Марина Милованова - История, рассказанная ночью, или добро с клыками

Сейчас, несмотря на все свои умения и способности, я заметно нервничала. Сталкиваться с прошлым не хотелось, но другого выбора я не видела, предпочитая знать врага в лицо. Прошло много лет, Мартен изменился, изменилась и я сама, но вероятное возвращение старой боли меня откровенно пугало.

— Пришли.

Тихий голос Клайва вывел меня из размышлений. В темноте перед собой я увидела ступеньки, ведущие вниз. Пришлось спуститься. В нос ударил запах затхлой сырости. Дверь внизу была заперта, но для меня это не было проблемой. Наложив руку на металлическую скобу, служившую ручкой, я прошептала пару слов. Дверь бесшумно открылась. Из меня вышел бы неплохой грабитель, вздумай я заниматься столь непотребным делом.

В помещении было светло и душно. Спертый воздух с примесью вони бил в нос, заставляя досадливо морщиться. На полу хаотично спали несколько десятков человек. Стараясь никого не задеть, я осторожно пошла по подвалу. Под ногами шуршала солома, отовсюду слышался храп. Брезгливо морщась, я вглядывалась в каждое лицо. Здесь были как мужчины, так и женщины. Все, как один, неопрятные, откровенно пьяные, изредка бормочущие во сне. Очевидно, накануне состоялась грандиозная попойка, потому что рядом со спящими я видела остатки пиршества: пустые бутылки, недоеденное мясо, разбросанные раздавленные овощи и фрукты. Мне было откровенно противно. Застывший под мышкой поросенок молчал, а вот Клякса беззастенчиво ползала по спящим, сопровождая своеобразную прогулку язвительными репликами.

— Ну и рожа! Тебя от себя по утрам не тошнит? — допытывалась мышь, приподняв веко спящего толстяка. — Нет? А жаль, похудел бы! Ой, вы посмотрите на него, набрал бутылок и спит с ними в обнимку! Пьянство — великий грех! — выдав сие нравоучение, Клякса принялась по одной вытаскивать бутылки из рук очередного выпивохи и уносить на улицу. Видимо, это было делом тяжелым, периодически слышался звон битого стекла и ругань мыши.

Пройдя больше половины помещения и устав от бесконечной череды лиц, я пришла в отчаяние, решив, что Мартена в подвале нет, но тут Фортуна решила повернуться ко мне лицом. У стены, в обнимку с женщиной, спало мое прошлое, решившее стать настоящим и вознамерившееся поставить крест на моем будущем. Я осторожно приблизилась, присела и с любопытством вгляделась в теперь уже малознакомые черты. Мартен изменился. От веселого юноши, которого я когда-то знала, не осталось ничего. Некогда белокурые волосы свисали сальными прядями на заросшее щетиной лицо, левую щеку пересекал шрам, а столь любимые мною когда-то зеленые глаза были сейчас закрыты, и, скорее всего, их цвет был мутным от бродившего в голове хмеля. Он спал, прижимая к себе черноволосую женщину. Она была молода, и на ее лице я не увидела печати разврата, скорее всего, она появилась рядом с ним недавно. Даже платье на ней было вполне приличное. В глубине души я предположила, что она была любовницей Мартена, поскольку он обнимал ее обеими руками за тонкую талию, затянутую в корсаж.

Мартен, Мартен, в кого же ты превратился? Разве такого будущего ты хотел? Об этом мечтал? Согласна, жизнь ломает многих, но стоит ли опускаться на самое дно, выбирая жизнь преступника…

Мне стало тоскливо, негодование и злость ушли, уступив место грусти и жалости. Вздохнув, я поднялась и собралась уйти. Но тут меня схватили за ногу. Вздрогнув от неожиданности и чуть не выронив поросенка из рук, я обернулась. Мартен ухмылялся, держа одной рукой меня за щиколотку. Я была права, глаза оказались мутными и бесцветными, а во рту, растянутом ухмылкой, не хватало пары зубов.

— Пришла? — Мартен пьяно растягивал слова, но держал меня крепко. — Я знал, что ты придешь! Поэтому подготовился. Гляди, какой амулет мне дали. — Он потряс в воздухе какой-то безделушкой. — Это из-за него я и сумел тебя увидеть! Сейчас вот веревку наброшу — и все!

Обещанная петля со свистом рассекла воздух и оказалась у меня на шее. Я не сочла нужным даже пошевелиться, чем несказанно обрадовала Мартена. Краем глаза заметила, что по воздуху к нам приближается мышь. Нужно было поторопиться, пока Клякса не устроила здесь бурю в стакане.

— Рано празднуешь победу, — процедила я сквозь зубы. — Мало поймать. Ты еще удержать попробуй!

С легкостью разорвав веревку, я рванула к выходу. Мартен, быстро справившись с удивлением, погнался следом. Что-то просвистело, и мимо меня пролетела арбалетная стрела. Добежав до спасительной двери, я вышибла ее одним ударом, более не заботясь о соблюдении тишины. На ступеньках было полно осколков. Работа Кляксы. Пришлось пробираться быстро, но на цыпочках. Получилось. А вот у выскочившего следом за мной Мартена, видимо, не очень, поскольку он сильно матерился. Эта неприятность отвлекла его внимание, дав мне выиграть минуту. Схватив свободной рукой летящую прямо на меня Кляксу, я сосредоточилась и вспомнила о своем очередном даре.

Затрещала разрываемая одежда, я стиснула зубы, чтобы не закричать от пронзившей все тело боли, и за моей спиной развернулись два больших черных крыла. Показав ошарашенному Мартену язык, я взмыла в ночное небо.

Расстроенная и рассерженная, я приземлилась на балкон, опустила живность на пол и с размаху плюхнулась в кресло. Отодвинув на подлокотнике неприметную пластину, пошарила в тайнике и извлекла сигарету. Закурила. То, что Мартен смог увидеть меня, несмотря на чары, стало очень неприятным сюрпризом. Неизвестно с кем он связался, чтобы добыть такие амулеты, а также неизвестно, на что способен этот кто-то и чем еще он может помочь Мартену, навредив тем самым мне.

Пока я предавалась горьким мыслям, целая и невредимая живность шепталась в углу балкона.

— Слушай, а почему она его не убила? Не умеет, да?

— Еще как умеет!

— ???

— Чего ты таращишься? Я не видела, но так думаю. Лютена сильная. Видишь, даже летать умеет! А ты вот попробуй так!

— Не в этом дело. Не умею я летать! Просто она могла его убить, но не убила. Кажется, ничего я не понимаю в этой жизни…

— Если кажется — перекрестись. А если ничего не понимаешь — молчи, — назидательно посоветовала мышь и подняла кверху палец, призывая к тишине. Из глубины комнаты послышались шаги. Затем на балкон вышел Су-ран.

— Дверь была открыта, — произнес он извиняющимся тоном. — Вот я и вошел. Решил принести тебе томатный сок.

— С чего вдруг такая забота? — равнодушно спросила я, но сок взяла. Сигарета полетела вниз. Томатная жидкость обожгла нёбо, словно огонь. Отплевываясь и фыркая, словно разъяренная кошка, я вскочила с кресла, выронила стакан и схватила не в меру услужливого нахала за горло: