Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

– Мужчины были всегда одни и те же? – спросил Джереми.

Она снова покачала головой:

– Нет, но они друг друга знали. То есть он не приводил первого встречного с улицы.

Это звучало как попытка оправдания, будто куда хуже было бы приводить незнакомцев. Будто и так не было достаточно плохо.

– Повторения бывали? – спросил Джереми.

– Были трое мужчин, которых я встречала больше одного раза.

– Имена их вы знаете?

– Только имена, без фамилий. Лиам, Дональд и Брендан.

Имена эти, кажется, ей были хорошо знакомы.

– Сколько раз вы встречались с ними?

Она не смотрела нам в глаза.

– Не знаю. Много.

– Пять раз? – спросил Джереми. – Шесть? Двадцать шесть?

Она резко взметнула глаза:

– Ну, не двадцать. Не столько.

– А сколько? – спросила я.

– Может быть, восемь или десять, но не больше.

Казалось, для нее важно, что не больше десяти раз. Какой-то магический предел? Более десяти раз – и ты становишься куда хуже, чем если просто восемь?

– А сколько раз был групповой секс?

Она снова покраснела.

– А вам зачем?

– Вы это назвали ритуалом, а не мы, – пояснил Джереми. – Пока что ничего похожего на ритуал не видно, но числа могут иметь мистическое значение. Число мужчин внутри круга. Число повторений, когда вы были в круге более чем с одним мужчиной. Поверьте мне, мисс Фелпс, я спрашиваю не из грязного любопытства.

Она отвернулась:

– Я не имела в виду...

– Имели, – перебил Джереми, – но я понимаю, почему у вас вызывает подозрения любой мужчина, человек он или нет. – Тут у него на лице промелькнула мысль. – Это все были люди?

– У Дональда и Лиама уши заостренные, но в остальном – вроде бы люди.

– Дональд и Лиам были обрезаны? – спросила я.

Снова щеки ее залила краска, и она выпалила:

– А это вам зачем?

– Дело в том, что мужчина-фейри может быть нескольких сотен лет от роду. Я никогда не слыхала о фейри-иудеях, так что если они фейри, они бы не были обрезаны.

Она посмотрела мне в глаза.

– А! – Потом она вспомнила о первоначальном вопросе. – Лиам обрезан, Дональд – нет.

– Как выглядел Дональд?

– Высокий, мускулистый, как штангист, светлые волосы до пояса.

– Симпатичный?

Здесь она тоже задумалась.

– Красивый. Не смазливый, а красивый.

– Какого цвета у него глаза?

– Не помню.

Если бы там были те переливы цветных теней, на которые способны фейри, она бы запомнила. Если бы не острые уши, это мог бы быть один из многих десятков мужчин Благого Двора. При Неблагом Дворе есть лишь трое блондинов, и никто из троих моих дядей штангой не занимается. Им приходится осторожно действовать руками, чтобы не порвались хирургические перчатки, которых они не снимают никогда. Перчатки изолируют яд, который естественным образом продуцируют их руки при трении о любой предмет. Они родились в проклятии.

– Вы бы узнали этого Дональда, если бы встретили?

– Да.

– Что-нибудь было общее у всех этих мужчин? – спросил Джереми.

– У всех длинные волосы, как у него, – до плеч или длиннее.

Длинные волосы, возможно, хрящевые вставки в ушах, кельтские имена – очень похоже на тех, кто косит под фейри. Я никогда не слыхала о сексуальном культе у этой публики, но нельзя недооценивать всеобщее умение опошлить любой идеал.

– Хорошо, мисс Фелпс, – сказал Джереми. – А татуировки, символы, написанные на телах, украшения, общие для всех?

– "Нет" на все три вопроса.

– Вы встречались только по ночам?

– Нет, иногда днем, иногда ночью.

– В какие-то конкретные числа месяца или в кануны праздников?

Она наморщила лоб:

– Мы встречались всего месяца два. Праздников не было, и особых каких-то дней тоже.

– У вас был секс с ним и с другими определенное число раз в неделю?

Она снова задумалась, потом покачала головой:

– По-разному.

– Они что-нибудь приговаривали или пели?

– Нет.

Мне это не казалось ритуалом.

– А почему вы употребили слово "ритуал", мисс Фелпс? Почему не сказали "чары", "заклинание"?

– Не знаю.

– Знаете, – возразила я. – Вы магией не занимаетесь. И вряд ли употребили бы слово "ритуал" без причины. Подумайте минутку: почему именно это слово?

Она задумалась, глядя в пространство, ничего не видя, и тоненькая морщинка залегла между бровями. Заморгав, Наоми посмотрела на меня.

– Как-то раз я слышала его телефонный разговор. – Она опустила глаза, потом подняла их, снова с вызовом, и я уже знала: ей не понравится то, что она сейчас скажет. – Он меня привязал к кровати, но дверь оставил приоткрытой. И я слышала его разговор. Он сказал: "Сегодня ритуал выйдет хороший". Потом он заговорил тише, и мне не было слышно. Потом до меня донеслись слова: "Необученные так легко сдаются". – Она глянула на меня: – Я не была девственницей, когда мы встретились. Была... опытной. До него я думала, что хороша в постели.

– А что заставляет вас думать, будто это не так? – спросила я.

– Он мне сказал, что я недостаточно хороша, чтобы его удовлетворил простой секс, что нужно насилие для пряности, а то ему станет скучно.

Она пыталась сохранить вызывающий вид – не получалось. В глазах ее видно было страдание.

– Вы в него были влюблены? – спросила я, стараясь, чтобы вопрос звучал помягче.

– А какая разница?

Фрэнсис взяла ее за руку, положила к себе на колени.

– Наоми, все хорошо. Они нам помогут.

– Если вы его любите, то труднее будет освободить вас of его влияния, вот и все.

Она не обратила внимания, что я изменила время на настоящее. И ответила на вопрос:

– Я думала, что люблю.

– И сейчас любите?

Очень мне было неприятно спрашивать, но нам надо было знать.

Она двумя руками стиснула маленькую ладошку подруга, да так, что у нее костяшки побелели. Наконец-то на лице ее показались слезы.

– Я его не люблю, но... – Она несколько раз судорожно вдохнула, потом смогла договорить: – Но если я его увижу и он попросит секса, я не смогу сказать "нет". Даже когда это ужасно и мне больно, секс все равно лучше, чем у меня в жизни бывало. Я могла бы сказать "нет" по телефону, но если он появится, я ему позволю... То есть я буду отбиваться, если он станет меня бить, но если в момент секса... все это очень запутанно.

Фрэнсис встала, подошла сзади к креслу Наоми, накрыла пледом себя и ее, обняла со спины. Она мурлыкала что-то утешительное, целуя подругу в макушку, как ребенка.

– Вы от него прячетесь? – спросила я.

Она кивнула:

– Я – да, но Фрэнсис... он ее может найти, где бы она ни была.

– По заклинанию, – сказала я.

Обе женщины кивнули, будто это они и сами сообразили.

– Но я от него скрылась. Я съехала с квартиры.