Белл Клер - Обретение судьбы

Ветер с глухим рассветным стоном прошелестел над головой Ратхи. Но туману было нипочем, казалось, он стал еще гуще под порывами ветра. Ратха едва различала траву в хвосте от себя.

Она шагнула вперед и поморщилась от боли, которая сначала ударила от клыков в затылок, а затем хищно запульсировала, обосновавшись за глазами.

Почему она не послушалась Такура и не залезла на дерево, как только заметила захватчика?

Ратха почувствовала что-то, застрявшее у нее между зубов, прямо за верхним клыком. Она нашарила это что-то языком и вытащила. Кусочек кожи: мокрая шерсть с одной стороны и горькая сера с другой. Кусок вражеского уха!

Ратха поморщилась, выплюнула кусок на землю и с мрачным удовольствием отшвырнула лапой.

Она с усилием сделала еще несколько шатких шагов, стиснув зубы, чтобы не так гудело в голове. Жгучий комок в груди постепенно рассасывался, и даже идти стало легче.

Вскоре Ратха заметила в тумане какое-то плотное пятно и, пошатываясь, потрусила к нему, надеясь, что это кто-то из разбежавшихся пестроспинок. Через несколько мгновений она с досадой опустила усы, догадавшись, что бежит на греющий камень. Ну что ж, по крайней мере, теперь она знает, где находится.

Ратха вспрыгнула на вершину камня и принюхалась, прекрасно понимая, что неподвижный влажный воздух ловит и удерживает все дорожки запахов.

Ага, вот он! Слабый, но постепенно усиливающийся след. Вдохнув полной грудью мускусный запах маленьких лошадок, Ратха сползла с камня и пошла на запах.

Жеребец-пестроспинка и его кобылки сбились в кучу, туман клубился вокруг их ног, жесткие лошадиные гривки и шкуры блестели от росы и пота. Жидкий лунный свет придавал глазам пестроспинок странное свечение. Жеребец встал на дыбы и заржал, показывая короткие и острые зубы. Когда Ратха осторожно вошла в стадо, лошадки попятились от нее, и она медленно погнала их к греющему камню. Некоторые отбившиеся пестроспинки вернулись в стадо, но множество единичных запахов, отсутствующих в общем густом духе табуна, подсказывали Ратхе, что куда как больше животных разбежались или стали жертвами Безымянных.

Ратха резко остановилась. Замерев, она прислушалась, но не услышала ничего, кроме фырканья пестроспинок. Туман заглушал все звуки, кроме самых близких. Она не видела и не слышала, что происходило на другой стороне луга. Беспрепятственно до нее доносились только запахи, и от них у Ратхи шерсть вставала дыбом. В ноздри ударил едкий запах пота, к которому присоединялся густой и железистый привкус крови. Но самым сильным запахом был страх: казалось, он растекся по всему лугу, смешавшись с туманом, и парализуя все, к чему прикасался.

Показалась тень — сначала смутная, потом отчетливая. Знакомый запах, затем — знакомая фигура.

— Ратха? — Голос Такура звучал настороженно.

— Я здесь, Такур, — ответила она.

Ратха потерлась носом о нос Такура. Он тяжело дышал, она почувствовала на своей морде жар его дыхания и прикосновение мокрых усов.

— Однолетка, все оказалось гораздо хуже, чем я думал. На этот раз Меоран сильно недооценил захватчиков.

Страх пронзил Ратху, острый, как боль в груди.

— Мы потеряли стадо?

— Нет, клыками и зубами мы отогнали захватчиков, и если сумеем сдержать их до наступления рассвета, то битва будет закончена, ибо Безымянные никогда не нападают днем. — Такур помолчал и обнюхал Ратху. — Ты в крови, однолетка.

— Я сражалась, Такур! Я знаю, ты велел мне забраться на дерево, но когда он убил пестроспинку, я бросилась на него.

— Я слишком хорошо обучил тебя, Ратха, — вздохнул Такур. — Твоя мать отгрызет мне уши, когда я приведу тебя домой раненой.

— Это я отгрызла ему уши, Такур! — свирепо воскликнула Ратха. — Да, он унес пестроспинку, но оставил кусок своей шкуры у меня в зубах!

— Ха! — хмыкнул Такур, обходя кругом и обнюхивая ее. Он вылизал следы укусов на горле Ратхи, содрав языком мелкие сгустки крови. Потом сжал раны челюстями так, что брызнула кровь.

Ратха забилась и заскулила.

— Тише, однолетка. Хочешь, чтобы укусы загноились? Это случится, если дать им зажить слишком быстро. Все, я закончил.

— Такур, — быстро сказала Ратха. — Я знаю, кто был этот захватчик.

Он моргнул и уставился на нее, и Ратхе вдруг стало не по себе под этим странным взглядом.

— Тот самый, которого я видела на тропе.

— Однолетка, это был… — начал было Такур.

— Нет, это не был глупый племенной молодняк! Разве племенной котенок мог бы убить пестроспинку Фессраны? Такур, я видела его и сражалась с ним! — Ратха помолчала, внимательно глядя на него. — Там, на тропе, ты спросил меня, заговорил ли он со мной в тот раз, когда я случайно наткнулась на него в кустах. Это напугало меня. Но сегодня ночью я снова увидела его, и думаю, что ты должен еще раз задать мне тот же вопрос.

— Нет! Я жалею, что спросил тебя тогда об этом! Я не хотел напугать тебя.

— Но я больше не боюсь, Такур. Я хочу знать, почему! Почему ты спросил меня, заговорил ли со мной Безымянный?

— Ратха, я не могу… — в смятении начал Такур. Глухой свист травы не дал ему закончить, и в следующее мгновение из тумана, прихрамывая, вышла Фессрана. Она повела носом и сердито посмотрела на Ратху.

— Пта! Я всю ночь сражалась с разбойниками, а она даже не смогла посторожить стадо пестроспинок, не растеряв половину! Неужели ты забыла все, чему я тебя учила, маленькая?

Ратха открыла было рот, чтобы огрызнуться, но взгляд Такура заставил ее замолчать.

— Я отведу Ратху к Нарир, а потом помогу тебе разыскать отбившихся пестроспинок, — успокоил он Фессрану.

— Если Безымянные дадут тебе уйти, — оскалилась Фессрана. — Сегодня их в лесу больше, чем блох на брюхе Меорана.

— Ты сможешь присмотреть за лошадьми до моего возвращения?

— Конечно. Забирай маленькую и иди. В пещере у Нарир ей будет намного безопаснее, чем здесь! — буркнула Фессрана и похромала прочь от Такура и Ратхи.

— Я тоже сражалась с разбойниками! — сердито зашипела Ратха. — Почему ты не разрешил мне сказать ей?

— У нас нет времени, однолетка. Нам нужно торопиться. Захватчики могут прорваться, поэтому я не хочу, чтобы ты оставалась здесь.

— А можно мне не возвращаться в пещеру? — спросила Ратха, устало переставляя дрожащие лапы рядом с Такуром.

— Однолетка, неужели тебе мало сегодняшней ночи? Ты едва стоишь на лапах, неужели ты думаешь, что у тебя хватит сил на новую схватку с Безымянными? Нет, тебе лучше вернуться.

— Хорошо, Такур, — зевнула Ратха. — Я устала.

Они не успели далеко уйти, когда из тумана выступили несколько фигур и помчались к ним. У Ратхи тревожно ёкнуло сердце, но это оказались племенные пастухи.