Пэт Ходжилл - Кости

Джейм, не мигая, смотрела в дьявольское лицо Кватоша, окруженное ореолом света горящих в канделябре свечей. Масса воска и металла, поскрипывая, чуть покачивалась. Должно быть, Уродец отлежал себе бока. Потом до Джейм дошел смысл только что сказанного Писакой.

– Ты хочешь сказать, что не предполагал… А как же Кватош? Разве ты не догадался, что что-то не так, когда он вернулся?

– Я подумал, что Раген выбрался из Клубка, обнаружил, что чертежи исчезли, и послал своего домашнего демона их похитить. Ограбить грабителя. Со старого негодяя сталось бы. Ну, чтобы преподать ему урок, я захватил его химеру и засунул ее в ящик слоновой кости. К тому же в те дни я был чертовски занятым человеком.

– Другими словами, ты просто забыл о них.

Старик горестно кивнул:

– Через много месяцев я наткнулся в Клубке на Рагена. Это было самое сильное потрясение, какое я испытал за всю свою жизнь. Мне жаль, но это ничего не меняет. – Он вновь овладел собой. – Чертежи мои, я сказал! И ты их не получишь. Можешь сжевать с досады собственные зубы!

«Видишь, как это было, – безмолвно сказала Джейм черепу. – Он не хотел убивать тебя, но ты все-таки умер… Так из-за меня погиб Огрызь. Писака гордится Клубком, а я – своей репутацией. И это сделало нас обоих… беспечными. Но сколько же можно платить за это? Только ты можешь ответить нам, и сделаешь это сейчас, потому что я не могу больше удерживать тебя. Твой ученик сказал, что ты был честным человеком, так что к черту жалость. Будь нам судьей».

Она закрыла воспаленные глаза и стала ждать.

Долгая, напряженная тишина прервалась громким треском сверху.

На Джейм что-то рухнуло. Она кубарем отлетела назад, все еще сжимая в руках череп, и через секунду острый локоть Писаки врезался ей под ребра.

Жуткий удар потряс пол. В воздух взметнулась туча пыли, запорошив задыхающихся мастера и ученицу. На здоровое плечо Джейм вдруг легло что-то весомое – химера-Кватош. Какого дьявола?

– Держи. – Джейм сунула череп в руки Писаке. С химерой на плече, шагая по костям хварей, она пробиралась сквозь клубы пыли, безрезультатно пытаясь хоть чуть-чуть разогнать ее – и чуть не наступила на Уродца. Питон-альбинос неясно вырисовывался перед ней, его голова вздымалась на добрых два фута выше ее собственной. Но сейчас остальные сорок футов его тела были уже на полу. Кватош больно впился когтями в плечо, удерживая равновесие, когда змея попыталась нежно обвиться вокруг шеи Джейм.

– Если уж свалился, – она сердито спихнула его, – иди обнимайся со своим хозяином. И что тебе понадобилось на канделябре?

Упомянутый предмет лежал на земле – груда искореженного металла и смятых свечей, – цепь, крепящая канделябр к потолку, все-таки оборвалась. А в полу образовалась прямоугольная дыра. Писака, неловко пятясь, чуть не свалился в нее – Джейм вовремя успела его остановить.

– Где Раген? – требовательно спросил старик. – И что сталось с моим краеугольным камнем?

– Краеугольным камнем! – изумленно повторила Джейм. Она свесилась в дыру, вглядываясь – на дне смутно белели кости Рагена.

– Когда упал канделябр, – стала размышлять она вслух, – он, должно быть, привел в действие скрытый противовес. Камень повернулся, и кости соскользнули в приготовленную для них могилу.

– Могилу? Чью?

– Как чью? Рагена, конечно! Клубок был его последней работой, венцом творения.

– Он хотел, чтобы его похоронили здесь, в моем Клубке? – Старик опять рассвирепел. – Ну нахал! Это в его стиле – он всегда вел себя так, будто мой дом – его собственность. А я так ему верил поначалу! Ах ты высокомерный старый ублюдок! Правильно я поступил с ним, вон даже химера в конце концов его бросила.

Джейм пристально посмотрела на мастера, топающего ногами от негодования.

– Учитель, ты не понимаешь. Может, Кватош и оттолкнул меня, но тебя-то спас именно Раген.

– Что? О черт. – Писака остановился, из него словно выпустили пар. – Черт, черт, старый лысый черт. В последнюю минуту ему надо было сделать благородный жест! Ладно, раз так, я тоже умею играть в эту игру. Он может оставаться здесь, если ему так нравится, и, более того, пусть забирает свои треклятые чертежи! – Писака перерыл свои обширные карманы и наконец выудил пакет, скрепленный ржавой булавкой. – Он никуда не ходил без них. – Старик вызывающе посмотрел на Джейм. – А теперь вы оба, ты и он, убедитесь – никто не может сказать, что я когда-нибудь разворачивал их!

Джейм открыла конверт. В нем были не листы бумаги, как она ожидала, а аккуратно свернутое льняное полотно с выведенными на нем чертежами. Так вот почему Раген так стремился заполучить материал обратно – это был его саван. С тканью в руках Джейм спрыгнула в могилу. В один из ее углов закатился маленький, обернутый шелком цилиндрик – наверняка это отрубленный Рагеном мизинец. Джейм присоединила его к остальным костям, уложенным на погребальное покрывало, на вершину горки добавила череп, протянутый Писакой.

– Прости, что тревожила твои кости и называла тебя Херви, – обратилась она к черепу. – Спи спокойно, мастер Архитектор. – И она прикрыла тканью с начерченным сложным переплетением планов лишенное плоти лицо.

– Что ж, с этим покончено, – с облегчением сказал Писака, когда они водворили на место центральный камень. – Неприятное дельце, но, думаю, я неплохо с ним справился. Вот пример неустрашимости. Оставайся со мной, парень, я сделаю из тебя мужчину! – С этими словами старый вор дружески хлопнул Джейм по раненому плечу.

Пока он не разошелся, Джейм поспешно отступила. Когти Рагена не причинили большого вреда, разве что вытекло изрядно крови, но царапины все еще саднили. А сейчас, после проявления Писакой дружеского расположения, ощущение было такое, словно плечо разрезали до кости. Но впервые за последние три месяца после смерти Огрызя тяжесть свалилась с души, на сердце полегчало. Хотя кое-что еще не закончено.

Писака прервал самовосхваление, когда она направилась к двери.

– Эй! – окликнул он ее с беспокойством. – А ты не собираешься помочь мне разгрести весь этот мусор?

– Позже, учитель. Сейчас мне надо найти друга и извиниться. Может, Кватош составит тебе компанию и поможет, пока я не вернусь.

Не успела она моргнуть – нет, как раз успела, и в этот миг химера перелетела с ее плеча на голову Писаки. Он замолотил руками, пронзительно завопил и проскакал по комнате в подобии некоего боевого танца, оглашая комнату криками, что он не собирается служить насестом в собственном доме, благодарствуйте, и не будет ли Кватош столь любезен и не пересядет ли куда-нибудь еще.

Джейм смотрела на прыжки учителя, на кости хварей на полу, на осторожно скользящего и обнюхивающего их Уродца, готового к решительному и молниеноному отступлению, если какая-нибудь из них пошевельнется.