Игорь Шелег - Нужно просто остаться в живых

— Ах ты, крыса тыловая, мы может завтра на войну, а ты нам мало того, что одежду, которая разваливается, дал, так ещё и нитки зажал, которые у тебя под тканью лежат. И отпихнув его, сорвал одеяло, под которым и заметил катушки ниток.

Медленно багровея, почти такую же триаду выдал на растерянного обозника и капрал, потом к обознику подбежал его начальник, а к капралу сержант и тут началось. Хоть и было наших командиров трое, а обозников девять. Наши и руками махали побольше, да и поддержка освобожденных в этом вопросе была на сто процентов.

Я же, по-тихому, умыкнув две катушки ниток и иголок, лишними не будут, отошёл в сторонку готовить форму. По себе знаю, подогнанная форма уменьшает лишения солдата ровно в половину. Нитки оказались лучше, чем вся остальная одежда. Но острого ничего не было пришлось грызть нитку зубами. По — быстрому, расстелив свое имущество, что бы просохло благо солнце уже начало парить.

Как я понял, уличив обозников в обмане наши командиры. Заставили их выдать все. Сержант с капралами подошёл ко мне и сам принес мне флягу и широкий ремень. — Молодец парень, — с хлопком по плечу начал он. — Эти интендантские крысы так постоянно поступают. Наберут, со складов всякого, а нам втюхивают. Раньше часто от этой заразы страдал, когда новиком был. — И замолчал. Молчал и я, а что мне говорить то? Поэтому стоял и молча, смотрел на новое начальство, пытаясь запомнить лица, что бы потом не перепутать с другими. Новых лиц много и это не мудрено сделать, а перепутаешь, ещё долго смеяться будут. — Молодец парень. Если что говори нам, вопросы решим. Будешь дальше, так головой работать может, станешь капралом, а может и сержантом.

— Да, лэр! — достаточно громко и четко ответил я, как неоднократно слышал от других солдат. После того как они начали уходить.

Ну, а я что? Начал готовить форму дальше, времени не так много. Не знаю для чего, но в мешке были какие-то две полоски тканевые. Несомненно, нужная вещь, в этом мешке подумал я, решив сделать из них тормоза на штанах. Ничего нового придумывать не стал, сделал, так как было в нашей форме. Завязал портянки. Потом штаны их немного модернизировал, нашил тормоза, ушил в талии, чтоб не, слазили. Хорошо под ремень были лямки, потом, одел рубаху и заправился. Мешок тоже пришлось модернизировать. Оторвав лямки и сшив, получил, практически классический вариант вещь мешка. Туда уже все закинул. Свою старую одежду постиранную оставил сушиться. Осталось только дождаться, когда все остальные соберутся. А сейчас нужно было обдумать слова сержанта. Я уверен, я не знаю, как они воюют, я вообще ничего не знаю. И поэтому, я не могу командовать подразделением. Нужно быть проще. И не высовываться, а ещё нужно учиться — и быстро — от этого зависит моя жизнь.

Перевернул одежду другой стороной, расстелил её на траве, и уже хотел было отдохнуть. Но мне не дал этого громкий смех. Сержант с капралом обсуждали, что-то с вестовым, прибежавшим из города, поэтому были далеко. Видимо поэтому кое — кому захотелось развлечься.

Сцена, которую я увидел, сразу начала меня выводить из себя. Я видел как парень лет шестнадцати, худой и щуплый как девчонка, пытался отвоевать свои штаны у здорового бугая, коренастого с руками до колена и неухоженной бородой. А вот с этим нужно, что-то делать. ещё в армейке я такое не любил и если кто-то делал из себя великого деда, приходилось успокаивать, благо навыки были. Из-за этого меня кое — кто не любил, но это не так фатально как кажется, зато отстоял свои принципы. Поэтому, недолго думая, одним движением встаю и подхожу к месту действия. Рядом сидящие с такими же уголовными рожами весело смеялись и улюлюкали. Многие просто отворачивались от этого некрасивого действия. Уроды. Только сидит какая-то четверка — вот кто уже служил, сразу видно, собрались и давно готовы к выходу. Трое смотрят на того, что в центре видно ждут команды. А черт с ними. А парень, то молодец — не сдается — вон под глазом уже синяк, но держит свой мешок, не сдается, хоть и видно, что не больно то и силен.

Не говоря громких слов, молча подхожу к бугаю и делаю мощный правый боковой в челюсть, да так, что того уносит на метра два назад. Ватага человек пятнадцать замолкает.

— Вы, что твари вообще поофигивали? — говорю я на русском, родная речь заставляет быть уверенными в своих силах. — Вам делать нечего? Решили над пацаном поиздеваться? Может кто-то надо мной поиздеваться хочет? Выходи по одному.

Заговорил первым тот, что сидел посередине, видно главарь. Не здоровый, можно сказать, худой, но жилистый. — Да ты сам парень молод еще, чтоб такие дела без взрослых решать. Ты думаешь, что накричал на обозника, да с тобой сержант лично перетер, дак ты тут порядки свои наводить будешь? — медленно вставая начал он. — То, что ты Жмыха вырубил это молодец силен, но что ты один против семнадцати сделаешь? Я уже начал прикидывать, кому, куда вдарю, и даже пожалел немного о своей браваде, когда справа от той подготовленной четверки послышался голос.

— А с чего ты взял Хорек, один против семнадцати, а не шесть против тринадцати. С таким счетом тут ещё вопрос — кто с кем, что делать будет, — уверенным голосом сказал главный из четверки.

— Да ты чё, Браун? Мы же договаривались. Ты чё, забыл? — это удивленно спросил Хорек. «Да уж, ему идет — чистый хорек».

— Мы договаривались, друг друга прикрывать, а не издеваться над теми, кто с нами будет в строю.

— Да, Браун, решили ребята немного развлечься, — уже спокойнее продолжил тот. — Уже и это нельзя? Немного повеселиться и расслабиться?

— Нет, Хорек, я совершил ошибку, надо было сразу это прекращать. Обойдемся без лишних обид, — и махнув мне головой в сторону моих вещей сказал. — Свободны. Я посмотрел на пацана, посмотрев на мой точно такой же кивок как и у Брауна, согласно кивнул, бросился к своим вещам и, быстро собравшись вместе со мной, пошёл к моим.

— Ну чтож, давай знакомиться, Влад, прозвище Чудной. Я решил, что раз уж дали, то пусть будет, я знаю себя, я не диверсант, не разведчик, я проколюсь буквально на мелочах. А вот прозвище Чудной сделает мне небольшой ореол защиты, будто так и нужно.

— Я, Лекс Оксли, — представился паренек. Голос его был тих. — Спасибо, ещё чуть-чуть и все, меня бы сломали. Я в камере с ними сидел — они разбойники бывшие, они убьют нас. Зря ты меня спас, но все равно спасибо.

— Эй, Лекс, да какие они разбойники, так мелочь пузатая, а строят из себя непонятно кого. Ты не парься. Если вдвоем будем, нам никто не страшен. Идет? — протягивая руку, спросил я.

— Идет, — с какой-то мрачной улыбкой и уверенностью сказал он. Контраст между хнычущим мальчиком и уверенным мужиком, ну, по крайней мере, уверенным юношей был разителен. — Мой отец всегда говорил, что только в клоаке и беде можно найти настоящих друзей.