Дмитрий Колодан - Пангея. Книга 1. Земля Гигантов

Раздался громкий хлопок, над одной из хижин поднялся огненный столб – загорелся запасенный на зиму топленый жир. Белка отпрянула от волны жара. Пошатываясь, она поднялась на ноги.

– Эй! – Крик драл горло. – Это я… Белка.

Она с трудом выговорила свое прозвище. Ответом была тишина.

До дня солнцестояния Белка не имела права входить в селение. В лучшем случае ее бы просто прогнали, осыпая ударами и насмешками. Могли и отложить испытания на год – тогда Белке пришлось бы жить на окраине, питаясь объедками и не приближаясь к общему костру. Или Медведь, Хранитель рода, мог принять ее за оборотня и разорвать на части. Белка глянула на остатки тотемного столба, догоравшие на черной земле. Раньше мог.

– Эй!

Нет ответа. Пальцы сжались на обернутой беличьей шкуркой рукоятке ножа. Собрав силы, девочка переступила невидимую границу. Ей так хотелось чтобы кто-нибудь выскочил из дыма, закричал на нее, прогнал из селения… Но этого не случилось.

Земля обжигала даже сквозь подошвы мокасин; в воздух поднялось облако пепла. Белка зажала рукой нос и рот, но это не защитило от дыма. Повсюду горело множество крошечных, не больше ладони, костерков – подобравшись ближе, Белка увидела лужицы черной смолы. Когда она ткнула в одну из них ножом, смола прилипла к острию и осталась гореть. Белка вонзила нож в землю, но, когда она его вытащила, пламя вспыхнуло снова.

Пригибаясь, девочка пошла вдоль разрушенных хижин. Она видела тлеющие шкуры и кости, брошенные инструменты, деревянного волка – детскую игрушку с обугленными лапами и мордой… Но ни одного человека – ни живого, ни мертвого.

Следов было много, только прочитать по ним, что же случилось в селении, не получалось. Здесь пробежала женщина, там она упала, тут кто-то полз или его тащили…

Белка остановилась, заметив в золе странный отпечаток. Ничего подобного она прежде не встречала. Существо передвигалось на двух ногах. Но оно не было человеком – след не походил на гладкие отпечатки мокасин кайя. Тяжелый, вытянутый, пересеченный зазубренными полосами… На птичий след он походил и того меньше. И кто же тогда? Оборотень?

Хотелось бежать. Куда – не важно, главное – прочь отсюда. Найти укромное местечко, забиться в него и не высовываться. Оборотень… На кайя не могли напасть оборотни! Они боятся солнечного света и охотятся по ночам. И у них нет огня!

В селении уцелел один шалаш, стоявший в стороне от прочих. Ему тоже досталось – задняя часть развалилась, в боковой стене зияла дыра. Но над ним по крайней мере не клубился дым.

Шалаш принадлежал Оолфу. Старый знахарь общался с духами, а духам не место среди людей. Оолф поставил дом там, куда не доставала тень тотемного столба.

Хотя именно старик воспитал Белку, в его шалаше девочка не была ни разу. Будучи ребенком, Белка не имела права к нему приближаться. Да и прочие кайя старались держаться подальше – с духами шутки плохи. Они бывают разными: хорошие духи помогают на охоте, делают оружие крепким, а копья острыми. Но есть среди них и такие, которые пробираются в тело и выгрызают внутренности; другие вызывают лихорадку и заставляют человека корчиться в судорогах. Лишь в особых случаях кайя входили в дом знахаря, и первый раз – в день испытания… Именно там предки должны были дать Белке взрослое имя.

Белка шагнула к шалашу и остановилась. Она помнила, что случилось с одним мальчиком, который нарушил запрет. Парнишка заглянул в дверь, ничего не увидел, но потом целый день хвалился своей храбростью. А вечером пришел Оолф и сказал, что в парня вселился злой дух. Три дня мальчишку тошнило белыми червями, пока Оолф не посчитал, что тот достаточно наказан, и не изгнал духа. Впрочем, парень не оправился и до следующей зимы не дожил.

Белке вовсе не хотелось, чтобы и ее тошнило белыми червями. Старый Оолф научил ее усмирять мелких духов вроде тех, от которых ноют зубы. Но в его хижине жили призраки куда могущественнее и злее. Белка для них желанная добыча: девчонка без имени, потерявшая свой род, да еще и напуганная до полусмерти, – лакомый кусочек.

Девочка стиснула зубы. Она не боится… Взрослые кайя не должны бояться. Страх был той тропинкой, по которой злые духи могли пробраться в тело. Шаг к шалашу. В этот момент Белка услышала звук – стон или громкий выдох, – донесшийся из хижины знахаря. Ее словно бросили в ледяную воду. Нож выпал из вспотевшей ладони.

Духи. Они учуяли ее. И сейчас, когда тотемный столб лежит на земле, а старый Оолф исчез, – кто сможет их удержать? Бежать… Но Белка осталась стоять.

В глубине облака суеверного страха крошечной змейкой шевельнулась надежда. А если это не злые духи? Что, если кто-то из ее сородичей? Нужно только подойти и посмотреть…

Еще шаг.

Звук послышался снова. Тихий хрип, словно кто-то кашлял, зажав рот ладонью. Звуки не походили на те, которые должны издавать духи. Оолф учил, что они говорят в голове и ушами их не услышать.

– Мать-Аэйла, защити меня, – забормотала Белка и осеклась. Река далеко и не может ей помочь. Но если Белка не будет бояться, злые духи ничего ей не сделают.

Одним прыжком девочка подскочила к хижине знахаря. Все осталось как прежде – из дыры в стене не полезли чудовища, а в животе не закопошились черви. Белка выдохнула. Конечно же! Чего ей бояться: духи же давно сбежали, они те еще трусы.

Белка заглянула в хижину и увидела разрушенный очаг. По земляному полу были раскиданы потухшие угли. Кайя умели добывать огонь: и трением, и высекая искры из правильных камней. Но очаг в доме знахаря был особым – здесь горел родовой огонь. Частичка того самого огня, который предки кайя принесли из западных земель. С его помощью Оолф мог разговаривать с духами предков; от этого пламени зажигали костры в дни летнего и зимнего солнцестояния. Родовой огонь никогда не гас – Оолф кормил его каждый день, как до него кормил его предшественник, а после – должна была кормить Белка.

Но пламя погасло… Белка сжалась. Как теперь разговаривать с предками? Как они ее услышат? Она подавила вновь поднимающуюся волну страха.

Среди углей валялись инструменты знахаря: каменные и костяные ножи, пучки сушеных трав, метелка из перьев и оленья голова с ветвистыми рогами. Эту голову Оолф надевал во время праздника перед Большой Охотой. Накинув на плечи шкуру, он прыгал и тряс рогами, а охотники-кайя кидали в него палки. Заклинательный танец приносил удачу в охоте. После старик превращался в бизона, тура и дикую лошадь – в хижине знахаря лежало множество звериных шкур, сваленных у дальней стены. Именно оттуда и доносились странные звуки.

Белка подняла тяжелое копье с каменным наконечником. Шкуры едва заметно шевелились. Может, заключенные в них тени пытались выбраться наружу? Белка толкнула шкуры тупым концом копья и отскочила назад, приготовившись защищаться. Но услышала тихий стон. Тяжелая шкура бизона сползла, и из-под нее показалась морщинистая рука с узловатыми паль-