Джеймс Кори - Человек без чести

Законы, по которым происходит абордаж и захват чужого корабля, не имеют ничего общего с перехватом судна, на котором находишься в данный момент. В первом случае все стороны в курсе, что оппонент вооружен и что схватка началась. А во втором, как бы так сказать, только одна сторона имеет преимущество в вооружении, а вторая — знает об угрозе нападения. Из двух зол я лично выбираю прямой бой, но не потому, что брезгую бить исподтишка. Вооружение более весомый аргумент, чем надежда авантюристов. После сигнала тревоги очень скоро восстанавливается баланс сил, который редко благоволит сбежавшим пленникам. С первыми охранниками, встретившимися на пути, мы разделались быстро: без лишнего шума завалили иккеанскую многоногую тварь и парочку губернаторских гренадеров, прихватили их оружие и проскользнули внутрь «Серкерии». Помещение, которое являлось нашей тюрьмой, находился далеко от ее кормы: до капитанского мостика не добраться, а вот до грузового отсека, где хранился драгоценный сплав инков, и до машинного отделения с двигателями, которые заменяли сразу и мачту, и парус, и рулевой механизм, еще куда ни шло. Времени на раздумья не было. Карина с отрядом отправились на захват груза, в то время как я с ребятами должен был отвоевать машинное отделение. Наши отряды были смешаны: в равной пропорции состояли из экипажей «Доминика» и «Серкерии», хотя каждый капитан мог бы остаться при своих людях, что вполне нормально.

Хотел бы я приукрасить историю о том, как мы штурмовали машинное отделение. Громадные пульсирующие механизмы, превышающие по габаритам самые крупные линейные корабли (и таких было с дюжину), загораживали проходы и загоняли в тупики, делая маршрут настолько сложным и извилистым, что литром крови не обошлось бы. В отчаянной схватке с личинкоподобными тварями, которых иккеанцы держали на кораблях невольниками, я несколько раз был отрезан от своей группы. Представьте, каких-то пару месяцев назад я и не подозревал о существовании на свете этих мерзких «недожуков»! Предпочел бы вообще о них не знать, но время не повернуть вспять. В самый разгар баталии раздался сигнал тревоги, и мы потеряли свое преимущество: эффект неожиданности не удался.

Когда Карина Меер добралась до нашего отряда на летающей повозке, иккеанский легион был уже в пути. Наши спевшиеся затейники, доктор Кох и Октус Октатан, соорудили временные баррикады, сузив проход в машинный отсек до размера монеты. Надежда на побег накрылась медным тазом, так как все пути были блокированы. Я понял, что наш план обречен, но всем своим видом демонстрировал обратное. Крепко держа оборону, я подбадривал команду и веселился, словно шут на плахе. Пристрелку немногочисленного трофейного оружия мы произвели тут же, открыв огонь по тесным корабельным ходам, исторгнувшим из своих глубин крики гвардейцев и мерзкое курлыканье иккеанцев, позже сменившееся монотонным жужжанием буров, прорубающих свежий проход к нашему логову.

Решив сообщить Карине дурные вести, я застал мисс Меер за чудесными светящимися картами (как те, которыми она пользовалась на капитанском мостике). Вместо яркой отметки, которая отображала «Серкерию», и красных огоньков иккеанской флотилии, плывущей вдогонку, на карте виднелась лишь одинокая «Серкерия», облепленная вражеским десантом со всех сторон настолько, что напоминала хребет ощетинившегося кота. И, как будто повторяя этот изгиб, снизу карты уже просматривалась обширная выпуклая часть самого Марса.

— Мы в западне. Враги на подходе, — рапортовал я капитану Меер.

— Даже ближе, чем кажется. Облепили нас, словно пиявки, — задумчиво произнесла она.

— Весьма печально, — вставил я словечко.

— Да как вам сказать… Оно, может, нам даже на руку, — удивила меня ответом Карина и показала на светящемся марсианском глобусе некую деталь, которую я упустил.

На фоне раскрасневшейся планеты выделился мелкий серый объект, с детской ноготь в диаметре.

— Вот тут Дворец Подземелья, главная крепость и врата в пещеры, в которых скрываются мои соотечественники. Здесь меня ждет брат. Я должна передать ему сплав, пока остаётся хоть малейшая надежда на спасение моего народа.

— Карина, — обратился я впервые к ней по имени, ибо уже было не до правил приличия, — я не знаю, как это сделать, если только не продырявить корпус и скинуть груз прямо туда.

Ни тогда, ни сейчас не понимаю, как женщины могут быть одновременно безмятежны и безрассудны.

— Прямо… Туда… — поддержала она моё сумасшедшее предложение.

Это был приговор «Серкерии», Ваше Величество. Ни в Небесах, ни в Океанах, не было кораблей, равных этому. И мы, его отчаянная и сроднившаяся команда из осколков двух экипажей, собственными руками привели приговор в исполнение… В тот момент, когда мерзкие иккеанцы поняли наш убийственный план, было уже поздно. Адские паразиты засуетились в попытке оцепить багры и дреки, но скорость и ожесточенность, с которой мы неслись навстречу Марсу, вводила их в замешательство. Немногие «счастливчики», успевшие отцепиться, тут же сгорели в пламени, поглотившем «Серкерию» словно огненный шар. Остальные десантные суда держались крепко, поэтому разбились по инерции о марсианские скалы, когда мы неожиданно скинули скорость, чтобы не влетать на всех парусах сразу в Ад, а успеть поздороваться хотя бы с Апостолом Петром.

«Серкерия» таяла на глазах, кристаллические панели разлетелись в стороны. Ух, и жесткая посадочка была, скажу я Вам! Один из гигантских двигателей оторвался от крепления и пронесся мимо нас, прежде чем улететь в багряное небо и детонировать. Ветер бил в лицо запахом крови и раскаленного железа. Величественная «Серкерия», словно гордый племенной бык, поверженный на корриде, в последний раз вздернула голову ввысь, к лунам Марса, Фобосу и Деймосу, свыклась с участью и, умиротворенная, встретила свою благородную кончину. Всё это время я держал Карину за руку. В недрах могучей «Серкерии», среди темно-синих осколков кристаллов и кусков искореженного металла, покоился деревянный остов «Доминика Османского». Как мне известно, оба наших корабля, павшие жертвами во спасение, и по сей день лежат там вместе, словно жених с невестой, похороненные в одной братской могиле, окропленной кровью мертвых врагов.

Слегка контуженный после крушения, я выполз наружу. Планета встретила меня бесконечными красными дюнами. Неподалеку виднелись руины грандиозных городов. Шпили и башни своими вершинами скребли небеса и были лакомым куском для молний. Изрядно высохший гигантский канал, более широкий, чем какая-нибудь Амазонка, храни ее Господь, сворачивал на юг, унося с собою темные густые воды. Капитан Меер приблизилась ко мне и положила свою руку на моё плечо.