Любовь Пушкарева - Утраченный покой

– Шон, – в моем голосе прорезался металл. – Никогда больше не принимай такие решение за меня.

– Да, госпожа.

Я сидела, обхватив голову. Я не глупая, многое могу понять и выучить, но когда много всего: информации, чужой силы и чужих эмоций, то я путаюсь. Мысли скачут… Какая-то важная мысль… Наконец, я ухватила ее за хвост.

– Ты сказал «раньше, до вампов», разве они не столь же древние существа, как вы и оборотни? Разве в древности вампирами не становились после смерти и страшного проклятия?

Шон задумался.

– Неупокоенные мертвецы были всегда и везде. В случае, если бог загробной жизни не принимал душу и отсылал ее обратно в тело или душа не хотела посмертного покоя. Такое было. И тогда либо немертвый сам упокаивался, выполнив то, что должно, либо обладающие силой разрывали его связь с телом, упокаивая. А вот эти… твари Тьмы, готовые пожрать нас всех, – это заслуга Единого.

Я без слов уставилась на него. Голова отказывалась выдать что-либо, кроме удивления.

– Вы не знали? – немного удивился Шон. – Когда Единый вытеснял старых богов, он был очень суров. Люди очень боялись Его, но все равно нарушали обеты, грешили… А потом год за годом пошли волны чумы, и мир погрузился в страх и тьму. Люди умирали и умирали. И некоторые из них настолько боялись Его суда, что сами обращали себя в живых мертвецов. Кровь – самый грубый носитель силы, вот ею они и стали питаться.

– А откуда ты знаешь все это?

У меня в книге почему-то ничего не было сказано о вампах, и я о них знала лишь то, что мне вот так рассказали.

Шон пожал плечами.

– Нас всех сила Единого ослабляет как чужая, а их убивает. Они все Его боятся. И среди этих вампов нет по настоящему старых. Самые старшие умерли – нельзя долго жить на одной лишь крови. Но они оставили удачное потомство, – зло произнес он. – По сути, они люди, мертвые люди, и потому опасны. Люди всегда были опасны, а обретшие власть смерти – во сто крат. Вампов надо уничтожать всегда, когда есть хоть малейшая возможность, – убежденно сказал он. – И Майами тому пример! Люди умнее нас, и следовательно, мертвые люди, вампы, тоже умнее нас. Они нас обыграли. Сделали. Забрали город, не потеряв никого из своих, а мы разбрелись, как псы после пожарища.

– Люди умнее нас… – эхом отозвалась я.

– Да, они хозяева этого мира. Единый помог им такими стать.

Моя голова, казалось, лопнет от бешено крутящихся в ней мыслей.

– Мне хватит на сегодня новостей, – каким-то больным голосом отозвалась я. – Хочу побыть одна…

– Гос… Пати, что прикажете?

– Занимайся своими делами, а к закату подходи в ресторан.

– Спасибо… Пати.

Я недолго оставалась в четырех стенах: мне нужно было уединение, а пять флерсов его не подразумевали. Я нашла амулеты-накопители зеленой силы, отдала пришедшим в себя близнецам Ландышам и ушла в парк. Забившись там в самый тихий и дальний угол, я приходила в себя, переваривая то, что узнала от Шона.

Ну да, всё верно. Впервые за многие годы я задумалась о глобальных вопросах – о мире, о прошлом и будущем. В отличие от большинства divinitas, я не менялась в лице при упоминании Единого и не называла его Узурпатором. Как-то так вышло, что я научилась сосуществовать с Ним, тихо собирая крохи с его стола. Я привыкла считать его союзником, за чью широкую спину можно спрятаться от врагов. Так, падре, Его слуга, сам того не зная, спас нас этой ночью. Я привыкла считать Единого белым, и совершенно напрасно. Он многоцветен, как многоцветны люди. Он – это они. Костя верил в Него, я всегда видела радужный шар в его сердце, и от этого источника перепадало и мне. Дениз верит, и ее «душа» в голове. Когда я ставила над ней эксперименты, радужный шар лишь пару раз мешал, но в большинстве случаев никак не реагировал на мою силу и позволял ей воздействовать на ее тело. У Герба МакФлоренса радужный шар силы Единого был в сердце и маленький-маленький… Но Герб был отличным человеком… У нас, divinitas, естественно, нет этих радужных шаров, но ведь есть и люди без них… А еще – шары радужной силы есть не только у христиан… Как это всё понимать? Что думать?

Время пролетело незаметно, я разложила новые знания у себя в голове, так и не сделав каких-либо выводов. И только не могла понять, что меня царапнуло в последних словах Шона о вампах. Так и не поняв и решив, что разберусь позже, я медленно побрела обратно в ресторан на встречу с Крегом.

Крег с медными кудрями и брюшком напоминал Амура-переростка, от его забавного вида и по-детски открытого взгляда мне стало хорошо и привычно, как путешественнику, вернувшемуся домой.

Мы весело поболтали с ним в баре; Крег, думая, что я страдаю из-за разбитого сердца, был очень мил и старался меня всячески развеселить и ободрить. Ему это удалось. Забавно, он считал меня своим другом, а посему совершенно искренне не расценивал секс со мной как измену жене.

Когда мы поднялись наверх, он был особенно нежен и нетороплив, я тоже не стремилась взять от него побольше. Сила плохо слушалась после вчерашних подвигов, а vis-система требовала умеренности. В этот раз я даже не привязала его руки, чем весьма его порадовала. Но все же надо было это сделать, от его прикосновений я не совладала даже с таким небольшим объемом, и нежность, радость и плотское желание выплеснулись из меня, подарив нам второй тур. После угомонившийся Крег с сожалением покинул кровать ради мяса под белым соусом, заботливо припасенным мной.

– Сделаем завтра перерыв? – предложила я. Крег был исключительным по силе источником и не нуждался в длительном восстанавливающем сне после «общения» со мной, но сегодня он выглядел уставшим.

– Наверно, Пати. Если я опять не высплюсь, то, боюсь, могу разочаровать тебя. А тебя я разочаровывать не хочу.

– Мой меднокудрый Амур, – рассмеялась я, – ты поразил меня раз и навсегда, мне не грозит разочарование в тебе.

Крег закатил глаза

– Ох, Пати, и она требует, чтобы я подстригся. Ну что за напасть!

– Не вздумай, – заговорщицки произнесла я.

– Никогда, – как клятву произнес он.

И мы весело рассмеялись, довольные друг другом и нашим маленьким союзом против всех бывших и будущих жен Крега.

Поев, мы разбежались: Крег к беременной и капризной жене, а я к своим флерсам – покормить, пока случайно не растеряла силу.

Лиан встретил меня инспектирующим vis-взглядом: похоже, у окружающих входит в привычку смотреть на меня, как на провинившегося подростка. Я легонько щелкнула флерса по носу, чтобы не забывался и знал меру.

– «Ну я же волнуюсь о тебе», – непонимающе-обиженно выдал он.

Я поскорее захлопнула связь, чтобы не выпустить злобную и трезвую мысль о том, что волноваться он должен о Мальве и Пижме в первую очередь, о Ландышах во вторую, а уж о себе я позабочусь сама. Лиан успел уловить образы флерсов и доложил вслух, что Мальва и Пижма кормлены им два раза. Он действительно отдал им тот небольшой запас, оставшийся у него с утра, и сейчас был пустым – тусклым. Я отдала половину полученного от Крега. Успев переконвертировать человеческие эмоции в ярко-белую силу жизни и добавив в нее чуть зеленой силы живой природы, я по глотку отдавала ее Лиану. Флерс наполнялся и расцветал на глазах: глаза засияли, волосы стали бело-лилейными, в воздухе появилась свежесть лугового утра. Вдохнув полной грудью аромат, который успела так полюбить, я полюбовалась на свое сокровище. Увидев восхищение в моих глазах, а может, и нечто большее, Лиан зашевелил крыльями и тихо вспыхнул, генерируя силу, сам подхватил ее и почти всю отдал мне.