Валерия Воронцова - Право на ошибку

Да нет. Это просто я, твоя совесть, устала молчать!

Э-э-э… А ты у меня была?

Вопрос века, – фыркнула «совесть» в ответ. – Давай, прерывай соло этой иконы антистиля, покупай серую малявку, и пошли домой, дщерь.

У меня раздвоение личности. Дожила.

Повернувшись, я увидела, что дело набирает обороты, учитывая, что за спиной Джеды уже нарисовался Макс и недобро смотрел на скандалистку, цветом лица сравнявшуюся с собственным пальто.

– Нет, это вы послушайте! Я требую, чтобы вы вернули мне деньги за корм! И нечего ссылаться на ваших тетку с дядькой!..

Прослушав тираду до конца, я поняла, что она думает: от корма, который посоветовала Джей, у ее собаки выступила сыпь, и обращаться к ветеринарам она не желает, потому как «чокнутая семейка» скажет что угодно, лишь бы прикрыть Джеду и «всю ее шарашкину контору».

Пока дама набирала воздуха для очередных излияний, я подошла к ней и осторожно постучала пальцем по спине, привлекая внимание. «Малиновое чудо» повернулось на каблуках так резко, что ее шляпка с бантиком едва не слетела с головы.

Хм. Не такая уж она и молодая. Лет сорок пять, скорее всего.

Пока она, так же сверху вниз, рассматривала меня, я воспользовалась паузой:

– Мэм, там, через дорогу, аптека. Уверена, у них в ассортименте есть успокоительное. Рекомендую.

Цвет лица переплюнул плащ, щеки раздулись так, что всем хомякам в округе стало завидно, и вдобавок я начала беспокоиться за ее челюсть, как бы с пола собирать не пришлось.

– Ты… – выдохнула она мне в лицо овсяной кашей и противной травяной зубной пастой, по сравнению с ароматами которых средство от насекомых казалось духами. – Фамилия!

– Брендон, – спокойно поведала я, смотря в ее выпученные глаза-бусины.

– Дочь Мари Брендон и Альберта Фокса? – процедила она. – Несомненно. Такая же выскочка, как мать, и хамка, как отец. Ну, я это так не оставлю…

Окинув всех присутствующих гневным взглядом, малиновый плащ вылетела за дверь и вскоре скрылась за углом.

Джеда первой не выдержала тишины и прыснула:

– Ри, ты только что лишила себя аттестата. Малиновое недоразумение – твоя преподавательница по тригонометрии.

Ой как здорово…

– Значит, принесу ей успокоительное сама, – пожала я плечами, что стало последней каплей.

Наверное, наш хохот был слышен всему городу. Мы с Джей согнулись пополам, Макс залег на прилавок и, отсмеявшись, протянул мне руку:

– Макс Бриар.

– Виктория Брендон, но вы зовите меня просто Ри, – улыбнулась я, пожимая крепкую теплую ладонь.

– В понедельник о твоем подвиге будет знать вся школа. – Джеда кивнула на подростков, выходящих из магазина.

– Экстаз, – закатила я глаза, вызывая хихиканье парочки.

Через час (меня задержали на чай) я направлялась домой с сумкой-переноской в одной руке и пакетом с книгой по уходу, лекарствами и игрушками в другой. Маленькая ворчунья сразу же признала меня и спокойно, без шипения, сидела на руках, пока мы с Джедой подбирали ей ошейник, а сейчас лежала, подобрав лапки под себя и смотря на улицу через решетку.

Обратная дорога заняла меньше времени, несмотря на то что я заходила в нужные магазины и стояла в маленьких очередях, в которых кто-нибудь да порывался заговорить.

Я быстро расплачивалась, сгребала покупки в предусмотрительно взятый рюкзак и поспешно сбегала, пока меня не начинали спрашивать еще о чем-нибудь.

Только дома, раскладывая купленное по местам, поняла, отчего так болят щеки и кожа вокруг рта. Сегодня я впервые за долгое время улыбалась и смеялась по-настоящему.

Глава 3

Понедельник – день тяжелый. Эту правдивую до неприличия аксиому я пробубнила себе под нос, выходя из дома порядком раздраженной.

Во-первых, погода. Свинцовые тяжелые тучи, навевающие дрему, мелкая противная морось и, в довершение, холодный ветер, дующий в спину. Во-вторых, необходимость выбраться из-под урчащей Ханы (серая непоседа быстро покорила Рика и освоилась в доме) и теплого одеяла в половине восьмого. И в-третьих, идти в такую рань под аккомпанемент стука собственных зубов в школу, где, несомненно, ожидает часа своей страшной мести «малиновое чудо».

Только я могла найти себе проблемы там, где еще ни разу не была. Рекорд, однако.

С досады, пнув первый попавшийся камушек, спрятала подбородок в воротник куртки, злясь, что забыла подзарядить плеер и теперь осталась без музыки на весь учебный день.

Ступив на парковку школы, тяжело вздохнула, не увидев никого у корпусов. Аукнулись десять минут, которые я провалялась после звонка будильника. Подумаешь. При такой-то погоде…

Разглядев на ближайшем здании табличку «Административный корпус», я направилась к нему. Все равно сначала нужно взять расписание. Лавируя между машин (здесь даже была парочка приличных), я притормозила, увидев черный мотоцикл, раскрашенный языками пламени.

– Обалдеть, – выдохнула я.

Да уж, неплохая машинка, – согласилось мое больное подсознание, мучающее меня своими «включениями» все выходные.

Неплохая? Да он идеален! – Я чуть приблизилась, рассматривая мотоцикл от руля до задних фар.

Эй, а как же бла-бла о том, что с прошлой жизнью покончено? Марк бы…

Нет! Я не хочу думать о Марке! Ни о ком из них! – Сжав виски пальцами, я закрыла глаза и начала быстро считать от сорока до одного, изгоняя любые воспоминания, готовые вот-вот всплыть на поверхность.

Рано или поздно, тебе придется подумать обо всех, кого ты бросила.

Заткнись! Я никого не бросала!

Неужели? Может, список зачитать? Ты бросила, оставила их на…

Я сказала: заткнись! – рявкнула я, согнувшись от накатившей тошноты и боли в спине.

Как ни странно, это подействовало. По крайней мере, в ответ ничего не послышалось, значит, мое сумасшедшее «я» решило отдохнуть от порчи моей жизни. Опасаясь поцеловать асфальт, ухватилась за ближайшую опору (сиденье того самого обалденного мотоцикла) и, откинув капюшон, подставила лицо дождю, чтобы смыть выступивший на лбу пот. Так я и сидела, полностью сосредоточившись на дыхании и стараясь больше ни о чем не думать.

– Что-то я не помню, чтобы у моего мотоцикла было такое дополнение, – послышался за спиной насмешливый голос.

– П-простите, – на автомате ответила я, отпуская сиденье и тут же начиная заваливаться.