Эдит Несбит - Пятеро детей и оно

– Спасибо, – сказал Сирил. – Так значит, «Голова сарацина»?

Однако вскоре ребята столкнулись с тем, как один из непреложных законов жизни, точно циркач, перевернулся с ног на голову. Все знают, что деньги заработать очень трудно, а потратить совсем никакого труда не составляет. Но продавцы в Рочестере так и шарахались от их золотых монет.

Начать с того, что утром Антея имела несчастье сесть на свою шляпку так, что та пришла в полную негодность. Но когда она вошла в магазин, где на витрине красовалась очень симпатичная шляпка и возле которой был ценник «Парижская модель, три гинеи», и протянула деньги, молодая хорошенькая продавщица в тёмном шёлковом платье как-то странно посмотрела на неё и подозвала другую продавщицу, постарше и куда менее привлекательную.

– Такие деньги сейчас не ходят, – сказала старшая, возвращая девочке её золотые монеты.

– Это настоящее золото, – сказала Антея. – И это мои собственные деньги.

– Всё может быть, – сказала та, что постарше и понекрасивее. – Но эти деньги не в ходу, и мы такие не принимаем.

– Они подумали, что я их своровала, – сказала Антея, присоединяясь к остальным, ждавшим её снаружи. – Это потому, что утром, разгребая песок, мы здорово запачкались. Надо купить перчатки.

Они отыскали совсем маленькую, скромненькую лавочку. Там они спросили две пары хлопчатых перчаток, но заплатить за покупку опять пришлось из «кроличьих» денег, потому что хозяйка лавочки, пристально глянув на золотую монету сквозь очки, сказала, что у неё не найдётся сдачи. Зачем-то они ещё прикупили кошелёк из поддельной крокодиловой кожи. И за него тоже заплатил Сирил из той же «кроличьей» заначки.

Они заходили ещё в несколько магазинов из тех, где продаются игрушки, и духи, и шёлковые платочки, и книжки, и коробочки с изящными почтовыми наборами, и открытки с видами. Но никто не пожелал разменять ни одной из волшебных золотых монет. Бродя по улицам Рочестера, ребята пропылились и вспотели, и волосы у них спутались. Да ещё, ко всему прочему, Джейн поскользнулась и упала как раз на том месте, где только что проехал водовоз со своей бочкой, наплескав целую лужу воды.

К тому времени они отчаянно проголодались, но никто ни кусочка съестного не хотел им продать за их золото.

Безрезультатно посетив парочку кондитерских, они разработали план дерзкой кампании. Все четверо вошли в третью по счёту кондитерскую и, не давая опомниться человеку за прилавком, схватили грязными руками каждый по три сдобных булочки с изюмом, стиснули их в кулаке и надкусили все три булочки разом.

Разъярённый кондитер выбежал из-за прилавка.

– Вот, – кое-как, с полным ртом, проговорил Сирил, протягивая ему заранее приготовленную монетку. – Возьмите, сколько следует.

Мистер Бейл, так звали кондитера, схватил монетку, попробовал её на зуб, сунул к себе в карман и закричал:

– Вон отсюда!

– А сдачи? – спросила Антея, которая во всём любила порядок.

– Сдачи! Сейчас будет вам сдача. А ну, прочь. И радуйтесь, что я не зову полицию. Она бы живенько выяснила, откуда у вас такие деньги.

В городском парке наши миллионеры доели булочки, и в тени деревьев настроение у них слегка улучшилось. Но, несмотря на это, теперь уже даже у самого отважного не хватало духу идти к Билли Писмаршу по поводу лошади и экипажа. Однако Антея любила доводить до конца задуманное, и Джейн её поддержала. Решимость девчонок возобладала, и вот все, надо сказать, ещё грязнее, чем были, направились к «Голове сарацина». Они не вошли в парадное, а, воспользовавшись прошлым опытом, прошли через калитку во двор. Мистер Писмарш как раз в это время и находился во дворе. Роберт вступил в переговоры:

– Нам сказали, что у вас имеются лошади и экипажи на продажу, – напустив на себя важность, проговорил он.

– Что ж, оно так и есть, молодой человек, – отозвался мистер Писмарш. Был он тощ, высок, голубоглаз, у него были тонкие, тесно сжатые губы.

– Нам бы хотелось купить у вас пару лошадей и карету.

– Кому бы не хотелось, – ухмыльнулся Писмарш.

– Вы нам покажете некоторых? Мы выберем наиболее подходящих.

– Да вы чё? Дурака валяете? – удивился Билл Писмарш. – Выведать, что ль, чего хотите? Кто вас подослал?

– Я же сказал, – повторил Роберт, – мы хотим купить карету и пару лошадей. Один человек сказал нам, что вы порядочный и обходительный хозяин. Но, видно, он что-то перепутал.

– Ишь ты! – воскликнул мистер Писмарш. – Уж не прикажете ли вывести пред ваши ясны очи всю конюшню?

– Пожалуйста, если вас это не затруднит, – сказал Роберт.

Хозяин лошадей зачем-то сунул руки в карманы и как-то нехорошо рассмеялся.

– Виллум! – позвал он конюха Вильяма. Тот возник на пороге конюшни.

– Поди сюда, Виллум, погляди ты на этого юного герцога. Хочет разом скупить всё наше имущество. Только хоть об заклад бейся, у него и ломаного пенни нет за душой.

Роберт начал закипать.

– Никакой я не герцог. А что касается ломаного пенни, то это вы видели?

И не успели другие ребята его остановить, как он вытащил целых две горсти золотых монет.

– Вот. Смотрите.

Мистер Писмарш посмотрел. Потом схватил одну монетку и попробовал её на зуб. Джейн так и ждала, что он скажет:

– Все мои лошади в вашем распоряжении, молодые люди.

Другие на это не очень-то надеялись, но они никак не ждали того, что последовало.

– Виллум, запри ворота, – велел конюху хозяин.

– Ну, тогда прощайте, – сказал Роберт, и все поспешили к калитке, которая ещё оставалась открытой. Но Писмарш заслонил выход.

– Не так скоро, приятель, – сказал он. – Виллум, покличь полицейского. Разберёмся что к чему.

Вильям ушёл.

– Ну, и где же вы стибрили это золото? – обратился Писмарш к сбившимся в кучку перепуганным детям. – Чего молчите? Языки откусили? Откуда оно у вас? Ну-ка, говорите!

– Из песчаного карьера, – сказала истинную правду Джейн.

– Ну-ка, соври что-нибудь поскладнее.

– Да говорю же я вам, – настаивала на своём Джейн. – Там живёт песчаная фея, вся покрытая шерстью, и она каждый день выполняет по одному нашему желанию.

– Она маленько того? – поинтересовался Писмарш. – И не стыдно вам, парням, впутывать в свои грязные делишки больного ребёнка?

– Она совершенно нормальная, – вмешалась Антея. – Она говорит сущую правду.

– Господи прости, ещё одна тронутая, – проговорил Билли Писмарш.

В это время вернулся Вильям. На лице у него блуждала поганенькая ухмылочка. Следом шёл полисмен.

Писмарш что-то долго объяснял ему шёпотом. Наконец полисмен сказал:

– А ну, пошли со мной.

И вот рассерженных и напуганных детей повели по улицам Рочестера. Слезы застилали им глаза, поэтому Роберт не понял, на кого из прохожих он налетел.