Ярослав Коваль - Венец проигравшего

Может быть, вершник это понял. А может, просто подчинился чисто имперскому рефлексу следовать приказу вышестоящего. Но моё зрение и восприятие вновь заработали, очухиваясь от прежнего издевательства, а желудок вернулся на положенное ему место. Я привстал в стременах, потому что это движение почему-то показалось естественным, и взмахом меча встретил одного из червей, возникших прямо перед лицом.

Снопом искр разлетелось его тело, и эти искры ошпарили и меня, и возницу, и, похоже, ящера, потому что тот содрогнулся всем телом, неловко лёг на крыло и случайно пропустил мимо ещё одно смертоносное заклинание. В ошеломлении открытия (так вот что встречало разведчиков в воздухе, вот как они гибли!) я закричал снова:

— Держи к бухте! Если упадём в воду, так хоть не разобьёмся. — То, что в бухте стоят имперские корабли, на один из которых меня и моих спутников поспешат поднять, спасая от плена, не стал добавлять. И так понятно.

Казалось, вершник совершенно меня не слышит и даже не особо-то пытается управлять ящером, тот несётся куда попало. Конечно, это было не так. Вожжи сжимал мастер из числа лучших, и, само собой, только поэтому мы до сих пор живы. Если парень пока медлит повернуть в сторону бухты, то этому, конечно, есть веские причины. Может быть, слишком опасно. Или он вообще со мной не согласен. Пока право выбирать направление принадлежит ему.

Воздух вокруг нас был мелко выткан золотом. Красиво, но нисколько не радует. Извернувшись в очередной раз, я распластал следующее магическое создание и всем собой ощутил, как опасно натянулись ремни, за пояс пристёгивающие меня к седлу. Был у меня в жизни уже не один такой опасный полёт, но тогда я был намного моложе. Пора завязывать с авиацией, местные боевые «самолёты» — не для меня.

— Милорд! — окликнул меня Ашад, и я его услышал, хоть это и удивительно — в ушах уже не свищет, а гудит. Но, не успев даже отреагировать, получил сильный толчок в спину, повалился носом вперёд — и почувствовал, как затылок опаляет уже знакомый жар. Ну да, просто так, для удовольствия, они б вряд ли стали меня толкать.

Вершник яростно сражался с ящером, который, только снисходя к его усилиям, ещё не взбесился окончательно от ужаса. Ветер устал хлестать по глазам и начал уже просто душить. Настоящим чудом начинало казаться, что при всём при этом я успеваю время от времени мечом махать.

Но успевал, как ни странно. Часть искр, на которые распадались черви, уязвлённые моим чародейски откованным мечом, парировал прямо локтем и плечом — и даже это помогало. Значит, что-то чистое ещё во мне осталось. В конце концов, сочтя такой приём самым простым и очевидным, приподнялся и упёрся коленом в седло. Угадав мою задумку, Ашад без всяких просьб и подсказок отпустил удерживающий ремень на самую большую длину, какую смог. Теперь я заслонял собой своих спутников, насколько это вообще возможно. И готов был принять столько ударов, сколько придётся.

Однако следующий же довольно мягкий вираж мигом лишил меня уверенности в своей крутости. Ящера вместе с седлом вышибло из-под колена и ноги, упиравшейся в стремя, на пару мгновений я испытал все сомнительные прелести невесомости, а следом и крепкий пинок по бедру. Лишь благословением небес не упустил из руки клинок, чуть не зарезал возницу и случайно приложил Аипери сапогом. Та только застонала в ответ.

Телохранители помогли мне вернуться на прежнее место. Однако, стоило утвердиться в стременах, как очередной рывок снова сбил всех с ног. Теперь, усевшись как положено, я больше не делал попыток лихачить. Так, привставал, чтоб отмахнуться, успешно или не очень, от мелькнувшего огненного тела, и тут же съёживался обратно.

В следующее мгновение перед нами развернулись и ещё какие-то чары, явно не нашими соотечественниками-имперцами состряпанные, причём скорее всего шальные, потому что избегли мы их без особого труда. Я, в который раз сброшенный со своего места, распластался почти рядом с возницей. Перед глазами мелькнул его профиль с оскаленными зубами и бешеными глазами, лицо, залитое потом, и к тому же стянутое судорогой такого жёсткого волевого усилия, что и сомнений не возникает — этот будет драться до конца.

А потом вдруг ящер лёг на ровный курс, и под нами развернулась панорама, которую я сперва не узнал. Это были серые ломаные полосы стен в густом мареве магического света, такого упругого, что на него, кажется, можно безопасно приземлиться, башни, внутренние дворы, полные людей, тускло поблёскивающие стеклом галереи — и настолько высокий шпиль донжона, что пресмыкающееся едва не ободрало об него брюхо. Я просто никогда ещё не любовался Ледяным замком с такой высоты и вдобавок ночью. И лишь в тот момент, когда нас понесло навстречу каменной кладке, с облегчением понял, где нахожусь.

Когда животное опустилось на одну из верхних замковых площадок, выяснилось, что ноги если и держат меня, то как-то не совсем. С трудом распрямившись, я упихал меч обратно в ножны и громко возгласил, глядя поверх голов, волевым усилием удерживая челюсть:

— Пленницу — в приличные покои и обеспечить всем необходимым. Помогите ей встать. Снимите оковы. Пилоту — тьфу, вершнику! — золота столько, сколько он весит! И пива мне, пива!

Глава 2

Неурядицы и планы

Радости не было предела. Так иной раз, пройдя по краю гибели, уже попробовав её на вкус, на цвет, на ощупь и всё же уцелев, с особенным наслаждением осознаёшь, как ярок небосвод, как чиста листва, хрустален и ароматен воздух. Никогда не бывает так сладка вода, как после долгого воздержания от неё, и жизнь по-настоящему прекрасна только в момент, когда понимаешь всем своим существом, насколько легко мог её лишиться.

У меня уже случалось такое, но после длительного перерыва подобный подарок воспринимается, словно полученный впервые. Сейчас всех вокруг хотелось прижать к груди, все мне были приятны. Я и обнял — Яромира, Юрия, Сергея, бледного и напряжённого, как тогда, на севере, и даже Фикрийда. Последнему, припомнив, шепнул на ухо: «Никто не знает?», дождался утвердительного кивка и завершил:

— И не надо. Я, может, ещё передумаю.

— Тебе нужен лекарь? — сурово вопросил Яромир.

— Да вроде нет. Я в норме.

— У тебя рукав обгорел. Может быть, есть ожоги, но ты не заметил.

— А, это… Пока нигде ничего не болит. Когда буду переодеваться, посмотрю. Какие у нас последние новости?

— О, очень много. Все важные.

— Тогда чуть позже. Сперва приведу себя в порядок. От Алексея нет новостей? Какие-нибудь письма, извещения?

— Тоже много что. Часть своих войск Алек отправил на север, а сам будет со спецназом. Он скоро тут появится.