Анна Котова - Сказания земли Ингесольской

Мимо правого борта проплыл остров. С подветренной стороны, наполовину вытащенная из воды, чернела деревянная лодка. Ирена дернула Ерку за рукав:

— Там тоже живут?

— Где?.. а, так это Чигир. Шаман-камень. Шаман и живет.

— Один?

— Конечно… Смотри, вооон тот дом — мой. А вон там — школа и твоя библиотека. Видишь?

Но с воды трудно было понять, куда именно он показывает.

Моторка подошла к причалу плавно и точно.

--

"Здравствуй, мама!

Пишу тебе не сразу, как приехала, но почти. Живу в Тауркане уже неделю, осваиваюсь. Правда, пока письмо до тебя дойдет, я уже, наверное, освоюсь. Письма отправляют, когда накопятся, чтобы не возить в Нижнесольск по одному конверту. Или еще вертолет прилетает, заодно забирает почту, но пока его не было. Прилетит, говорят, недели через две.

Тут хорошо. Поселили меня пока у одной местной женщины, ее зовут Веильчи, а я называю Хеленой. Она вдова. У нее есть взрослая дочь, замужем, живет отдельно, и внуков трое, маленькие еще. Есть еще сын, но он уехал из Тауркана и в поселке давно не появляется. Вообще-то при библиотеке предусмотрена жилая комната, но пока там не очень уютно. Вот мне поправят печку, тогда туда перееду.

Папа переживал насчет горячей воды — это ничего. Ставишь большую кастрюлю на печку, вот тебе и горячая вода. Мне больше всего не хватает стиральной машинки, я тут джинсы стирала, аж спина заболела — они очень тяжелые, когда мокрые. Зато воду берем из родника, чистая, вкусная, в Осмераде такую покупают в бутылках в супермаркете, и то вкус хуже.

Дрова колоть меня уже научили. Ничего сложного. Вот с печкой я еще не очень управляюсь, но скоро и это освою.

В библиотеке дел невпроворот. Тут настоящего библиотекаря два года не было, фонды в беспорядке, формуляры заново писать, некоторые книжки в ужасном состоянии, придется переплетать, а кое-что и вовсе списывать. И беда с мышами. Я уже попросила местных что-нибудь придумать. Лучше всего, конечно, было бы завести кошку, но это когда я перееду в свою комнату при библиотеке. Чтобы зверю было не скучно.

Кошки тут совсем не такие, как дома, крупные, пятнистые, круглоухие, очень серьезные. Хищники, а не пусечки. Наши балованные городские бежали бы в ужасе. Вот такую кису и я заведу. Только обживусь немножко.

Тут есть магазин, и я уже купила себе резиновые сапоги, без них никак. В поселке-то ладно, тут дощатые тротуары везде, а в лесу сыро, и у озера тоже.

Оннегиры доброжелательные, во всем помогают, все объясняют. Все говорят по-нашему, а свой собственный язык почти не знают, только несколько стариков разговаривают на оннетай. Нас учили, что народ жив, пока жив его язык, но тут, похоже, не совсем так: язык исчезает, а народ никуда исчезать не собирается. Хотя их мало, оннегиров. Собственно, вот только тут, в Ингесолье, они и живут.

Я уже со всеми, кажется, в поселке знакома. А с Велке и Еркой дружу. Велке — учительница в школе, тут учат до пятого класса, потом школьников отправляют в интернат в Нижнесольск. Учителей двое, еще Велкин муж, но он сейчас, пока каникулы, уехал к родственникам в Усть-Илет. А Ерка — такой мальчик, ему четырнадцать лет. Осенью ему в интернат, буду по нему скучать.

Мы ходили в лес, Велке мне показывали, какие тут ягоды и грибы. Бруснику и клюкву ты знаешь. В июле бывает земляника, но сейчас, конечно, уже нету. А еще здесь растет малина и смородина, дикие, их уже мало, осыпаются. Переспели. На болоте водится сизень и вакча, у нас таких ягод нет. Сизень черная и кислая, вакча красная и сладкая. Довольно вкусные, но необычные. Из них варят варенье и делают начинку для пирогов.

Не знаю, что еще тебе написать. Соображу — напишу.

У меня все хорошо, я здорова, не волнуйся за меня.

До свидания.

Ирена"

--

Первое, что сделала Ирена, осмотрев поле деятельности и оценив масштабы бедствий — вывесила на дверях библиотеки два объявления. Первое сообщало: "Библиотека работает ежедневно, кроме воскресенья и понедельника, с 12 до 19 часов". Второе призывало добровольных помощников — инвентаризация обещала быть долгой.

Библиотеку в Тауркане создали около сорока лет назад. Тогдашнее правительство приняло целый пакет законов, направленных на развитие села, и был там пункт насчет культуры. Местные власти по всей стране озаботились сельскими клубами и библиотеками, не стал исключением и Тиверейский край. Тауркану, где тогда жили шесть с половиной сотен оннегиров, полагались и библиотека, и клуб. Но с клубом возникли сложности, за давностью никто уже не помнит, какие. А книги прибыли вертолетом, пять больших ящиков, и еще несколько раз прибывали — в течение следующих двадцати лет. С каждым разом ящики становились все меньше и меньше. Наверху потеряли интерес к глухим углам, у местной администрации и без культуры хватало забот, — так что о сельских библиотеках в Тиверейском крае забыли. Работники растворились в окружающей среде, книги рассосались в пространстве. И только в Тауркане да еще в Ольегуре, — Ирена так и не нашла этот самый Ольегур на карте, — библиотеки продолжали существование. Книги стояли на полках, рыбаки и охотники время от времени поднимались, бухая сапогами, на высокое крыльцо, вежливо стучали в дверь и спрашивали, нет ли чего почитать. Не говоря уж о детях. Эти заскакивали после школы, болтали не закрывая рта, советовались по тысяче вопросов, делились впечатлениями о прочитанном, брали то книжки о приключениях, то по списку — школьная программа не дремала. Даже последние два года перед Ирениным приездом книги выдавались на руки и исправно возвращались на полки в высокой деревянной избе, окруженной плотным забором, как все оннегирские избы. Круговорот книг в Тауркане замедлился, но не прекратился — стараниями Велке. Конечно, главной ее заботой была все-таки школа, и постепенно накапливался беспорядок. Что-то вернулось в ненадлежащем виде. Что-то сунули по ошибке не на ту полку. А что-то и вовсе не вернулось, а по документам числится вернувшимся.

Вот с этим и приходилось для начала разбираться.

С первого дня стали заглядывать сельчане — пока в основном из любопытства, всем же хочется рассмотреть поближе новое лицо, задать пару вопросов, сделать выводы — долго ли тут выдержит это заезжее чудо, приживется ли, и надо ли вообще, чтобы приживалось? Но заодно, уж раз зашли, и почитать что-нибудь брали. Вроде как — мы тут не на тебя глазеть пришли, Ирена Звалич, мы хотим книжки читать. Интересно, сколько книг вернутся, так ни разу и не раскрытые, — подумала Ирена.

Добровольных помощников привел Ерка. Было их четверо, младшему — десять лет, старшей — пятнадцать. Охотно возились с книжками. Вытаскивали их с полок, читали автора, название, инвентарный номер. Ирена записывала. Потом нужно было еще свериться с сохранившейся старой описью, разобраться, что куда ставить, что есть, чего нет… Выходила из библиотечной избы куда как позже семи часов, голова шла кругом, перед глазами плясали буквы и цифры. Шла к Хелене, под ногами скрипела серая от времени дощатая мостовая, из-за заборов подавали голос собаки, мекали козы, каркали вороны; со стороны леса доносились возгласы диких птиц, со стороны озера — плеск воды и дальнее гудение лодочного мотора. У Саукана вечно бубнило радио. Встречные вежливо здоровались, Ирена отвечала: "Орей", — научилась уже. Заходила во двор, плотно прикрывала калитку, поднималась по ступеням на крыльцо, разувалась в сенях, надевала толстые шерстяные носки и проходила в дом. Хелена уже ждала с ужином, — на ужин почти всегда была рыба в самых разных видах, — а в глазах хозяйки сияло предвкушение. Она обожала поговорить, Иренка для нее оказалась просто даром богов. Ничего ведь не знает, все внове, всему учить! Варак.