Анна Одувалова - Опасное притяжение

Я чуть не забыла снять золото. Серьги, кольцо в виде пятиконечной звезды и часы с бриллиантами не только не шли к моему сегодняшнему образу, но еще и слишком многое могли рассказать обо мне. Нет уж. Сегодня ничего не должно выдавать во мне морою.

Появившийся в дверях квартиры Леха удивленно икнул, остановился и уставился на меня:

– Вы удивительно похожи…

– Ага, – фыркнула я, – на твою сестру Ксеню. Да-да, я уже слышала.

– Ксанку…

– Да неважно, – махнула я рукой, а Леша решил дать пояснение:

– Ну не внешне похожи… – смутился он. – А так, по общему впечатлению: и возраст один, и красивые обе.

– Ну я значительно старше…

– А на сколько? – Любопытство победило страх.

– А это не твоего ума дело, тем более у нас с твоей сестрой есть и еще одно существенное различие. – Я выдержала паузу. – Она – добыча, а я – охотник. Смотри не спутай.

Леха погрустнел и послушно потащился за мной вниз по лестнице к машине. Я не хотела быть грубой, просто парень, сам того не желая, наступил на больную мозоль. Ну не любила я упоминания о своем возрасте со ссылкой на внешний вид. Не знаю, для кого-то, может быть, застрять в шестнадцати годах – мечта, но для меня – это проклятие, которое, я знаю, не снять никогда. Вечный подросток: перемены настроения, угловатая фигура и море комплексов. Да-да, они тоже никуда не делись.

Я открыла окно в машине и с наслаждением вдыхала свежий воздух, он пах совсем иначе, не так, как в Москве. Мне чудилось, что я слышу волны и чаек, даже двигатель машины не мог заглушить эти звуки. Больше всего мне сейчас хотелось ехать не к Марату, а на набережную, а еще лучше к Петропавловской крепости – песчаный пляж рядом был моим любимым местом здесь. Но машина уносила меня все дальше от центра города, Невы и каналов, на не очень приятную и никому не нужную встречу. Насладиться северной столицей я могла лишь вскользь, попытавшись впитать ее атмосферу через окно несущейся по дороге машины.

Главное отличие Питера от Москвы в том, что здесь никто никуда не спешит. Это нравится всем без исключения потомкам древних. И мороям, и их заклятым врагам – халдеям. В Питере, как нигде в другом месте, много нелюдей. Туманный город примиряет враждующие расы.

Халдеи презирали мороев испокон веков, а морои отвечали старшим братьям ненавистью. Мне очень не хотелось думать, что трусливой, но это правда. Отчасти.

Офис Марата находился на третьем этаже небольшого частного клуба. Это заведение не было в Питере модным. Но зато здесь собирались исключительно свои. Случайные просто не проходили фейс-контроль – вполне оправданная предосторожность. Мы живем, в отличие от халдеев, не общинами-семьями, морои – каждый сам по себе, но это не мешает нам общаться и быть в курсе дел друг друга. У нас свои клубы, фитнес-центры, салоны красоты, даже туристические агентства – так удобнее. А потом, нам нужны рабочие места и возможность затеряться среди людей. Кто-то сравнил мороев с масонами – что же, не могу с этим не согласиться, нечто общее есть: клановость, тайна и взаимовыручка.

На входе в клуб, как и полагается, стоял охранник – высокий, набыченный и внимательный. Леху он, похоже, знал, а по мне лишь скользнул взглядом, не задав ни единого вопроса. Видимо, давно работает, раз научился замечать мелочи и не обращать внимания на внешность. Мы можем выглядеть очень по-разному, важна лишь внутренняя суть. Умудренный сорокалетний бизнесмен вполне мог оказаться глупым необученным мальком, а прыщавый нескладный подросток – акулой.

Кабинет на третьем этаже респектабельного заведения мне был хорошо знаком. Попасть туда можно только на специальном лифте или по лестнице, ведущей от черного хода. Я считаю, что правильно, когда административные помещения отделены от остальных, особенно если это ночной клуб.

Здесь иным было все. Ни черных стен, ни зеркальных потолков – все выдержано в спокойной офисной манере. Но я чувствовала себя, словно на приеме у чиновника. Напрягал длинный дубовый стол, резные стулья и высокое кожаное кресло владельца всего этого безобразия. Поднявшись наверх, Леха заметно нахмурился, похоже, он испытывал чувства, схожие с моими. Я впервые за сегодняшний день почувствовала в нем родственную душу и прониклась симпатией. Даже твердо решила не говорить Марату о его чрезмерной нервозности.

– Влада Альгис! – Марат сделал вид, что рад меня видеть. Это не так, но я ему подыграла и подарила милую улыбку. Он расцвел в ответ и, приобнимая меня за талию, пропел: – Как всегда юна и с виду наивна!

– Да и вы не меняетесь, Марат Рустамович, – отпустила ответную шпильку я, прекрасно понимая, что мои слова его заденут. Дело в том, что Марату не очень повезло в посмертии. Когда его обратили, он был уже немолод, толст и лысоват, а это, пожалуй, еще хуже, чем мой вечный подростковый возраст.

Марат кисло улыбнулся, показывая, что этот раунд остался за мной, и предложил присесть, кивком указав Леше на дверь. Мой водитель без вопросов скрылся в коридоре.

– Выпьешь?

– Пожалуй, нет, – отрицательно мотнула головой я. – У меня в планах насыщенный рабочий вечер.

– Печально, я думал, ты останешься здесь. У нас в клубе сегодня занимательная программа. – Марат, как мог, скрывал свою непрезентабельную внешность. В настоящее время это нетрудно. К его услугам: пластические хирурги, которые убрали отвисшее пузо и подтянули одрябшие щеки; кутюрье, в костюмах которых он казался стройнее; и кредитная карточка – она добавляла Марату львиную долю привлекательности и позволяла не бегать за едой по подворотням. Я рада, что не могла знать Марата сто лет назад, даже сейчас он вызывал у меня лишь омерзение. Хотя я его уважала. Он стал акулой давным-давно, вырастил не одно поколение мальков и всегда давал дельные советы.

– Я бы осталась с радостью, – мне надоело разглядывать главного в питерской стае мороев, – но сам понимаешь, Альгимантас меня сюда прислал не отдыхать. Как-нибудь в другой раз.

– Может, завтра? – оживился Марат и плюхнулся в свое кресло. Рукав пиджака приподнялся, и стала заметна татуировка в виде пятиконечной звезды – мало кто решался оставить знак на своем теле. Иногда это опасно. Одно дело печатки, серьги, перстни, другое – тату. Его не снимешь – глупое суеверие, но все же. Наверное, все морои в глубине души надеются на то, что когда-нибудь проклятье можно будет снять, и только такие старые акулы, как Марат или мой мэтр, понимают в полной мере – это невозможно.

– Можно и завтра, – ответила я с заметной задержкой и тут же улыбнулась. Еще не хватало, чтобы он решил, будто я раздумываю, принять предложение или нет.