьев и того же мха, я рассмотрел кусочки скорлупы и перья, явно принадлежавшие какой-то птице. Это было хорошо – хозяева гнезда наверняка уже свалили на йух и не станут возражать, если в их гнезде на одну ночь появится новый жилец. Подложив под себя сумки, я предложил заткнуться квакающему от голода животу, пригрозив, в случае чего, вновь отправиться на подводную рыбалку, и свернулся калачиком на дне дупла. Закрыв глаза, я пообещал себе найти с утра хоть какую-нибудь съедобную гадость – протянуть ноги от голода после того, как два или три раза мне удалось чудом избежать смерти, было бы верхом несправедливости. «Пойду по солнцу» – засыпая, решил я – «Авось, набреду на людей… Или пони».

О том, что у меня есть крылья, я даже не вспомнил.

Глава 4. А мы умрем без неба.

Вы когда-нибудь пробовали спать в лесу? А в дупле дерева, скрючившись в три погибели на сумках? Для меня, такого рода опыт был первым, и повторять его мне совсем не хотелось. Я выгребся из дупла, весь покрытый древесной трухой и засохшими листьями, отчего мое настроение было откровенно поганым. Забытые в дупле сумки, за которыми мне пришлось спешно возвращаться, и отсутствие малейшего намека на завтрак окончательно убедили меня в том, что мое изменение вряд ли вызвано психическим расстройством. «По крайней мере, в дурке обед по расписанию!» – зарычал я, квакнув пустым животом. Если вчера желудок, обремененный речной водой, не особо-то и настаивал на ужине, то сегодня бурчащий живот буквально толкал меня из стороны в сторону. К счастью, ходить далеко не пришлось – буквально через десять минут довольно непрямолинейного движения между деревьями, я наткнулся на неглубокий овраг, со дна которого мощно тянуло густым малиновым духом.

– «Осень – лес – малинник! Живеееем!» – с ликующим воплем, я перекатился через край оврага и, нимало не заботясь о возможных проблемах, погрузился в малиновый рай. Первый же куст встретил меня прогнувшимися почти до земли колючими ветками, усыпанными рубиновыми ягодами. Мощная волна сладкого запаха буквально сшибала с ног, и я опомнился лишь упоенно зачавкав сладкой гроздью. Ойкая и колясь о тоненькие, но острые шипы, я набил полный рот ягодами, после чего стал аккуратно пригибать к себе тяжелые ветви передней ногой, «пылесося» сладкие гроздья сложенными в трубочку губами, как медведь. Сначала я ел быстро и жадно, размазывая по морде и груди падающие перезрелые ягоды, однако это сразу же привлекло нездоровое внимание докучливых ос, решивших, что на мне именно для них и был запланирован банкет. Черно-желтые паразиты задолбали меня уже в первые минуты знакомства, поэтому я решил переместиться под другой куст, по дороге обтерев испачканные части тела опавшими листьями. Буквально за час я объел десяток малиновых кустов не хуже заправского топтыгина и, сыто икая, выбрался из оврага. В сидоре на моем боку лежал сверток из листьев, наполненный упругими дозревающими ягодами, в гриве застряли мелкие соринки, а в животе (по моим ощущениям, приятно колыхавшемся где-то на уровне земли), царила ягодная вечеринка. Сладкие, с кислинкой ягоды прекрасно заменили мне еду и питье, лес полнился звонкими птичьими трелями, и я бодро зашагал по очередной найденной мною тропинке. Настроение было приподнятым, и даже мрачные мысли о золотой коробке, периодически всплывающие в голове, не вызывали былой дрожи. «Разберемся с этим позже» – решил про себя я – «Даже если это все происходит на самом деле – разбираться с последствиями использования неопробованной магии придется не мне. У единорогов головы большие, да и рога, наверняка, не маленькие – вот пусть они свои головы и морщат!». Придя к такому философскому выводу, я резво порысил дальше, похлопывая себя крыльями по бокам.

Я чувствовал, что понемногу начинаю управлять новыми частями тела, и это добавило мне радостных ощущений. Забавляясь, я начал расправлять крылья и ставить их торчком за головой, размахивать ими и, распустив вовсю ширь, наклонять их вниз и вверх, словно рули высоты. Складывались же они сами – стоило чуть отвлечься, и крылья с треском жестких маховых перьев сворачивались на моих боках, словно веера.

К полудню, деревья стали редеть, затем вовсе расступились, и наконец, я вышел из леса. Куда бы я ни бросил взгляд, передо мной расстилалась бесконечная холмистая равнина, на горизонте которой высились громады гор. Утоптанная грунтовая дорога с узкими параллельными следами колес вилась между холмов и рощ, то огибая, то взбираясь на них.

Открытая местность подействовала на меня, как глоток холодной воды знойным летом. Крылья сами распрямились и тонким зудом под кожей умоляли взмахнуть ими, оторваться от земли и лететь, лететь… И я взмахнул. Ударил крыльями воздух, позволив им захватить так много ветра, как они смогут. И крылья не подвели – я буквально подпрыгнул на несколько метров вверх, и каждый взмах поднимал меня все выше и выше. Но эти судорожные рывки напоминали полет не больше чем езда на дергающемся, неисправном лифте, а душа, всего один раз побывав в воздухе, уже требовала нестись навстречу ветру, смеясь и хохоча. «Мне что, голову напекло?» – удивился кто-то внутри меня, когда я, поднявшись насколько хватило сил, расправил крылья и скользнул вниз. Несмотря на расправленные крылья, земля приближалась слишком быстро, а мои судорожные взмахи только усугубили ситуацию, отправив меня неконтролируемо кувыркаться в расступающемся воздухе. Небо и земля мелькали перед глазами, а где-то между лопатками появилось и разрослось чувство леденящего холода. Расправив в последнем судорожном рывке крылья, я закрыл глаза.

Пришел я в себя от ощущения солнца, бьющего прямо в глаза, отчего под веками полыхал настоящий калейдоскоп красок. Разноцветные круги плавали и сталкивались, стремясь вырваться из-под тяжелых, как камень, век. Я почувствовал, что лежу в довольно странной позе – на животе, широко раскидав вокруг себя руки и ноги. Ах да – у меня же теперь только ноги… Открывать глаза категорически не хотелось, тем более что рядом со мной явно находился кто-то, и этот кто-то, как я надеялся, был не враждебен. По крайней мере, мне хотелось в это верить – недобро настроенные существа обычно не гладят жертву… Видимо, от этих мягких поглаживаний по шее и спине тело расслабилось, а крылья так вообще распахнулись и лежали где-то рядышком, как две большие теплые простыни. Разомлев, я даже не вздрогнул, когда в очередной раз чья-то нога осторожно провела по правому крылу.