Ярослав Васильев - Зеркало миров

Когда толпа рассеялась, девчонка попыталась было сбежать следом, но её остановила стальная хватка незнакомца:

— Нет уж, милая. Пойдёшь со мной. Сарнэ-Туром не часто радует своим вниманием живущих под небом. И ты, пока я не пойму его слов, будешь рядом. Да не хватайся за этот мусор, — Ислуин чуть не рассмеялся, увидев как девочка опять вцепилась в своё подобие ножа. — Вашим богом клянусь, ликом и духом Единого и Двуединого, что не причиню тебе вреда этот день, эту ночь и следующий день. И дам потом уйти свободно, если ты захочешь. Как твоё имя?

— Лейтис, — ответила та, успокоенная клятвой: преступить её не смели ни чужаки, ни самые "отмороженные" подонки. Потому что имя нарушителя всегда появлялось в ближайшей церкви, даже если слова произносили в глухом лесу и слышали их лишь двое. После чего за отступником начиналась охота, кончавшаяся всегда одинаково — позорным столбом и четвертованием на площади. Дорога до гостиницы заняла ещё минут двадцать, в течение которых Лейтис дважды попыталась сбежать. Оба раза остановленная крепкой рукой Ислуина. Но едва они перешагнули через порог общей залы и вошедших обдали запахи кухни, всё было забыто. Лейтис окинула голодным взглядом несколько то ли поздно обедающих, то ли рано ужинавших постояльцев, сглотнула слюну и нахально посмотрела в сторону своего спутника: мол, если уж тащил сюда, может, накормишь? А получив кружку бульона с независимым видом села в углу, глядя как Ислуин о чём-то договаривается с хозяином.

Дождавшись пока девочка закончит, Ислуин потащил её на второй этаж в свою комнату. Где уже ждала большая лохань горячей воды, мыло и полотенца:

— Скидывай свои лохмотья, — приказал он.

— Ты, Вы… Ты для этого меня тащил?.. — у Лейтис вдруг выступили слёзы. Да, улица суровый учитель, где доверчивые не выживают. Она прекрасно понимала, что этому светловолосому чужаку она нужна ненадолго, и надо постараться получить от него всё что можно, пока Двуликий решил уделить ей капельку свой милости. Но в самой глубине детской души так хотелось поверить в сказку… И ведь не накажет Двуликий. То что, кажется, собирается сделать с ней чужак вредом ведь, наверное, не считается…

— Успокойся, дура, — резко бросил магистр. Вдруг лицо стало каким-то нежным, невольно заставляющим довериться и забыть про всё на свете, а голос обернулся сладким и обволакивающим мёдом. — Если бы я и в самом деле решил тебя соблазнять, неужели стал бы действовать так грубо? — и снова резкий переход к нормальному тону и облику. — Мойся, лохмотья кинешь в коридоре. За нормальной одеждой я послал. Пока ты рядом со мной — изволь выглядеть прилично, — и вышел за дверь.

Спустившись вниз, Ислуин заказал обед и сел механически его пережёвывать, наблюдая за гостьей: межэтажное перекрытие даже для студента не помеха, не говоря уж о магистре. Одёжку Лейтис естественно не выкинула, а аккуратно сложила в углу. После чего с наслаждением погрузилась в воду по самую шею, благо размеры лохани и рост позволяли. "А девочка на улице не так уж и давно. Года три-четыре, не больше. До этого, судя по всему, жила в семье со вполне приличным достатком, не ниже мастера-ремесленника или, скорее, мелкого писаря при магистрате: читать, по крайней мере, умеет, — с удовлетворением отметил Ислуин, глядя, как старательно шевеля губами Лейтис разбирает, в каком флакончике мыльный корень, а в каком шампунь. — Так. Что там у нас ещё? Ну, пара шрамов явно с улицы, а вот старый ожог на спине непонятно откуда. А это ещё что? Не может быть!" В магической части ауры ярко горел огонёк способностей к стихии Жизни.

Вопреки расхожему мнению, у людей способные к той или иной магической силе рождаются не реже, а может даже и чаще, чем у остальных народов. Вот только возиться с трёх-пяти летними детьми не хочется никому, разве что искру дара заметят у отпрыска аристократа или ребёнка потомственных магов. Потому к семи годам талант сохраняется у одного из тысячи, а к пятнадцати, когда принято сдавать экзамен на пригодность к чародейству — у одного из ста тысяч. А магия остаётся уделом узкого круга, рождая миф, что колдовской талант дело исключительно наследственное да признак дворянской крови. А огонь Жизни гибнет в человеке куда легче прочих, иногда ему достаточно любого слишком сильного потрясения. "Не зря девчушка так сильно испугалась за свою невинность, — задумавшись, Ислуин даже не заметил, как служанка унесла пустые тарелки. Обнаружив перемену лишь когда вместо ложки под руку попалась кружка с горячим травяным настоем, — хватит ей и потери семьи. Пусть не сознаёт, но чувствует, что такой эмоциональной встряски, как постельный опыт, искра сейчас не переживёт. Теперь, кажется, понятно, что хотел мне передать Хозяин неба". Осталось придумать, как лучше уговорить девчонку пойти в ученицы.

Разговор магистр решил отложить на утро. Пусть Лейтис получше ощутит разницу между жизнью бродяги — и жизнью "под крылом" наставника. И для начала, получив от шустрого сынишки хозяина гостиницы заказанный свёрток с одеждой, вместе с подносом еды поднялся к себе. Девочка встретила его сидя на кровати, закутавшись в огромное махровое полотенце и расчёсывая гребнем волосы — после мытья они оказались до лопаток и тёмно русые. Из вежливости, и не видя необходимости, подглядывать Ислуин не стал. Но по восторженным вдохам и шуршанию даже не поворачиваясь мог бы сказать, что именно и с каким выражением на лице Лейтис достаёт и одевает. Когда она закончила, на кровати сидела смущённая до красноты девочка, в расшитой белой блузе, непривычной за последние годы юбке и сапожках. Впрочем, смущалась девочка недолго: ровно до того момента, пока не увидела в руках Ислуина поднос.

"И всё-таки, какой ребёнок. Улица так и не смогла сделать из неё зверя…" — думал магистр, глядя как после долгого разговора, в котором Ислуин аккуратно вытянул из девочки её историю, осоловевшая от обильной еды Лейтис не раздеваясь уснула на кровати. Даже не заботясь о том, что рядом находится чужак с непонятными намерениями. Подготовив всё необходимое для ритуала принятия ученичества, чтобы не возится с утра, Ислуин расстелил на полу рядом с кроватью спальный мешок и лёг, задумчиво глядя на мерцающие в окне звёзды. И думая, как причудливы пути Сарнэ-Турома — где-то недалеко от здешних мест, только в своём мире, он встретил баксу Октая. И вот здесь же берёт себе первую настоящую ученицу: не считать же такими весь тот поток разгильдяев-студентов, которым он столько лет пытался вложить в головы хоть крохи знаний.

Негромкий звук зацепившейся за карниз верёвки Ислуин услышал даже раньше, чем сработали охранные "сигналки". Тёмная фигура аккуратно убедилась, что обитатели комнаты спят, перевалилась через подоконник, сделала шаг к кровати… и замерла. Почувствовав, как остриё меча кольнуло кадык.