Лорел Гамильтон - Божественные проступки

Я попыталась выглянуть из-за Холода и посмотреть, с кем говорила, но и тело Дойла заблокировало мне вид, создавалось впечатление, что я говорила с воздухом.

- Я не королева.

- Ты не королева Неблагого Двора, но ты королева слуа, и если я принадлежу какому-нибудь двору, с тех пор как покинул волшебную страну Саммерленд, это - двор слуа Короля Шолто.

Волшебная страна, или Богиня, или оба, короновали меня дважды за одну ночь. Первая коронация была с Шолто в его волшебном холме. Мы были коронованы как Король и Королева Слуа, темное войско, кошмары волшебной страны, настолько темные что даже неблагие не позволяли им оставаться в собственном холме, но в бою они всегда были шли первым. Корона исчезла у меня, когда на моей голове появилась вторая корона, которая короновала меня Королевой всех земель неблагих. Дойл стал бы моим Королем, и было традицией, что короли Ирландии женились на Богине, которая когда-то была реальной королевой, на которой каждый король "женился", по крайней мере в течение одной ночи. Мы не всегда следовали традиционным человеческим правилам единобрачия.

Шолто был одним из отцов детей, которых я носила, так нам показала Богиня. Формально я продолжала быть его королевой. Шолто за последний месяц не настаивал на моем возвращении домой, казалось, он понимал, что я изо всех сил пыталась найти опору в изгнании.

Единственное, что я придумала сказать вслух, было:

- Я не думаю, что Фё Дэрриг должен выказывать преданность какому-либо двору.

- Некоторые из нас боролись со слуа в последних войнах. Мы принесли боль и смерть, чтобы ваши народы остались нетронутыми, - в его голове были слышны горочь и презрение, - нас выслеживали, нас приговаривали за то, что мы делали, за то, что в нашем характере. У сидхе любого двора к Рыжим людям нет претензий, не так ли, родич?

- Я не признаю родства с тобой, Фё Дэрриг, но Мередит права. Ты был любезен. Я не могу сделать меньшего. - Интересно, что Дойл пропустил "Принцессу", которую он обычно использовал в присутствии всех низших фейри, но он не стал обращаться и "Королева", а значит он признавал меня таковой перед Фё Дэрригом, и мне было интересно это.

- Хорошо, - сказал Фё Дэрриг. - Тогда я возьму тебя к Доббину, ах, Роберту, он теперь так себя называет. Такое богатство, быть в состоянии назвать себя разными именами. Это пустые траты, когда есть другие неназванные и оставляющие желать лучшего.

- Мы выслушаем твой рассказ, Фё Дэрриг, но сначала мы должны поговорить с кем-нибудь из фей-крошек у Фэеля, - сказала я.

- Зачем? - Спросил он, и в одном этом слове было слишком много любопытства. Я вспомнила, что некоторые Фё Дэрриг требовали у своих человеческих хозяев рассказать истории, и если история была не достаточно интересной, они мучили и убивали их, но если история была интересной, они оставляют их с благословением. Что можно делать с историями, услышанными за тысячелетия, и откуда была такая навязчивая идея с именами?

- Это не твое дело, Фё Дэрриг, - сказал Дойл.

- Все в порядке, Дойл. Скоро все будут это знать.

- Нет, Мередит, не здесь, не на улице. - Было что-то в том, как он сказал это, что я остановилась. Холод сжал мою руку, и это заставило меня посмотреть на него. Я поняла, что Фё Дэрриг, мог убить фей-крошек. Он мог бы быть нашим убийцей, Фё Дэрригу были чужды многие из правил нашего рода, даже несмотря на разговор о преданности для всего этого разговора о принадлежности королевству слуа.

Наш серийный убийца стоял перед моими мужчинами? Все так просто? Я почувствовала вспышку надежды, но не может же это так быстро закончится. Я и раньше работала на делах по убийствам и раскрывались они не так легко. Убийцы не встречали тебя на улице сразу после того, как ты уехал с места их преступления. Но было бы отлично, если бы в этот раз все случилось бы действительно так легко. Тогда я поняла, что Дойл допускал, что Фё Дэрриг мог бы быть нашим убийцей, он видел это и поэтому был так осторожен.

Я внезапно почувствовала себя медленной, и мне было не до работы. Предполагалось, что я была детективом, и Люси ждала от меня экспертного мнения по фейри. Но я оказалась никаким экспертом.

* Фё Дэрриг (Рыжий человек). По легендам кельтов, "рыжие люди" помогают людям возвращаться с того света. Обижать их нельзя, иначе обидчику не видать удачи.

ГЛАВА 4

Фё Дэрриг был ниже меня, но всего на несколько дюймов. Он был чуть меньше пяти футов. Скорее он был среднего для людей роста. Его сухое лицо со впалыми щеками обрамляли седоватые бакенбарды. Его нос был тонким, длинным и острым. А глаза были великоваты для его лица и чуть скошены вверх в углах. Они были черными, и, казалось, у них не было радужки, пока не становилось понятно, что как и у Дойла, его радужка была настолько же черна, как и зрачок, поэтому их сложно было различить.

Он шел впереди нас по тротуару, рядом со счастливыми парами, гулявшими взявшись за руки, улыбаясь и смеясь. Дети открыто рассматривали Фё Дэррига. Взрослые бросали быстрые взгляды на него, но и от нас они не отрывали взгляда. Я поняла, что мы выглядели похожими на себя. Я не подумала использовать гламор, чтобы мы выглядели более человечными или по крайней мере менее заметными. Я была слишком невнимательной, чтобы представить себе наши образы.

Родители вглядывались внимательнее, затем улыбались и стараясь поймать наш взгляд. Если бы я пошла бы на это, то они остановились бы поговорить с нами, а нам действительно нужно было предупредить фей-крошек. Обычно я старалась быть общительнее, но не сегодня.

Гламор мог обмануть зрение людей так, чтобы они видели не то, что есть на самом деле, а только то, что ты желал им показать. Всего несколько месяцев назад гламор был моей самой сильной способностью. Эта способность все еще оставалась у меня, и сейчас гламор легко потек по моей коже.

Я прошептала Дойлю и Холоду.

- Мы должны и посмотреть место и пресса не должна помешать.

- Я могу скрыться.

- Не при свете дня, - сказала я. У Дойля была эта странная способность скрываться как киношные ниньзя. Я знала, что он был Мраком, и ты никогда не видишь темноту прежде, чем она коснется тебя, но до сих пор не понимала, что за этим стоят столетия практики. Он мог завернуться в тени и скрыться. Но он не мог скрыть нас, и ему помешал бы яркий солнечный свет, чтобы скрыться самому.

Я представила себе свои волосы просто красными,по-человечески темно-рыжими, вместо своего настоящего темно-рубинового цвета. Я сделала свою кожу бледной, подходящей по оттенку к цвету волос, но не такой светящейся белизной, свойственной мой собственной коже. Я потянула гламор и на кожу Холода, шедшего рядом со мной. Его кожа была такой же светящейся лунным светом, как и моя, а значит было легче изменить одновременно и ее цвет. Я постепенно затемняла его волосы к насыщенному серому цвету и пока мы продолжали идти, делала его волосы более темными, пока он не стал брюнетом. Цвет волос теперь соответствовал белой коже и это сочетание делало его похожим на гота. Пусть его одежда не соответствовала новому облику, но мне было проще достичь такого сочетания для Холода. Если бы у меня было достаточно времени, то может быть, я смогла бы выбрать любой цвет, но сейчас мы привлекали внимания, а мне сегодня этого не хотелось бы. И так слишком много людей "видели" нас как мы есть, и гламор мог бы не удержаться от их знания. Было неудобно и неприлично меняться, пока мы шли, думая при этом о людях, которые нас узнали, которые вглядывались внимательнее и думали, что они ошиблись.