Далия Трускиновская - Тринадцать полумасок

– Вы сказали ему про руку? – быстро спросила Лена.

– А как вы думаете?

Она приняла решение быстрее, чем думал Артем: снова полезла в сумочку и достала сотовый телефон.

– Не надо, – сказал Артем. – Пусть все будет по-честному. Вы позвали Эдгара встречать новый год в особняке и дали шанс его убийце. Теперь давайте дадим шанс тому, кто ловит убийцу.

Но она уже нажала на две кнопки и поднесла телефон к уху.

– Говорят вам, не надо, – Артем вынул из-за пазухи руку с пистолетом. – Поверьте, я стреляю не хуже Эдгара. Положите на стойку! Ну?!.

Если бы Лена знала, что этот пистолет в последний раз заряжали полгода назад! И после баловства в тире, когда были расстреляны четыре обоймы, больше не трогали!.. Но Артем вошел в образ, сделал голос отрывистым, повелительным и довольно-таки злобным. Не опуская пистолетного дула, но подгреб к себе телефон и нажал то, что подвернулось под четыре пальца.

– Я закричу! – предупредила Лена. – Сюда прибегут!

– Возможно. Надеюсь, гостиничную охрану ваш братик еще не купил с потрохами? Он покупает только то, что может понадобиться в ближайшем будущем? А на остатки – антиквариат?

Артем не мог удержаться от издевательства. Он понимал, что мстить за смерть художника нужно совсем не Лене, но она сейчас олицетворяла для Артема всю компанию на панно.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она.

– Смотря каковы ваши полномочия. Можете ли вы, не советуясь с господином Карамышевым, увеличить мой гонорар в десять раз? А, кстати, почем в вашем вонючем городе молчание известного артиста? И как вы проводите эти суммы по документам? Вносите в графу «благотворительность»?

– Заткнитесь.

– Наконец-то живое слово!

Она отвернулась.

Конверт все еще лежал на стойке. Лена взяла его, открыла – действительно, две зеленые бумажки представляли жалкое зрелище. Она полезла в сумочку, достала органайзер, там между страниц было заложено несколько банкнот. Она выдернула все и сунула в конверт.

– Это – все? У меня с собой, когда за сигаретами выбегаю, больше бывает.

– Какой кретин носит с собой наличные? – огрызнулась она. – Вот мои кредитные карточки! Но придется дойти до банкомата. Будете конвоировать?

– Погодите! – тут Артему стало интересно совсем другое, уже постороннее убийству. – Вы собираетесь заплатить из своих. А если господин Карамышев не одобрит? И не компенсирует?..

– Он не узнает.

– То есть как? – удивленный Артем опустил пистолет себе на колено. – Вы же собирались просить у него инструкций!

– С чего вы взяли, что я звонила Николаю?

– Значит, убийце? Милая моя Елена Владимировна, для вас принадлежность к вашему семейству – какое-то вечное и неуязвимое алиби! Ну, что вы хотели сказать этому человеку? Что ему нужно срочно сойти с ума и спрятаться в дурдоме?

Она опустила голову. Очевидно, Артем угадал. И она в ходе этой странной беседы сообразила, кто застрелил Эдгара.

Нужно ли ему было знать, кто убийца?

Ему хватало сознания, что это клан Николая Карамышева. Чья рука держала пистолет, было не так важно. И если совсем честно – он не знал, что теперь делать. До скончания века держать клан в тихом ужасе?

– Послушайте!.. – она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – При чем тут вы? Кто вы ему? Вы же его впервые у нас увидели!

– А допустите на минуточку, что мы с Эдгаром вместе учились…

– Что вы врете?! Вы с ним учились?! Почему же я вас ни разу не видела?!

– Ну, знаете ли! Когда он учился – вы пешком под стол ходили!

– Да я его всю жизнь знаю, эту сволочь, эту скотину! Он все изгадил, все, что мог! Он бы не успокоился, пока всех нас в сумасшедший дом не отправил! Слышите?

– Разве он не дружил с господином Карамышевым? – с холодноватым удивлением осведомился Артем.

– Да он просто ненавидел Николая!

– И оставался другом дома?

– Да Николай его презирает! Я еще не видела, чтобы один человек так другого презирал! – воскликнула Лена. – Знаете, что было? Он ездил в глубинку и позвонил оттуда, что набрел в антикварной лавке на шедевры. За качество ручается! Две картины, бронзовый письменный прибор и еще сундучок-изголовье восемнадцатого века, с росписью. Николай сказал – бери, оплачу. Он привез, принес чек, Николай оплатил. Потом к нам пришел Зелинский, посмотрел – старик, говорит, тебя надули, ты сам-то куда глядел, когда покупал? Николай убрал это с глаз долой. Приходит Эдик, спрашивает – а где мои приобретения? Николай ему – вынес на помойку, где им самое место. И что? Думаете, он хоть на неделю исчез?.. Назавтра же притащился к нам обедать!

– Вы хотите меня убедить, что покойник был мерзавцем? – еще хладнокровнее спросил Артем. – Интересный ход.

– Да, он был мерзавцем, – тихо сказала на это Лена. – И его убил единственный человек, кому Бог простит этот грех.

– Остается приехать в особняк и поискать дыру в стенке. А как попасть в гостиную – я придумаю!

Артем объявил это достаточно самоуверенно – теперь он мог в течение получаса раскрыть убийство и предъявить убийцу следователю. Но что-то в голосе Лены ему не нравилось…

Он внимательно посмотрел на женщину. Холеная. Благополучная. Он даже мог сейчас в приступе вдохновения сымпровизировать ее несложную биографию.

Сколько лет ей было, когда Карамышев женился? Плакала ли в подушку? Или любовь объявилась уже потом – когда девочка осознала себя девушкой, и это стало ясно Карамышеву? И долго ли они сопротивлялись этому чувству? И кто из клана все понимает и принимает как должное?

– Да уж придумаете… – брезгливо буркнула она. Очевидно, предполагала подкуп прислуги или вообще обращение с заявлением в милицию.

– Лена, я много всякой дряни в жизни повидал. Если убийца был судьей – вы меня понимаете?

– Ну?

– То вы можете быть спокойны, и Карамышев – тоже. Вы сейчас думаете о гарантии? Все это ерунда. В Евангелии сказано – не судите, да не судимы будете. Есть случаи, когда нужно прекратить всякую деятельность и предоставить решение тому самому Господу Богу. Если он считает вашего убийцу виновным – то и без меня до него доберется.

– Вы разве верующий?

– Я верю в справедливость. И именно поэтому никогда не думаю, будто справедливость – это я. Она выше меня…

Она усмехнулась.

– Я в жизни своей не видела ничего более справедливого. Он уже не мог придумать, чем бы еще Николаю напакостить! А Николай знал одно средство – подачки. Что бы Эдик ему ни устроил – он получал подачку, как шут! Понимаете, Николай все время делал этими подачками из него шута! Думаете, я была ему нужна? Он тогда жил с одной артисткой. Я его послала!..