Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки — князь

Бальза сказал льстиво:

— Но вы-то умеете…

— Нам не нужно двух таких умельцев, — отрезал я. — И так с самим собой толкаюсь, иногда догоняю и в спину бью, а потом смотрю, что это же я себя… Еще нужно создать крайне необходимую для любого культурного и гуманного общества, идущего по пути цивилизации и высокой культуры, некую важную организацию, без которой культура существовать просто не может…

Сэр Каспар, утомившись слушать мою витиеватую речь, спросил грубо:

— Что за организация? Тюрьма?

— Тюрьма у нас уже есть, — сказал я, — и по мере роста культуры она все ширше и глыбже, а виселицу мы расширили до трех петель, а сейчас думаем модернизировать до пяти, хотя висеть будут тесновато…

— А им не все равно?

— А чувство прекрасного? — парировал я. — Мы же вешаем не для них, а для зрителей! И развлечение, и воспитание наглядной агитацией, что жить нужно по Божеским законам, ибо если Господь все простит, то мы, Его помощники, ну ни в жисть! Потому на виселице, эшафоте, плахе или других воспитательных местах все должно быть красиво и соразмеренно. Красота в пропорциях, как сказал Пифагор, был такой кулачный боец, хоть и простолюдин… Но мы отвлеклись малость, как мы всегда делаем, когда мимо проходит с вот такими…

Барон Саммерсет начал радостно оглядываться:

— Где?

Я указал на него кивком:

— Видите, с кем приходится работать? А вы хотите немедленно в Царство Небесное… Так вот, чтобы его построить, нам нужно создать еще одну важнейшую структуру…

Сэр Клемент, самый тугодумный, пробормотал задумчиво:

— Да уж, пять петель… гм… слишком. Придется расширять и сам помост. Так что за организация?

— Плаща и кинжала, — объяснил я.

— А-а-а, — протянул он, — это да, понятно. А что, у нас ее еще нет?

— Увы, — ответил я. — Если иметь в виду свою, а не оставшуюся от Гиллеберда.

Он воскликнул с презрением:

— Что мы за примитивы, если умеем пользоваться только чужим?.. А еще о культуре разговорчики!

— Мы только создаем общество, — объяснил я. — Как раз нам выпала честь создавать новую формацию с человеческим оскалом, где ожидается небывалый взлет культуры, гуманизма и приток инвестиций, а в этом случае без плахи… тьфу, плаща и кинжала никак, как вы сами понимаете.

— Никак, — подтвердил льстиво Бальза. — Но если будут выделены достаточные средства, то можно начинать создавать.

— Используйте старые проверенные кадры, — велел я. — Этим мастерам все равно, кому служить, а тут еще и Гиллеберда нет, у них совесть совсем чиста… ну, насколько она может быть чиста у людей этой профессии и политиков.

— С какого отдела лучше начинать? — спросил сэр Вайтхолд.

— С разведки, — ответил я. — Нам нужно знать обо всем, что делается за пределами нашего королевства. Контрразведку чуть позже, мы тут столько посуды побили, что не скоро поднимут головы.

— А разведку куда нацеливать?

Я посмотрел с неудовольствием.

— Как только гроза прошла, так о ней и забыли? А если вернется?.. Мы же не в Сен-Мари, что укрылся за Большим Хребтом! Тут совсем недавно армия Карла разгуливала…

Лорд Вигфрид помрачнел, подтянулся, Бальза и Ортенберг огляделись по сторонам, словно Карл уже в комнате.

Барон Саммерсет сказал тревожно:

— Это да. Мы к Карлу приблизились весьма…

— И ничего о нем не знаем, — сказал я жестко. — А знать нужно. Вдруг он снова поднимает армию в великий поход?

Глава 4

Отпустив лордов, пусть перетрут между собой мои повеления и установки на светлое будущее для всего человечества и для них в особенности, я пару часов заново входил в курс дел, разбирая и подписывая указы, что подсовывал мне сэр Вайтхолд. Хотя память пока еще ни с кем не изменяет, однако надо всякий раз заново вживаться, прочувствовать, что важно, а что действительно важно.

Главное, на эйфории побед и раздаче имений, поместий и титулов нужно как можно незаметнее проводить эту громоздкую реформу армии, а также сбора налогов. Собственно сбора налогов, а уж благодаря ему и реформу армии, ибо теперь содержать буду я, если все получится, а на содержание понадобятся деньги, которые крупные феодалы королям ни в одной стране не предоставляют во избежание усиления последних.

Я сказал приподнято, уже умею так при любом случае:

— Сэр Вайтхолд, я намереваюсь завтра-послезавтра отбыть в Варт Генц. А если не получится из-за вас, черепахистых, то через недельку точно.

Он изумился:

— Снова?

— Разве я не гранд? — просил я.

— Да, но Савуази грандее…

— Надо малость пограндствовать и там, — объяснил я, — а то вроде обманул их, как могут подумать.

Он изумился:

— А вы их не обманули? Правда?

Я покосился сурово, он смотрит расширенными в изумлении глазами и с распахнутым ртом.

— Сэр Вайтхолд, — сказал я, — государи никогда не обманывают. Подчеркиваю, никогда! Но, конечно, если обстоятельства меняются, то приходится какие-то мелочи корректировать даже в одностороннем порядке…

— Теперь понял, — сказал он задумчиво. — Сколько же старых слов в новом значении… Корректировка, надо же… Хорошо, ваша светлость, мы все выполним!

Я спросил с подозрением:

— А разве я что-то приказывал?

— Нет, — ответил он, — но мы ничего и не выполним! Все честно. Даже без корректировки.

— Размечтались, — сказал я саркастически. — Я на вас столько работы навалю, хребет треснет. И сам сверху сяду… А это что за бумага?.. Кто такой этот сэр Уильям Джефферсон? Что-то знакомым тянет, не могу вспомнить… И этот Энтони Чарльз Линтон… Что у меня с мозгами, какое-то дежавю… Они что, снова сговорились напасть на соседа, что на востоке? Мол, у него земли слишком много, надо делиться?

— Да, ваше вели… тьфучество, что-то и у меня с памятью, никак не запомню! Вы не могли бы притормозить с титулами?

— У самого в глазах мелькает, — признался я, — но жизнь такова, что либо вверх, либо вниз. Бывает же, что не сам выбираешь, а тебя выбирают?

Он фыркнул:

— Бывает? Да у меня, как и у всех, так постоянно. Всегда. Жизнь несет, как по реке, а хватаешься только за воду. Только перед глазами мелькают совсем не титулы… Ужинать здесь будете?

Я махнул рукой:

— Да, вели подать прямо на канцелярский стол.

— Но это же немыслимое нарушение придворного этикета и распорядка…

— Буду подавать пример, — сказал я, — как надо работать! И вообще этикет для человека, как сказал Иисус, а не человек для этикета.

Вообще-то трапезу могу еще лучше состряпать сам, благо возможности только увеличиваются от тренировок, но не стоит в глазах слуг выглядеть чернокнижником, ведь про удобства думают прежде всего они, а добрым христианам любы аскетизм и воздержание…