Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)

Да, Эллоиссент, кажется, на это раз разозлился всерьез! Я, таки, его достала?

Моё решение послать огненную сферу лишило Магическую Академии красивой клумбы, в которую Эл успешно её отбил.

Взвыли сирены, оповещая о применении запретной магии. Понимая, что через минуту здесь появится весь преподавательский состав академии, я решила пойти на хитрость и опустилась на колени, притворившись раненной.

— Одиффэ? — кинулся ко мне, полный тревоги и заботы, экс-любовник.

Когда тонкое жало стилета вошло ему под ребра вместе с моей магией, прожигающей внутренности подобно кислоте, глаза его удивлённо распахнулись.

Против моих расчетов, парень не потерял сознание. Чертов мазохист переносил боль более стойко, чем любой другой.

Он яростно прошипел сквозь сведенные болью зубы:

— Стерва!

А затем довольно забавно задергался в попытках подняться. Но боль была сильнее его воли. Эллоиссент напоминал паука с оторванными лапками.

Ничего, мой славный паучок, твои лапки ещё отрастут. А мне пора.

Прощай!

Глава 4

Я неслась по петляющим узким городским улочкам. В голове совершенная пустота, зато в сердце змеиным клубком копошились ядовитые змеи. Я почти опьянела от переполняющей меня злости. Хотелось омыть руки в крови, чтобы чужой болью, гневом и разочарованием утолить палящий душу жар.

Я мечтала о том, как заставлю горько пожалеть Чеаррэ об опрометчиво принятом решении.

Рассчитывала ли я сбежать всерьёз? На целом свете кроме них у меня никого не было.

Эмоции — эмоциями, но если рассуждать здраво, то мой поступок не что иное, как откровенная глупость. Ну, куда я пойду? Кто меня ждёт? Я уже совсем было собралась сдаться, сесть на одной из лавочек и покорно ждать, пока меня заберут, как, подняв глаза, наткнулась на интересное объявление:

«Требуются охотники за верфольфами, волкалаками, упырями и прочей нежитью.

Требования: владение магией стихий, техникой рукопашного боя, холодным оружием, стрельба из арбалета.

Высокая оплата гарантируется».

Попробовать можно. Удрать не удастся, так хоть развлекусь.

Охотников в городе набирали постоянно. Подобные писули часто попадались на глаза, ими пруд — пруди. Да где же ещё искать потенциальных авантюристов, желающих найти приключения на свои неопытные, непоседливые задницы, как не в городе, в котором их штамповали ежегодно? Маги высшего уровня редко опускались до паломничества из одного места в другое. Кочевой образ жизни чаще выбирали выпускники магических школ. Именно они служили простому народу, в то время как выпускники Магической Академии работали на правительство — размах и амбиции не позволяли опускаться до истребления терроризирующих простанародье монстров.

Порывистый ветер шелестел тонкой бумагой, порванной на ровные полоски, каждая из которой содержала указатель, как добраться до потенциального работодателя. Одно ленивое движение и полоска зажата в пальцах.

Афьор — многоликий город, заполненный, с одной стороны, богачами: знатью, высшими магами, предпринимателями-торговцами, давно оставившими розничную торговлю для торговли в монополиях. Нажитое богатство позволяло этим гадам с кошельком вместо души, встать в один ряд с аристократией меча и духа. Здесь же, в Афьоре, благоденствовали бандиты всех мастей, оборотни-одиночки, по определению являющиеся преступниками, потому что за мелкие проступки из Кланов не изгоняли. Артисты, нищие, проститутки, оборванные бродяги, беспризорники, попрошайки — всем находилось место и дело.

Миновав Торговые ряды, я попала в район Постоялых Дворов.

Снег с улиц давно сошел, но последствия недавних паводков ещё давали о себе знать. Повсюду обильно текли мутные ручейки жидкой грязи, под ногами у людей и копытами животных хлюпала жижа. Вокруг теснились каменные строения с островерхими крышами, верхние этажи тяжёло нависали над нижними. С водостоков щерились ухмыляющиеся упыри, драконы и оборотни в различной стадии трансформации. На все лады расхваливали свой товар лавочники. Фигляры на перекрёстках давали представления. Предлагали свои услуги бродячие писцы с чернильницами за поясом. Воздух вокруг был тяжелым, зловонным и спертым. Редкие, резкие порывы ветра раскачивали вывески над лавками.

Сверившись с адресом, я остановилась перед одним из постоялых дворов.

Служанки развешивали белье на протянутых веревках. У коновязи кони, опустив морды, жевали овес.

Деревянные двери, к которым и коснутся неприятно, распахнулись от моего пинка.

Внутри оказалось так же неприглядно, как и снаружи. Несколько длинных нескобленых столов, тянувшихся от дверей до очага, почерневшие от копоти балки, грязь и паутина по углам. То ещё местечко.

Взгляд наткнулся на сладко посапывающего пьяницу в нелепой круглой шляпе. Судя по запаху, эта свинья выжрала недельный запас алкоголя. С омерзением отведя взгляд от лужи, живописно растекшейся из-под этого… ведь даже животным обозвать нельзя. Несправедливо. За что невинным тварям такое оскорбление?

Не выношу алкоголя. К ладану, который мне, как представителю ада, следует избегать, отношусь спокойно, а вот спиртное не терплю.

Жалкие, мерзкие червяки эти мужики. Наверняка, приходя домой этот солитер набирается наглости орать на детей и учить уму-разуму свою жену? Сынишки, подрастая, станут похожими на своего мерзкого папу. И всё это, разумеется, не имеет ко мне никакого отношения.

— Бармен! — рявкнула я.

Маленький поганец даже и не подумал поторопиться на мой зов.

Зря он так. Ведь чем больше я смотрю на храпящую в тёмном углу мерзость, тем больше портится моё настроение. А чем хуже у меня настроение, тем труднее иметь со мной дело.

— Бармен, мать твою!

— Чё орёшь, как оглашенная, девица? Ежа тебе в зад!

Запасы моего терпения иссякли. Мужика подбросило в воздух, прокатило по барной стойке, сбивая его грузным телом, словно тяжелой кеглей, недопитые клиентами стаканы и заляпанные жирными ладонями бутылки.

И швырнуло к моим ногам.

Судя по выпученным глазам, он впервые столкнулся с тем, что худенькие девчушки тоже могут быть опасны.

— Мне нужно видеть охотника, — сообщила я.

Мужик кивнул куда-то в сторону. Проследив в указанном направлении, я понаблюдала, как неспешно спускаются кожаные сапоги по шаткой деревянной лестнице.

Естественно, сапоги спускались не сами по себе.

Мужчина был среднего роста, худощавый, с запавшими щеками и пепельными, коротко состриженными волосами. Средних лет — явно успел отжить более сорока лет. Высокий лоб избороздили морщины, свидетельствуя о склонности к задумчивости и одновременно гневливости.