Ирина Сербжинская - Вечный Странник

В городе Тильвус жил довольно давно, по человеческим меркам, конечно. Возможно, следовало выбрать другую местность, с более мягким климатом. Но ему нравился именно этот старинный город, раскинувшийся на трех зеленых холмах, с могучей широкой рекой, тенистыми бульварами, с цветущей по весне сакурой, с лютыми бесснежными зимами. И люди здесь жили в общем-то неплохие.

Тильвус поглядел на городские часы и прикинул, что делать на Красной линии сегодня совершенно нечего. Будний день, народ недавно пришел с работы, перекусил и расслабляется сейчас у телевизоров с бутылочками пива. Выносить мусор пойдут утром, часиков в восемь, тогда и можно будет пошурудить по бачкам во дворах.

Шаркая пластиковыми шлепанцами, он спустился с центральной улицы на бульвар, миновав трехэтажный старинный особняк красного кирпича на углу. Когда-то этот дом, как и многие другие в городе, принадлежал богатой семье купцов-миллионеров. В свое время глава семьи создал собственную торговую империю в прямом смысле слова с нуля: далекий необжитый край тогда только-только начинали осваивать предприимчивые люди. Вначале смышленый парнишка работал приказчиком в лавке богатого маньчжура, потом открыл небольшую лавку, затем купил баркас и стал промышлять самостоятельно: скупал пушнину, развозил товар по далеким стойбищам, по немногочисленным русским селениям, сколачивая собственный капитал. Большие деньги его не испортили: когда состояние перевалило за миллион, купец выстроил первую в городе школу, ночлежный дом, открыл ремесленное училище, заложил большой парк у реки. Уйдя на покой, долгое время был церковным старостой, дело же свое передал сыновьям.

Сейчас в городе проживала престарелая внучка купца-миллионера, обитала она в пятиэтажке возле городских прудов. Жила скромно, на маленькую пенсию, помощи у местных властей не просила, прав на наследство не заявляла. Тильвус видел ее как-то раз: наследница миллионов, сморщенная ссохшаяся старушонка с печальными выцветшими глазками сидела на скамеечке на площади, опираясь на палку, и вела тихую беседу с правнучкой, розовощекой пухлой девочкой в стильно продранных джинсах. «И это наш домик был, – печально перечисляла старушка, тыча палочкой в сторону здания из красного кирпича, где размещалась ныне краевая библиотека. – И вот это тоже наш домик, музей там сейчас, геологический… И магазинчик «Рыбный рынок» тоже наш, дедушки Андрея Федоровича с братцами, Василием Федоровичем да Егором Федоровичем…» Правнучка, прищурившись, смотрела на «домики» тяжелым взглядом.

Парк, заложенный удачливым купцом, тянулся вдоль набережной на несколько километров, уступами спускаясь к воде. Городские власти неоднократно пытались затеять его реконструкцию, но всякий раз натыкались на яростное сопротивление горожан. Возможно, парк действительно требовалось обновить, но сама мысль о том, что придется вырубить старые корявые вязы, благородные ильмы, высокие, с замшелыми стволами деревья маньчжурского ореха, проложить сквозь густые заросли боярышника асфальтовые дорожки, доводила старожилов до исступления. В конце концов отцы города махнули рукой, и парк остался прежним: разросшимся, неухоженным, с протоптанными среди травы дорожками, усеянными полусгнившими орехами с такой толстой скорлупой, что разгрызть ее могли только черные белки, бесстрашно шнырявшие прямо под ногами у людей.

Закинув за спину разодранный полиэтиленовый пакет, Тильвус неторопливо брел по тенистому бульвару, незаметно разглядывая встречный народ. Определенно, в этом городе жили самые красивые девушки!

Некоторое время он серьезно размышлял, откуда каждое лето они появляются в таком количестве: стройные, юные, загорелые, с летящими по ветру волосами, в предельно коротких юбках, открывающих бесконечно длинные ноги. Взрослые красивые женщины привлекали его взор гораздо реже, но девушки!

Тут, поймав себя на фривольных мыслях, великий маг мысленно сделал себе суровое замечание, приказал не отвлекаться и держать курс строго на мусорный бак в конце бульвара.

Длинный летний вечер тихо угасал.

На скамейках, забравшись с ногами на сиденья, галдели компании подростков, чинно прогуливались по травке под деревьями владельцы собак с питомцами.

Рядом с парком, возле офиса крупной компании, занимающейся речными грузоперевозками, стояли несколько больших мусорных баков. Вряд ли там могло обнаружиться что-то стоящее, но заглянуть для очистки совести все же не мешало. На счастье, и конкурентов поблизости не было видно. Тильвус приподнялся на цыпочки и заглянул в бак: бутылок нет, только на самом дне виднеется куча скомканных бумажных пакетов, но далеко, не достать. Маг огляделся по сторонам, не валяется ли где подходящей палки, залазить в бак не очень-то хотелось.

Внезапно рядом с мусорным баком на грязном асфальте завихрился маленький серебристый смерч, закручивая обрывки бумажек и пустые полиэтиленовые пакеты. Тильвус поднял кустистые брови, хмыкнул, облокотился на железный бак и стал спокойно ждать, что последует дальше.

– Рад тебя видеть. – Появившийся из ниоткуда гость смотрелся на фоне городского пейзажа несколько непривычно. – Ты не это ищешь?

И он указал кивком головы на бутылку, закатившуюся за бак.

– Взаимно, – отозвался Тильвус несколько иронически. – За бутылочку – большое человеческое спасибо.

При слове «человеческое» гость фыркнул, сдерживая улыбку.

– А ты бы переоделся, – посоветовал Тильвус и с кряхтеньем опустился на колени, нашаривая бутылку. – Народ тут, конечно, простой… плохого не подумает… но твой… гм… наряд вряд ли оценят по достоинству. Длинные волосы здесь тоже… Могут о тебе подумать что-нибудь… э-э-э… ну, неважно.

Он нашел наконец бутылку, выпрямился, и брови его снова поползли вверх.

– Уже? Ну-ну…

Тильвус окинул гостя с головы до ног долгим взглядом. Оценил элегантную стрижку, не короткую, но и не длинную, а в самый раз, покосился на дорогой темный пиджак, придирчиво оглядел шелковую рубашку неброской расцветки, изящный узел галстука. Перевел взгляд на заутюженную в меру складку брюк, потом нагнулся и, хмыкая, внимательно осмотрел дорогие ботинки из тонкой кожи, явно ручной работы.

Закончив обследование, Тильвус выпрямился, потянул крупным, пористым, похожим на старую картофелину носом аромат дорогого парфюма и сурово спросил, насупив лохматые седые брови:

– Армани?

– Кензо. – Гость небрежно смахнул с лацкана пиджака несуществующую пылинку.

– Понятно… – Тильвус пошевелил пальцами ног и помолчал немного. – А что за внешность?

– Да так, один голливудский актер, – уклончиво сказал гость. – А ямочка на подбородке как у Майкла Дугласа.