Людмила Минич - Ступени в вечность

Пришлось не только много всякого услыхать, а и увидать тех, кто там уже побывал. В Барахе ей таких немало повстречалось. Жаль только, не из таинственных ади?ка, как тут тамошний народец кличут. Адика к нам сюда не ходят, говорили в Барахе, да и там, за Расселиной, настоящих людей чуждаются. Зато тех, что переходят на Ту Сторону и в поселках золотодобытчиками промышляют, в маленьком городке осело немало.

Не так давно Маритха узнала, что ее золотой песок, такой чистый и крупный, совсем не из пограничных пустошей близ Табалы. Нет, конечно, и тут есть золото, говорили местные, и последний проводник ее тоже как-то про то обмолвился, только там больше всякий сброд ошивается, да еще злодеи пойманные, осужденные Верховным Покровителем Великой Аданты добывать для него драгоценный металл. Однако золота там — крупицы, а для тех, кто не побоится перейти на Ту Сторону… Тут рассказчики всегда мечтательно улыбались.

Рассказывали в Барахе и про другое чудо — быструю воду, что разливается прямо поверх земли, пенится, ревет и, кроме настоящего песка, несет целые россыпи золотого. Маритха лишь дивилась. Где это видано, чтобы колодцев не рыть, с трудом извлекая подземную влагу? Так было всегда. В родном Ашанкаре простому человеку и набрать-то больше двух шэ? за день невозможно. Такая вода сверх положенной меры стоила добытчику не то что втридорога — десятикратно. Уж слишком медленно сочилась она из-под земли.

Маритха сама дважды в день ходила к колодцу с толстыми бурдюками, отмечалась в глиняных табличках учетчиков, платила положенное, едва снося их шуточки. Некому ее защитить. А и было бы кому, все равно никто не стал бы с учетчиками Покровителя ссориться — великую беду накликать можно.

И подумать только, совсем недалеко от Ашанкара, около Хе?дресе, вода подходила так близко к поверхности, что почва аж сочилась влагой. Что ни ткни туда — вырастет! И никто не расплачивался по «черным» табличкам, набирая воду из колодцев. Оттуда привозили ича?нди, крошечные серые зерна которого почти как золотой песок для всей Великой Аданты, а еще земляные пузыри с вязкой волокнистой мякотью, и еще… Там были настоящие деревья!

Маритхе суждено было видеть это чудо лишь раз, минуя Хедресе по дороге в Ча?ру — не зря-таки в свой длинный путь отправилась. Деревья… Их хорошо было видно от дороги. Длинные узкие бурые листья свисали с верхушек почти до самого низа. А узловатые стволы торчали из земли, извиваясь… как люди в корчах. Вот они, настоящие деревья! Раньше Маритха только покупала пше?р, вязкое темное сладкое варево из огромных листьев. Его хоть и трудно глотать, да во Время Холодов без таких запасов тяжко. Чем силы укреплять? Теперь вот и сами бурые громадины пришлось повидать. Говорят, где деревья, там воды не много и не мало, в самый раз. Они пускают свои корни на границах пустошей и зыбунов, как в Хедресе. Такие земли в любые времена ценились выше золота. Еще бы, в нашем мире их так мало!

Здесь тоже не было деревьев, лишь низкая кустистая поросль, и та затерялась давным-давно, осталась ниже в холмах. Зато в Нагорье ей частенько попадались расселины, откуда слышался рев. Это вода, говорили ее проводники и попутчики. Это вода. Девушка поначалу не верила, потом как-то раз сама увидала. Уж больно трещина велика была. Может, там, под землей, потоки тоже полны золота? Как на Той Стороне? Да никак не достать.

Сколько девушка слышала про большую воду, что несет золотые песчинки, а в мысли даже не постучалось, что Иган… что не в Табале он… И напрасно Маритха так спешила. А теперь… что ей делать, как дальше быть? Да и что с нареченным стало? Она помнила виденных в Барахе золотодобытчиков, их шрамы да уродства, их глаза отчаянные. А у кого и совсем безумные. Они молчали, словно полный рот земли напихали. Вокруг говорили за них, расспрашивали, но люди оттуда всегда скупы на слова, усвоила Маритха.

Земли, запрещенные Бессмертными, под самым боком у Великой Аданты и ее Покровителя… Дикие люди адика, твари разные, иногда и пострашнее горакхов. Как же там ее Иган? Где он?

— Неплохо, Маритха. Намного лучше, чем ты сама. И очень далеко.

Девушка вздрогнула.

— Но его еще можно найти, — продолжал незнакомец, — можно вернуть.

Замолчал, воруя последние крупицы ее спокойствия.

— Но этого не сделать, сидя в Табале, женщина, — уронил он напоследок, окончательно раздавив Маритху.

«Можно вернуть», вслушивалась она, «можно найти». На миг надежда опять вспыхнула в сердце. А он… До чего же он злой! Девушка, давясь слезами, отпрянула в глубь носилок. Нет надежды. Кончились ее силы. Кончилось золото. Надо было и второй мешочек прихватить, удалось бы, может, в Табале осесть. К чему было там его прятать, если и вернуться-то не удастся. Такой путь одолела, чтобы тут и сгинуть, чтобы пропасть. Нет у нее сил, нет больше храбрости, нет золота.

— Я не могу… отправиться туда, — прошептала она.

Но он услышал. Меховой полог отогнулся, и холод

ворвался в ее убежище, заставив задохнуться и снова поднять до самых глаз теплый наличник.

— Там не так страшно, как ты думаешь, — уже мягче сказал Ведатель, будто человек в нем прорезался. — Но правда в том, что ты действительно не можешь туда отправиться. Знаешь, сколько нужно заплатить за право перейти Пограничный Мост? А что тебя там ждет? И где искать будешь? К Ведателям пойдешь? Тебе нечем отблагодарить их, и потому никто с тобой даже не заговорит! Не посмотрит в твою сторону!

Оказывается, чтобы на Ту Сторону уйти, тоже нужно золото выкладывать! Эх, да к чему все эти разговоры. Маритха и сама понимает — нечего ей там делать. Нет сил, нет смелости. Золота нет.

Но Ведатель не отвернулся вновь к дороге, хоть тарп его продолжал себе мирно брести хорошо ведомым ему путем.

— Второй раз спрошу тебя, женщина. И будь в этот раз благоразумна. Такие, как я, не часто предлагают подобное таким, как ты. Хочешь ли ты вернуть своего Игана?

Маритха судорожно сглотнула. Сомнение камнем легло на сердце. Девушка кивнула в темной глубине носилок, боясь уронить хоть слово, спугнуть удачу. Но он услышал.

— Я могу тебе помочь.

Она дернулась даже привстала.

— Но у меня ничего нет, — повторила, как давеча. — Кроме меня…

Незнакомец рассмеялся. Своим хорошим смехом, обнадежив Маритху.

— Такое счастье мне не нужно, — тут же осадил он ее еще раз. — У тебя вообще нет ничего, что мне захотелось бы получить.

Девушка едва успела закусить губу, как он продолжил:

— Зря обижаешься, женщина. Речь не только о тебе, почти любому я сказал бы то же. Потому предлагаю помощь без выгоды для себя, а не в обмен на любую из тех малостей, что в твоих силах дать мне.